Баллада ворона (ЛП) - Хамм Эмма

7

Шепот во тьме

Айслинг плыла по озеру, вода холодила ее лапы. В Подхолмье скоро будет зима. Снег посыплется с неба, укроет землю чистым покрывалом. Но она не могла заставить себя наслаждаться красотой и прохладой воздуха.

Все больше подменышей приходили каждый день через порталы, которые оставил Бран. Они тянулись к ней своими разумами, некоторые связывались со слуа.

Бран терял контроль над армией. Слуа постоянно пропадали. Некоторые из них находили подменышей или приводили новые души людей, уже добавленные в их черное облако. Другие не возвращались.

И за них она переживала.

Она начала спрашивать у слуа, слышали ли они голоса, помимо нее и Брана. И казалось, что они врали ей. Каждый говорил, что другого голоса не было, даже слуа, поведавший ей о Кэрман.

Она не могла пойти к Брану со слухом. Они должны быть честными с ней, сказать еще раз, что древняя ведьма пыталась связаться с ними.

Подменыши отвлекали ее. Они были рады дому. Многие хотели отстроить замок. Другие хотели построить дома вдали от рушащихся стен, устроить поселение.

Бран не был рад тому, что их становилось больше. Он переживал, что их заметят, и начнется новая война. Он хотел, чтобы они вернулись при дворы, откуда их прогнали, и делали то, что хотели фейри.

Чтобы их судили или убили.

Айслинг не могла поверить, что варианты были только такими. Она хотела оставить их рядом, дать им жизни, которыми они должны были уже давно наслаждаться.

Она не хотела верить, что это было невозможно. Каждую ночь, когда луна касалась ее кожи, она бежала в замок помогать им, чем могла. Даже если чарами, усиливающими стены. Даже если носила ткань, чтобы создать палатки.

Она не могла сказать так про Брана.

Он смотрел на ее поступки, словно она делала что-то ужасное. Его глаза становились шире, он поджимал губы.

— Фейри не будут долго терпеть такое, — рычал он. — Они захотят их вернуть. Мы не можем держать их вечно.

— Я могу их спасти. Почему они не могут остаться тут? Они никому не вредят, Бран.

— Конечно, они не вредят никому, хотя могут. Они не знают наши обычаи жизни, и это опасно.

— Как не знаю и я, — ее глаза гневно вспыхнули, сердце забилось быстрее. — Я опасна, Бран? Я тоже проблема?

Они не говорили об этом с прошлой ссоры, и она не могла винить его. Оба сказали от злости то, что не думали на самом деле.

Когда-то они могли помириться, потому что невозможное задание заставляло их работать вместе. А теперь? Они видели друг друга всего пятнадцать минут, и проклятие разлучало их.

Низкое урчание зазвучало над водой. Айслинг подняла голову и увидела Лоркана на боку, камень под ним почти скрывала его темная шерсть.

Она подплыла ближе и позвала:

— Что ты тут делаешь? Я думала, ты не хотел возвращаться еще несколько недель.

— Птичка сказала, что ты рано вернулась с Дикой Охоты и теперь спасаешь подменышей. Думаешь, это мудро?

— Почему все это спрашивают? — проворчала она. — Даже Брану не нравится. Я думала, что он поддержит, ведь он и привел сюда первых.

Лоркан медленно поднял лапу и облизнул ее.

— Он сделал бы все ради тебя, даже пошел против законов фейри. Глупая женщина, ты не знаешь, что он злится на тебя?

— Не достаточно, раз подменыши остаются тут.

— Потому что фейри нападут дальше на Подхолмье, а не на мир людей. Тут слишком много существ, которые не должны быть, и… — Лоркан потянул лапу. Острые когти сверкнули на солнце, искры отразились в озере. — Не весело, когда фейри решают, что у них забрали то, что им принадлежит.

— Подменыши — фейри. Они не могут принадлежать кому-то, потому что их семья не хочет их.

— Я не говорил, что в этом есть смысл. У фейри он редко есть, потому я и говорил тебе держаться от них дальше.

Айслинг рассмеялась.

— Сложно это сделать, когда я одна из них, Лоркан.

— Я о том, что ты приглашаешь многих следить за тобой, как сокол за мышкой, — он поежился. — И я достаточно связывался с соколами, чтобы знать, что их внимание тебе не нужно.

— Я часто использовала их перья в заклинаниях раньше, и я не дам им забрать подменышей. Они теперь моя семья, Лоркан. Семья, — она подплыла ближе. — Не помнишь, как было, когда были только ты и я? Как сильно мы хотели кого-то еще?

— Я ничего не забыл, Айслинг. И я помню, что семья так и не пришла. Мы были в этом вместе. Я заботился о тебе, и у всех, кто приходит в нашу жизнь, должен быть повод.

Их история была болезненной с первого вдоха, и лучше не стало после того, как они нашли друг друга. Она дрожала, вспоминая, сколько крыс и жуков они пережили, и это было до того, как Лоркан стал котом.

Тогда он был долговязым подростком, и их жизни были сложнее. Никто не хотел пускать двух детей. А если пускали, то за деньги, которых у них не было.

Они искали еду на фермах в свинарниках. Они колдовали в свете луны, порой с маленькими огарками свечей, выброшенными у гостиниц. Даже тогда было сложно колдовать, когда все вокруг них разваливалось.

Она вздохнула и провела краем крыла по воде.

— Ты узнал что-то еще… об этом?

— О твоем проклятии?

Айслинг согласно хмыкнула.

— Нет. Многие думают, что оно как-то связано с Кэрман, а мы оба знаем, что это тупик. Ты не можешь с ней говорить, а я не могу ее найти.

— Но она где-то тут.

Айслинг не хотела говорить о мертвой ведьме. Было что-то опасное в идее. Ведьма хотела не только поговорить. Она хотела то, что Айслинг не могла отдать.

Что она могла хотеть? Кэрман была мертва. Так говорили. Мертвая женщина не могла ожить, и ее душа могла получить лишь ограниченную власть. Даже самая темная магия говорила, что это было невозможно. Смерть была смертью.

Так чего она хотела? Или она не была мертва?

Лоркан медленно поднялся на лапы и потянулся.

— Я бы сказал тебе связаться с ней через еще одного слуа, но его придется убивать. Это кончится плохо. Тот бедный слуа погибнет, и мне придется тебя собирать. Я не хочу.

— Что? — Айслинг вздрогнула. — Мертвый слуа? Еще один?

— О, точно. Я же не вернул то воспоминание. На столике у тебя в комнате воспоминание. Можешь его выпить, но не при Бране, — Лоркан сморщился. — Он снова будет на меня кричать, а я это не люблю. У меня чувствительные уши.

Боги, она убила слуа? Айслинг хотела побежать в комнату и тут же выпить воспоминание. Как она могла обещать им заботу, когда убила одного из них? Что за королева так делала?

— Ой, ты уже себя изводишь. Айслинг, слушай меня внимательно. Я скажу кое-что важное.

Она покачала головой, дико щелкая клювом, а потом посмотрела на кота. Она могла это сделать. Могла взять себя в руки и не затеряться в «а если». Сосуд содержал нужную ей информацию, и она могла подождать день.

— Что еще ты хочешь сказать? — рявкнула она.

— Что тебе нужно поговорить с Браном как можно скорее. Я вернулся, услышав, что Неблагие говорят о чем-то тревожном.

— О чем? — Айслинг не нравилось, когда у Лоркана были тайны. Он всегда пытался дразнить ее, а ее терпение было на исходе.

— Говорят, будет война, — он не мешкал в этот раз. Голос кота дрожал от тревоги. — Война у Неблагих. Один из братьев Брана решил, что хочет трон раньше другого.

— Какое мне дело до Неблагого двора?

— Потому что Бран — часть Неблагого двора. Они могут вызвать его воевать в любой миг.