Цирк уехал, а клоуны остались - Геннадий Мельников

— Ты о чем задумался, Антс? — спросил Виктор, налегая на шест.

— Да так, сам не пойму… Что-то хотел вспомнить.

— Теперь уже поздно, — сказал Виктор, — если что и забыл, возвращаться не будем.

— Да я не о том…

— Тогда все в порядке! Далеко ли до места?

— Минут сорок такого же хода.

В три часа дня они спрятались от жары в своей комнате. От балконной двери, занавешенной вьетнамской соломкой с драконом, исходил зной. Антс перенес кресло в противоположный угол и погрузился в замысловатые умозаключения Секста Эмпирика, два тома произведений которого он совсем неожиданно обнаружил в библиотеке пансионата. Анна, забившись с ногами на диван, долго шуршала журналами, борясь с дремотой, но под конец, улыбнувшись, сказала: «Я ненадолго» — и закрыла глаза.

Антс продолжал чтение, но когда дошел до абзаца: «Не имея верной импликации, поскольку приходится придерживаться подобной апории, мы не будем обладать и выводным рассуждением», что-то отвлекло его внимание, и он не понял смысла прочитанного. Фраза показалась плохим переводом с марсианского текста. Но он уже знал, что это «что-то» в нем самом, как вчера вечером в ресторане на набережной и ночью на балконе. Что будет на этот раз?…

Антс положил книгу на столик и стал ждать, чувствуя, как это «что-то» постепенно заполняет его, подчиняя сознание и волю. И хотя он внутренне сосредоточился, но не задумываясь выполнил первую команду — подняться. Ты должен идти, сказал Антс сам себе и даже не сказал, а почувствовал, что нужно идти. Он посмотрел на спящую Анну, на пылающего дракона, на отложенную книгу и вышел в коридор. В конце его Антс повернул влево и остановился возле закрепленной в стене металлической лестницы, ведущей на чердак. Догадавшись, какая будет следующая команда, попытался воспротивиться ей… Что он делает? Что с ним происходит? Зачем он здесь? Сейчас же возвратиться в комнату и разбудить Анну!.. А сам уже лез по лестнице к квадратному люку.

Антс толкнул крышку рукою, заскрипели петли, в лицо пахнуло застоявшимся перегретым воздухом, сухой пылью. Взобравшись на чердак, захлопнул люк. Что дальше? Дальше необходимо было идти в полутьме, подчиняясь какому-то неясному зову, идти, переступая через деревянные балки и нагибая голову возле стропил. Здесь под шиферной кровлей было не менее шестидесяти градусов жары, и рубаха на Антсе сразу же стала мокрой. На чердаке он проделал тот же путь, что и в коридоре, только в обратном направлении, и когда остановился в конце тупика, увидел наконец то, к чему его так влекло. Это была дверь.

Рассмотрев ее, Антс вздрогнул. На какой-то миг в голове у него все смешалось: большой светло-коричневый кузнечик, тонкие мачты парусника, Анна, серебристые спины рыб… и вот эта дверь. Дальше он знал, что делать.

На выпуклой, как у старинных холодильников, двери, с черной окантовкой герметизации, была кнопка и небольшой штурвал, который необходимо было повернуть по часовой стрелке до упора. Проделав это, Антс нажал кнопку. За металлической дверью послышалось шипение — это заработала приточная вентиляция, создавая подпор воздуха в шлюзе, и он уже знает, что там еще вторая такая же дверь, которую можно открыть только при закрытой первой…

Переступив порог второй двери, Антс будто окунулся в бассейн с прохладной водой: таким контрастным по сравнению с духотой чердака оказался здесь воздух. «Иначе и быть не должно, — подумал Антс, — здесь двадцать два градуса, как на экваторе…» Откуда он об этом знает? Бред.

Залитое голубоватым светом длинное помещение со сферическим потолком. В центре по всей длине, чуть возвышаясь, проложена упругая дорожка, по обе стороны от которой расположены грядки с зеленью. С краю дорожки проложены трубы, окрашенные в разные цвета, от них к растениям отходят более тонкие.

Антс прошел до середины оранжереи, оглянулся по сторонам. Слева несколько грядок занимал картофель, справа три пустые, только на одной два чахлых подсолнечника… С этой культурой у Антса вышла промашка… Но он то здесь причем? И что он вообще здесь делает?

Маленький мотылек с желтыми крыльями выпорхнул из-под дорожки и стал летать вокруг Антса. Он вычерчивал в воздухе невидимую ломаную линию. Как его куколка попала в стерильные гранулы искусственного грунта? — остается загадкой.

Вскоре Антс обнаружил течь. Оранжевая труба проржавела снизу и тонкая струйка удобрений насыщала грядки дозой, превышающей все нормы. Антс возвратился к выходу, где находится шкаф с инструментами, достал банку быстротвердеющей мастики, и через пять минут вокруг трубы застыл белый ободок. Течь прекратилась. Теперь необходимо включить насосы и откачать удобрения из поддонов, там их вероятно скопилось целое озеро, а затем промыть грунт… Но это не сейчас. Только не сейчас! Еще немного, и он очнется!.. И останется здесь. А там его будет ждать Анна… Но ведь Анна ждет его совсем не там: пансионат, душный чердак — все это было давно, но не это главное. Важно, что он еще не окончательно пришел в себя, и если постараться, то эпизод с оранжереей не помешает досмотреть сон…

Быстрее! Антс почти бегом достиг герметической двери, завертел штурвал. Только не думать об этом! Не думать даже о том, что нужно не думать! Быстрее! Последний поворот штурвала, и липкая духота обволокла Антса. Быстрее от этой двери, забыть о ней! Перепрыгивая через балки, он побежал к люку, рывком открыл его. Но было уже поздно.

— Антс, очнись!

Голос прозвучал уже не в нем самом, а со стороны. Он ожидал и боялся его услышать. Но он должен успеть! Он должен еще раз увидеть Анну! Не обращая внимание на удивленные взгляды отдыхающих, которые направлялись ужинать, Антс бежал по коридору.

Вот и их комната. Пока все то же. Очевидно, в сознании еще не начались те сдвиги, после которых невозможно определить, где сон, а где явь. Анна все так же лежала на диване, подложив под голову правую руку. Кресло, книги на месте. Только полосатая тень от дракона переместилась на стену.

— Антс, очнись!

Теперь уже все. Дальше оттягивать бесполезно. Он устало опустился в кресло, понимая, что теперь уже никаким усилием воли не отдалить момент пробуждения. Последний раз взглянул на Анну и закрыл глаза. Ему не хотелось видеть, как все в комнате начнет деформироваться, блекнуть, покрываться дымкой, и сквозь эту дымку проступать, материализовываться контуры других предметов.

— Антс, очнись! — это будет звучать до тех пор, пока она не нажмет кнопку на пульте, или не подаст команду голосом.

— Довольно, я слышу!

Но Клементине этого показалось мало, и она продолжала внушать:

— Ты уже не спишь, Антс. Ты открываешь глаза. Тело наливается упругой силой. Ты полон энергии. Тебе хочется…