Тайный путь - Андрей Посняков

Обойдя вырубку далеко стороною, Лешка направился на свет. Под ногами похрустывали старые коричневые иголки и ветки. Когда юноша прошел метров сто или около того, лес стал редеть, появились обширные, заросшие кустами смородины и малины, поляны, почва под ногами стала рыхлой, песчаной… а затем и зачавкала.

Болото!

Лешка чуть было не расхохотался.

Черное болото!

Ну, куда хотел – туда и пришел. Вот она, болотина, вон кочки, а вон – пень. Тот самый, про который говорила бабка Федотиха. Интересно, не врала? Ладно, будет возможность – проэкспериментируем…

Выйдя к болоту, юноша внимательно осмотрелся, отмечая для себя знакомые – вернее, слегка знакомые – ориентиры. Пень, лощинку и ельник, в котором рыдал купеческий сын Ваня… Дорогу… Да, вот по ней-то они тогда и шли! Не далее, как вчера, кстати. А кажется – будто уже столько времени прошло! Интересно, как это они вчера ухитрились не нарваться на разбойников? Повезло. Что и говорить – повезло.

Может, и сейчас повезет? Если со всей осторожностью пробираться…

Лешка вышел к селу вечером. Оранжевое солнце пряталось за чернеющим лесом, и длинные тени деревьев, казалось, хватали за ноги идущих по большаку путников – возвращающихся с уловом рыбаков, крестьян, бредущих с полей, закончивших на сегодня работу плотников.

Увидав юношу, староста Епифан ничуть не показал виду, что взволнован – видать, не совсем доверял даже своим. Постоял на середине двора, заложив за спину руки, лениво покритиковал работников, а когда те ушли в избу, кивнул Лешке – пошли, мол…

– Вот сегодня ночью и возьмем татей! – внимательно выслушав рассказ, азартно заявил староста. – Пока косцы здесь, да плотники… В соседней деревне воинский десяток на постое – их тоже покличем, посейчас же пошлю вестника. Ух, и зададим лиходеям жару! Век будут помнить… ежели уцелеют – народишко-то на них зол шибко.

– Хватит ли сил? – засомневался юноша. – Разбойники – народ ушлый. Не думаю, чтоб мы к ним вот так, запросто, подобрались.

– Дороги перекроем. – Епифан кивнул. – И ту тропинку, что вдоль ручья. А через Черное болото они не сунутся – себе дороже.

Староста с силой сжал кулаки – видно было, что лесные тати достали его крепко. Впрочем, не его одного…

Спать на усадьбе Епифана Кузьмина сегодня не ложились. Работные люди старосты вооружались крепкими рогатинами, а кое-кто готовил и луки с калеными стрелами. Пришедшие ближе к ночи во двор плотники с шумом точили топоры.

Лешка потянулся на лавке – после ужина решил хоть немного выспаться.

– А ты что же не готовишься? – войдя в сени, поинтересовался Иван. – Спать, что ль, собрался?

Юноша улыбнулся:

– А хотя бы и спать! Устал вот чего-то… Ну, да пойдут – разбудят, я Епифана предупредил. Ты-то с нами?

– Конечно! – Отрок обиженно сверкнул глазами. – Глядишь, и тятеньку ослобоним… Ох, боязно… Как бы его в суматохе живота не лишили. Ну, да все в руках Господа!

Мальчик истово перекрестился и, лукаво взглянув на собеседника, вдруг понизил голос:

– Не знаешь, когда выступаем?

– Думаю, уж всяко после полуночи, даже и к утру ближе. Пока все соберутся, пока воины с соседней деревни придут… Дело небыстрое.

Отрок тряхнул головой:

– Ну, значит, успею.

– Куда это ты успеешь? – удивился Лешка.

– Да с девой тут с одной познакомился. – Иван смущенно опустил очи долу. – Из соседней деревни. Договорились вечерком на старом гумне встретиться… Очень уж я ей понравился… да и она мне.

– Во, дает! – Лешка захохотал. – Уже девок клеит! Нашел время…

– Да успею, наверное…

– Ну, наверное, успеешь, – подумав, кивнул юноша.

– А не успею, так догоню!

– Догонит он… Смотри, не заплутай… дамский угодник. Девка-то хоть красивая?

– Как солнце!

Отрок убежал, простучав сапожками по крыльцу, и Лешка, наконец, вытянулся на лавке. Спать ему, честно говоря, не особо хотелось, но немного отдохнуть нужно было – чай, отмахал сегодня уже верст пятнадцать.

И все же – уснул, не выдержал. Во сне видал почтальоншу Ленку. Та почему-то ехала на красной «Таврии» бабки Федотихи вслед за медленно идущим по краю соснового бора Лешкой и кто-то кричала. Что – Лешка не расслышал, а потому остановился, повернулся…

…и едва не упал с лавки!

Ну, привидится же…

Протопав по крыльцу, в сени заглянул Епифан с саблей на поясе и коротким копьем в руках.

– Проснулся уже? Ну, подымайся – выходим.

Лешка, кивнув, уселся на лавке, натянул сапоги и, выйдя во двор, подошел к колодцу. Прогоняя остатки сна, умылся холодной колодезной водичкой. Пригладив волосы, поправил на поясе саблю в подвязанных найденной проволочинкой ножнах. Посмотрел по сторонам, поискал в свете горящих во дворе факелов купеческого сына. Нет, что-то не видно. Заигрался, видать, с девкой. Может, оно то и к лучшему – ни к чему парню соваться в пекло, в схватке от него толку не много.

Выступили двумя группами – часть сразу же свернула к ручью, а вторая, большая часть, направилась к лесу. Шли пешком – хоть ночь и выдалась звездной, да все ж темновато было, лишь узенький золотистый серп месяца, повиснув над маковкой сельской церкви, кое-как освещал дорогу.

Шли, почти не переговариваясь, тихо и споро – все прекрасно знали дорогу.

– Тепленькими возьмем, – радуясь, на ходу потирал руки староста Епифан. – Ужо, покажем, где раки зимуют!

Лешка ничего не сказал в ответ, лишь усмехнулся. Не верилось ему почему-то, что все пройдет столь гладко. Разбойники – не слепые котята, уж всяко, ночные дозоры выставили. Встретят… Или – уйдут, если их и вправду мало…

Лучше б, наверное, ушли… Хотя – нет, не лучше…

– Сворачиваем! – несильно ткнул в бок Епифан. – Тут поосторожней – ямы да буреломы.

Староста оказался прав – чем дальше в лес углублялось импровизированное воинство, тем чаще поперек резко сузившейся дороги попадались поваленные стволы. Интересно… А днем их вроде не было… Или были?

Резко повеяло сыростью, и лес, кажется, стал реже. Светало, и край неба на востоке уже алел близким восходом. А впереди…

– Здесь! – Лешка резко дернул старосту за руку. – Во-он за тем ельником…

– Ага, на вырубке, значит. – Епифан кивнул и дал знак своим, чтоб готовились.

Шепотом – из уст в уста – пронеслась, прошелестела команда. Бойцы крепче сжали рогатины.

И наступила такая звенящая тишина, какая бывает всегда – на миг – перед жарким боем. Когда нервы напряжены до предела, когда кажется – только чихни – и сразу же все начнется…

Над самым ухом надоедливо зудел комар. Впереди, в ельнике, фыркнула лошадь. Ага, значит, все правильно! Значит, здесь они! Что же, интересно, часовых-то не…

Лешка резко выхватил саблю и повернулся, услыхав за спиной тихий треск обломившегося под чьей-то легкой ногою сучка…

– Смотри, не махни только, – усмехнулись из полутьмы. – Не ровен час – и башку срубишь.

– Фу ты, черт, Ванька! – опуская саблю, прошептал юноша. – Нагнал-таки!

– Нагнал. – Отрок тяжело дышал. – Ну и быстро же вы шли – еле угнался. Чего ждем-то?

Юноша кивнул на вырубку:

– Приказа… Сейчас, наши с боков обойдут… Ага!

Слева и справа от заросшей молоденьким ельником вырубки одновременно прокуковали кукушки. Условный знак.

– Ну, братие… – негромко сказал староста. – Пора! Вперед, парни!

Они вынырнули из предутреннего тумана, как призраки – бесшумно и неудержимо. Обогнув устроенный – наверняка, специально – завал, ворвались в ельник… Ага, вот они, лошади и повозки! И кострище, и брошенные в траву котелки…

– Слева! – вдруг закричал кто-то. – Вон они, тати! Из луков бы, Епифане…

– Сам вижу…

Староста тут же отдал приказ. Лучники наложили на тетивы стрелы…

А враги уже приближались, уже становились все четче размытые туманом тени.

Сжав рукоять сабли, Лешка почувствовал знакомый зуд, зуд предвкушенья схватки, радостно-щемящий зуд воина… Последний раз он испытал его тогда, в сквере, у деревенского клуба…

– Приготовились! – староста махнул рукой. – Лучники…

Вражины вдруг ни с того ни с сего остановились… От них отделилась чья-то бородатая фигура, подошла ближе…

– Не стрелять, – обернулся староста. – Может, надумали сдаться…

Бородач подошел, наконец, ближе. Остановился:

– Епифане. Ты, что ли?

Староста удивленно поднял глаза:

– Семен?

– А мы вас за лиходеев приняли! – нервно хохотнул артельщик.

Епифан расслабленно выдохнул:

– А мы – вас!

– Чуть ведь друг с дружкою не схватились, Господи…

– Однако ж, а где же тати?

– А пойдем, поглядим.

Два воза… Пара стреноженных лошадей… И хныкающий мальчонка лет семи под телегой. И никаких татей!

– Дите, ты чего плачешь-то?

– Уе-е-еха-ахали все-е-е… Меня с собой не взяли-и-и-и…

– Уехали? Когда?

– Ночью еще… у-у-у… – Малыш растер по щекам слезы. – Обещали с собой взять, а сами бросили-и-и… А вдруг бы волки-и-и-и…