Геометрическая поэзия - Софья Бекас

спасёт от падения любого,

Я тебя на том свете припомню

Добрым именем, верный паломник.

Наконец-то в могилу спускают,

Через пару минут закопают…

Не кричите, не плачьте, вы, вороны –

Это в церкви идут мои похороны…

Пшеничные волосы

Снова всходит луна, предвечерние полосы

Освещают надеждой пшеничные волосы,

Что струятся в руках, словно жидкое золото,

Словно мёд, наконец-то застывший от холода.

Я люблю эти волосы цвета пшеницы,

Что качаются в поле под щебет синицы,

Что хранят чёрно-белое дерево, трепет,

Когда думают, что их никто не заметит.

Они лентой песчаной вдоль берега вьются,

Как змея, с пересохшей пустыней сольются,

И не шелест волны мне мерещится снова –

Это волосы шепчут подобия слова.

Я смотрю и не вижу пшеничные пряди,

Потому что они развеваются сзади,

Потому что они, словно ангел-хранитель,

Раскрывают свои обнажённые крылья.

Я их ласковый шёлк пропускаю сквозь пальцы;

Заплетаются волосы в собственном танце,

И тугая копна распадается ворохом

Между тихой землёй и расплавленным воздухом.

Расцветают в воде белобрысые лотосы,

Расцветают надеждой пшеничные волосы,

И качаются в поле немые колосья

Вокруг собственной тонкой невидимой о́си

Одиночество

Я в одиночестве прошла

Тропинок столько, сколько зла

На всей земле, наверно, нет,

В попытках тщетных дать ответ,

И вот я здесь. Родной привал,

Очередной, как будто знал,

Что мне придётся вместе с ним

Под небом спать в соседстве нимф.

То было поле. Рожь, звеня,

Вокруг весёлого огня

Качалась, образ золотой;

Ворчливый ворон молодой

Под небом каркал; ручеёк

Сам по себе куда-то тёк,

И саранчи приятный треск

Мне заменял озёрный плеск.

Полёвки бегали по мне,

Не замечая в темноте

Меж телом дышащим, живым,

И камнем мёртвым, ледяным

Границы, словно есть душа

Почти у каждого гроша,

И нет различий между мной

И развалившейся стеной.

Еле заметный Водолей

Сиял над злаками полей,

И я чертила Южный Крест,

Обозная, сколько мест

В себе хранят старинный клад.

Их свет, казалось, свет лампад,

Что в мёртвой церкви на холме

Сияют в отчуждённой тьме.

Смеялись звёзды; светлячки,

Как озорные огоньки,

Высокий колос облепив,

Меня на время ослепив,

Мерцали среди жёлтой ржи;

Неуловимые стрижи,

Как стрелы, жители нивы,

Цепляли струны тетивы.

Вот одиночество моё:

Неподводившее чутьё

И запах ветра в волосах,

Не покидавший даже в снах

Меня, как будто он мой друг,

Хотя друзей весёлый круг

Меня покинул бы давно…

Но мне, по правде, всё равно.

Сосны в тумане

Я стою на горе, как на мачте моряк:

Пляшут волны в седом океане,

А на том берегу, где мигает маяк,

Спят волшебные сосны в тумане.

Удивительно тихо в наземном раю:

Слышен храп облаков где-то в небе.

Это воины, павшие в храбром бою –

Мы за это пред ними в ответе.

Великаны-холмы как-то грустно молчат:

Поболтать им особо и не с кем,

Только в серой дали заунывно кричат

Журавли, ограждённые всплеском,

И плаксивая осень стучится в окно,

Пишет мне неуместные письма,

Не надеясь, что снова поэта Пьеро

Посетит запоздалая рифма.

Я стою на горе, как невидимый крест

Старой церкви на мёртвом кургане,

И почти подо мной, словно стайка невест,

Спят волшебные сосны в тумане.

Их фата на заре распадётся росой,

Их кольцо обручальное лопнет,

Обернувшись забытой на небе звездой.

Полумесяц за озером тонет,

Шум дождя не тревожит застывший пейзаж –

Он закончил рыдать над портретом, -

И печально стучит по камням экипаж,

Что вернётся лишь будущим летом.

Эти чудные запахи прелой листвы

После ливня среди сизой хвои

Меня сводят с ума, ранят старые швы

И ломают родные устои.

Я стою на горе, подо мной — зеркала;

Паруса говорят в океане,

А на том берегу, где застыла смола,

Спят волшебные сосны в тумане.

Умение мечтать

Как хорошо уметь мечтать!

Под небом призрачные замки

Помогут мне не заскучать

И не загонят снова в рамки.

Я мыслью создаю миры

И в них живу, не зная горе,

Где так красив полёт искры

И фантастическое море.

Ты знаешь, друг, уметь мечтать

Не так уж просто, но не сложно,

Как в жизнь свою людей пускать

Бывает больно — всё же можно…

Я говорю опять с тобой,

О чём, конечно, ты не знаешь,

И вот ныряю с головой

В тот мир, где голову теряешь:

Фантазий мой прекрасный мир

И полупризрачных иллюзий

Всегда со мной, всегда кумир

И фаворит среди дискуссий.

Как хорошо уметь мечтать!

Мне нет нужды в простой беседе,

Друзей не надо в гости звать,

Считать минуты на обеде

И постоянно думать, чем

Стереть неловкое молчание,

Перебирая массу тем

И изучая подсознание.

Другое дело — мой ликёр,

Который пью и не пьянею,

Всё потому что создаю

Сама свой мир, свою идею.

Как хорошо уметь мечтать…

Всегда открытые просторы

Не перестанут удивлять,

И в голове все разговоры.

Сёла

Сиплый ветер над сёлами веет,

И качаются ивы во мгле.

Солнце красное скупо радеет

О моей непрощённой земле,

И стоят одинокие сёла

Между гор, достающих до звёзд,

Меж холмов, что Россия простёрла

На великие тысячи вёрст.

В деревнях, позабытых в столице,

На линейке десяток людей

Поёт гимны двуглавой орлице,

Коронованной тройкой огней,

Каких сёлам отсюда не видно.

Прочь течёт пожилая Москва

Вниз, к Оке, где не пьянствует Волга,

Не смеётся надменно Нева.

Так и время течёт незаметно.

На рассвете озёра молчат,

И в ночи среди них неприметно

Одинокие сёла стоят.

Белое

Белые лилии белыми чашами

Качались на белой хрустальной воде,

И белые цапли белёсыми пятнами

На дне отражались, не веря звезде,

Что белой кометой сошла с небосвода

Такого же белого, как и бутон

Цветка полубелого, символа рода,

Который украсил белеющий склон.

И всё было белое: белые горы

С белеющим снегом, седой горизонт

И облаков почти белые своры,

Которых прогнал за белеющий фронт

Волшебник седой с бородой полубелой.

Расцвёл над просторами белый восход,

И белые аисты с искренней верой

Летят на юга продолжать белый род.

Белые птицы огромными стаями

Кружа́тся, кружа́тся над пеной морской,

И белые чайки кричат между скалами,

В круиз провожая корабль большой,

И белые-белые хрупкие лошади

Бегут по воде, разрезая поток,

Как разрезает столичные площади

Слетевший откуда-то белый платок.

Белые горы стоят великанами

На тонкой границе