Избранные стихи из всех книг - Редьярд Киплинг

Перевел В. Бетаки

Последняя песня честного Томаса[84]

Король вассалам доставить велелСвященника с чашей, шпоры и меч,Чтоб Честного Томаса наградить,За песни рыцарским званьем облечь.

Вверху и внизу, на холмах и в лугахИскали его и лишь там нашли.Где млечно-белый шиповник растет,Как стража у Врат Волшебной Земли.

Вверху синева, и внизу откос,Глаза разбежались — им не видныСтада, что пасутся на круглом бугре…О, это царицы волшебной страны!

«Кончай свою песню! — молвил Король.Готовься к присяге, я так хочу;Всю ночь у доспехов стой на часахИ я тебя в рыцари посвящу.

Будут конь у тебя, и шпоры, и герб,Грамоты, оруженосец и паж.Замок и лен земельный любой,Как только вассальную клятву дашь!»

К небу от арфы поднял лицоТомас и улыбнулся слегка;Там семечко чертополоха неслосьПо воле бездельного ветерка.

«Уже я поклялся в месте иномИ горькую клятву сдержать готовВсю ночь доспехи стерег я там,Откуда бежали бы сотни бойцов.

Мой дрот в гремящем огне закален,Откован мой щит луной ледяной,А шпоры в сотне лиг под землей,В Срединном Мире добыты мной.

На что мне твой конь и меч твой зачем?Чтоб истребить Благородный НародИ разругаться с кланом моим родным,Что в Волшебном Граде живет?

На что мне герб, замок, и лен,И грамоты мне для чего нужны.Оруженосец и паж мне зачем?Я сам Король своей страны.

Я шлю на запад, шлю на восток,Куда пожелаю, вассалов шлю,Чтоб утром и в сумерках, в ливень и знойВозвращались они к своему Королю.

От стонущей суши мне весть принесут,От ревущих во мгле океанов шальных,Реченье Плоти, Духа, Души,Реченье людей, что запутались в них».

Король по колену ударил рукойИ нижнюю губу прикусил:«Честный Томас! Я верой души клянусь,На любезности ты не расходуешь сил!

Я многих графами сделать могу,Я вправе и в силе им приказатьПозади скакать, позади бежатьИ покорно моим сынам услужать».

«Что мне в пеших и конных графах твоих,На что сдались мне твои сыны?Они, чтобы славу завоевать,Просить моего изволенья должны.

Я Славу разинутым ртом создаю,Шлю проворный Позор до скончанья временЧтобы клир на рынках ее возглашал,Чтобы с псами рыскал по улицам он.

Мне червонным золотом платят одниНе желают иные белых монет,Ну а третьи дают немного еды,Ибо званья у них высокого нет.

За червонное золото, за сереброЯ для знати одно и то же пою,Но за еду от незнатных людейПою наилучшую песнь мою».

Кинул Король серебряный грош,Одну из мелких шотландских монет:«За бедняцкую плату, за нищенский дарСыграешь ли ты для меня или нет?»

«Когда я играю для малых детей,Они подходят вплотную ко мне,Но там, где даже дети стоят,Кто ты такой, что сидишь на коне?

Слезай с коня твоей спеси, Король!Уж больно чванен твой зычный галдеж.Три слова тебе я скажу, и тогда,Коль дерзнешь, в дворянство меня возведешь!»

Король послушно сошел с коняИ сел, опершись спиной.«Держись! — молвил Томас. — Теперь у тебяЯ вырву сердце из клетки грудной!»

Томас рукой по струнам провелВетровой арфы своей колдовской;От первого слова у КороляХлынули жгучие слезы рекой:

«Я вижу утраченную любовь,Касаюсь незримой надежды моей,Срамные дела, что я тайно творил,Шипят вкруг меня, как скопище змей.

Охвачен я страхом смертной судьбы,Нет солнца в полдень, настала ночь.Спрячь меня, Томас, укрой плащом,Бог знает, — мне дольше терпеть невмочь!»

Вверху синева, и внизу откос,Бегущий поток и открытый луг.В зарослях вереска, в мокром рвуСолнце пригрело племя гадюк.

Томас молвил: «Приляг, приляг!То, что минуло, рассудит Бог,Получше слово тебе возглашу,Тучу сгоню, что прежде навлек».

Честный Томас по струнам провел рукой,И арфа грянула сгоряча,При слове втором схватился КорольЗа повод, за рукоять меча:

«Я слышу ратников тяжкий шаг,Блестит на солнце копий стена.Из чащи так низко летит стрела,Так звучно поет в полете она!

Пусть на этой войне мои стяги шумят.Пусть рыцари скачут мои напролом,Пускай стервятник за битвой следит, —Жесточе у нас не случалось в былом!»

Вверху синева, и внизу откос.Гнется трава и пуст небосклон.Там, сумасбродным ветром звеня,Сокол летит за сорокой в угон.

Честный Томас над арфой вздохнулИ тронул средние струны у ней;И последнее слово Король услыхалО невозвратности юных дней:

«Я снова Принц и без страха люблюПодружку мою, не в пример Королю,С друзьями подлинной дружбой дружу.На добром коне оленя травлю.

Псы мои насмерть загонят дичь,Могучий рогач залег у ручья;Ждет у окна, чтоб мне руки умыть.Возлюбленная подружка моя.

Я истинно жив, ибо снова правдив,Всмотревшись в любимый, искренний взгляд.Чтоб в Эдеме вместе с Адамом стоятьИ скакать на коне через Райский Сад».

Ветер безумствует, гнется трава,Плещет поток, и пуст небосвод,Где, обернувшись, могучий оленьЛань свою ждет, ей прийти не дает.

Честный Томас арфу свою отложил.Склонился низко, молчанье храня.Он стремя поправил и повод взял,И Короля усадил на коня.

Он молвил: «Ты бодрствуешь или спишь,Сидя застыло, молча? Ну что ж!Мыслю — ты будешь песню моюПомнить, пока навек не уснешь!

Я Песней Тень от солнца призвал,Чтоб вопила она, восстав пред тобой,Под стопами твоими прах раскалил,Затмил над тобой небосвод голубой.

Тебя к Престолу Господню вознес,Низверг тебя в Пекло, в Адский предел,Я натрое душу твою разрезал,А — ты — меня — рыцарем — сделать — хотел!»

Перевел А. Штейнберг

Сказание об Анге[85]

Раз, на сверкающей льдине, то было очень давно,Анг человека из снега вылепил в утро одно,Родича внешность он придал статуе, как на заказ.Анг был великий художник. Слушай об Анге рассказ!

Родичи Анга сбежались, — нюхали, щупали снег,Все перещупав, решили: «Это совсем человек!Держит копье он, как люди, так же обут и одет;Все одинаково с нами! Ангу хвала и привет!»Зубра с Медведем со скуки вырезал Анг на кости,Вырезал он Мастодонта — тушу в мохнатой шерсти,Тигра, что нес человека в острых, как сабли, зубах,Все это четко и точно вырезал Анг на костях.Снова сбежалось все племя — сотни четыре голов,Люди скалистых заливов, люди высоких холмов,Охотники и рыболовы, и проворчали: «Ей-ей!Все это так, но откуда знает он этих зверей?!Анг разве спал с Мастодонтом или на зубра ходил,Или на льдине с Медведем запросто он говорил?Нет — это выдумки Анга, он и теперь, как тогда,С тем человеком из снега, нас обманул без стыда!»Анг рассердился ужасно, крикнул он, сжав кулаки:«Охотники и рыболовы, дети вы и дураки!Вы бы на ловле старались этих зверей разглядеть!»Быстро к отцу побежал он, горя не в силах стерпеть.Анг рассказал о позоре, и рассмеялся отец,Был он всеведущ в искусстве и знаменитый мудрец.«Если бы глаз их, — сказал он, — зорок был так же, как твой,Сами б они рисовали, что тогда было б с тобой?Не было б шкуры оленьей здесь, у пещеры твоей.Не было б острых иголок, раковин и янтарей,Ни превосходных бизоньих, теплых еще языковИ ни заплывшего салом мяса гренландских китов.Оледенелые в бурю ты не таскал невода,Судна военного в море ты не водил никогда,Все ж тебе люди приносят шкуры и дичь, и питье.В дар за твое вдохновенье и за искусство твое.Ты не преследовал зубра, как же ты хочешь, чтоб могВ битве охотник увидеть каждый его волосок,Или у Мамонта складки на волосатой губе?Все же, убив его, тащат лучшие части тебе.Вот и сейчас в изумленье люди разинули ртыПеред твоею работой, — славен средь племени ты!Но, сомневаясь в сходстве, правы, конечно, они.Сын мой, что видит так ясно, ты им подарки верни!» —Анг дорогие подарки молча в руках повертел,Анг осмотрел свои руки и рукавицы наделИ, покидая пещеру, он услыхал за спиной:«Радуйся, что эти люди слепы, мой сын дорогой!»

Анг, не теряя минуты, снова на белой костиВырезал, точно живого, Мамонта в длинной шерстиВесело пел и свистел он, благословляя сто разЗа слепоту свое племя. Помни об Анге рассказ.

Перевел М. Фроман