Подставных игроков губит жадность - Эрл Гарднер

— Рассчитываешь встречаться и дальше?

— Возможно.

— Как часто?

— Как тебе сказать…

— Не зовут ли эту девушку Дорис Эшли?

— Верно.

— И Бедфорд ее дружок?

— По-моему, так. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что, — ответила она, — этот Бедфорд встречался с мистером Холгейтом и мистер Холгейт ничего не говорил мне про их разговор, а обычно говорит. Это один из его методов руководства фирмой. Он характеризует разных людей, которые у него бывают, делится впечатлениями, рассказывает об их делах и всякое такое, чтобы я знала, как с ними обращаться, когда они звонят в его отсутствие: перед кем разбиваться в лепешку, разыскивая его для клиента, а от кого просто-напросто отмахнуться.

А вот о Бедфорде мистер Холгейт не говорил мне ни слова, а я, разумеется, не спрашивала.

— Ладно, — предложил я, — давай-ка заглянем в кабинет Мэкстона, а потом поедем искать Холгейта. Закроем помещение, выключим свет, а там посмотрим, что еще можно сделать.

Лоррен отперла сейф, достала ключ. Мы открыли кабинет Мэкстона и включили свет.

В кабинете был полный порядок.

— Ничего не тронуто, — отметила Лоррен.

Она в задумчивости постояла, погасила свет, притворила дверь. Щелкнул замок. Лоррен вернулась к сейфу, положила ключ на место, закрыла створку сейфа, смешала цифровую комбинацию, подошла к пишущей машинке, выдернула шнур и натянула на нее пластиковый чехол. Затем зашла в кабинет Холгейта, захлопнула и заперла окна, выключила свет. Мы вышли на улицу, сели в машину, и она объяснила, как ехать к Холгейту домой.

На звонок никто не ответил. В доме было темно. Мы побывали в ночных клубах, где он часто играл в карты.

Безуспешно.

— Должен же он где-нибудь быть? — расстроился я.

Она успокоила меня:

— Ладно, Дональд. «Где-нибудь» есть, но мы не знаем, где оно. Уже поздно, и я хочу спать. Утром продолжим поиски.

Я посмотрел в ее притворно-невинные глаза. Было, черт побери, ясно, что она не собирается ложиться спать, а хочет отделаться от меня и попытаться без свидетелей отыскать Холгейта. Ей не хотелось раскрывать чужаку его убежище. Она была преданной секретаршей.

Я проглотил всю эту чепуху, отвез ее домой, пожелал спокойной ночи и уехал.

Объехав квартал, вернулся, припарковал машину. Не прошло и двух минут, как с автостоянки на большой скорости выскочила машина.

Я поехал следом и на ближайшем освещенном перекрестке разглядел, что за рулем Лоррен. Она была одна.

Дальше я не поехал. Вернулся в отель «Перкинс». Мне передали записку — Дорис ждала моего звонка, когда бы я ни вернулся.

Я попросил меня соединить, и вскоре услышал голос Дорис. Осторожное нейтральное «хэлло!».

— Как делишки? — спросил я.

— Дональд! — узнав голос, воскликнула она. — Я думала, ты должен оставаться в отеле, на случай если понадобится что передать.

— Как видишь, отвлекли другие дела. Потом расскажу. Что-нибудь случилось?

— Дональд, я надеялась, что ты вечером, пока было не слишком поздно, дашь о себе знать.

— Не слишком поздно для чего?

— Для приличий.

— Обязательно надо соблюдать приличия?

— Мне надо — в этом доме.

— Почему бы не переехать?

Она рассмеялась и сказала:

— Серьезно, Дональд. Я надеялась, что мы будем видеться почаще.

— Давай.

— Когда же?

— Сейчас.

— Уже поздно, Дональд. У нас закрывают парадную дверь.

— Как насчет завтра?

— Было бы здорово. Когда?

— Чем раньше, тем лучше. Кстати, я тебе вечером звонил. Ты не отвечала.

— Ты мне звонил?

— Да.

— Один раз?

— Да.

— Когда?

— Точно не помню. Во всяком случае, как ты выражаешься, в приличное время.

— О, Дональд! Должно быть, я выбегала на угол за сигаретами! Ох, как жалко! Я… так ждала, что ты позвонишь. Девушке не следует так говорить. Это покажется… А-а, Дональд, к черту условности!

— Ага. Так я подъеду?

— Нет, не теперь, Дональд. Меня выставят отсюда.

— Ладно, мы договорились. Завтра. Пораньше.

Чуть помедлив, она сказала:

— Завтра мне надо встретить кое-кого в аэропорту.

Не хочешь поехать со мной?

— Твои друзья, — заметил я, — иногда бывают слишком буйными. Челюсть до сих пор болит.

— Я тогда очень разозлилась и, поверь мне, устроила ему нагоняй. Нет, прилетает не друг, а моя подруга. Вообще-то мне не стоило бы тебя с ней знакомить. Потрясающая красавица, блондинка, идеальная фигурка. Она некоторое время пробыла на Востоке, а теперь возвращается утренним рейсом и просит ее встретить.

— Мы с ней знакомы? — спросил я.

— Надеюсь, нет. Правда, ты, возможно, слышал о ней. Это Вивиан Дешлер… Ну, знаешь, та девушка, что пострадала в автомобильной аварии.

— А-а, да, — осторожно протянул я, — в аварии, которую я видел 13 августа.

— Правильно.

Я снова заговорил:

— Знаешь, Дорис, я тут все раздумывал… Ну, про аварию. Твой приятель, наверное, назвал мне не то время. По-моему, авария произошла часа на полтора позже…

— Дональд, не давай никому одурачить себя! Авария произошла в половине четвертого.

— Откуда ты знаешь?

— Мы с одной моей приятельницей видели Вивиан в четыре часа. На ее машине сзади была вмятина. Вивиан подъехала сюда сразу после того дорожного происшествия.

— Ты уверена в отношении времени?

— Никакого сомнения.

— О'кей, Дорис, — сказал я. — Можно приехать к тебе, ну, часиков в восемь? Позавтракали бы вместе и поехали в аэропорт.

— В восемь?

— Ага. Или рановато?

— Черт возьми, конечно, рано. Она прилетает без четверти одиннадцать. Приезжай ко мне в половине девятого, Дональд. Сварю кофе, посидим, поболтаем. Потом поедем в аэропорт, узнаем, вовремя ли самолет, позавтракаем там и встретим ее.

— Так ты приглашаешь всего лишь позавтракать? — разочарованно протянул я. — Уверена, что сегодня уже поздно?

— Да, Дональд. Как-нибудь в другой раз.

— В другой раз — уж без дураков! — потребовал я, вешая трубку.

Затем позвонил Берте:

— Берта, это Дональд. Что нового?

— Ты где?

— В Колинде, в отеле «Перкинс».

— Я достала номер телефона Ламонта Хоули, — выпалила она, — и устроила ему хорошую взбучку. Малый страшно поражен. Не имеет ни малейшего представления о том, что в это дело влезло другое детективное агентство. Он клянется, что и не думал никого сталкивать, что, наоборот, намерен именно с нами расширять деловые связи. Кажется, он ужасно обеспокоен и просил передать тебе, чтобы ты был поосторожнее. Говорит, в этом деле много непонятного.

— Не то слово, — заметил я.

— Он говорит, что обратился к нам, когда почувствовал, по его словам, что за всем этим что-то кроется.

— И что ты ему сказала? — спросил я.

— Много чего сказала, — мрачно произнесла Берта. — Сказала, что если он знал, что за всем этим что-то кроется, то вел с нами нечестную игру, когда мы обсуждали гонорар, и что ему придется поднять ставку.

— И что он на это ответил?

— И глазом не моргнул. Сразу пообещал добавить еще тысячу, раз был не полностью откровенен.

— Вот так просто, безо всяких, поднял ставку на тысячу?

— Что ты, черт побери, имеешь в виду, говоря «вот так просто»? — разозлилась Берта. — Слышал бы ты, какую головомойку я устроила этому сукину сыну. Думаешь, не старалась?

— Он спрашивал, как мы узнали, что этим делом занимается еще одно детективное агентство?

— Я сказала, что мы видели отчет.

— И он, естественно, захотел узнать, как нам это удалось?

— Разумеется.

— Как ты выкрутилась?

— Поднажала, мол, не его дело, мы никому не раскрываем своих методов, нас наняли с определенной целью, мы сообщаем клиенту информацию, а как мы занимаемся ее сбором — его не касается.

— Ладно, — сказал я, — считается, что я ночую здесь, в Колинде, но — между нами — я еду к себе домой. Хочу как следует отоспаться.

— Думаешь», в отеле не удастся?

— Боюсь, могут помешать, — объяснил я, — а мне нужно выиграть время, пока не возникла такая опасность. Я чувствую, что не мешало бы хорошенько выспаться, может, потом целую вечность не придется.

— Хорошо, — согласилась Берта. — Я тоже ложусь.

Ждала твоего звонка. Ты долго не звонил. Чем ты, черт побери, занимался?

— Выполнял поручение.

— Держу пари, с какой-нибудь крошкой, — ехидно поддела меня Берта.

— Слушай, Берта! — возмутился я. — Что ты мелешь? — И повесил трубку, не дав ей бросить еще один камешек в мой огород.

Я вышел из отеля и поехал домой. Поставил машину в гараж, закрыл дверь и улегся в постель.

Одно дело говорить, что надо отоспаться. И совсем другое — как это сделать.

Уснуть удалось только после трех ночи. Проклятое дело никак не укладывалось в разумные рамки, как бы я ни крутил, ни вертел. Итак, Холгейт совещался с какой-то женщиной, когда к ним кто-то вторгся. Этих «кто-то», очевидно, было двое. Холгейт — крупный сильный мужчина.