Слишком много клиентов - Рекс Стаут

Цезарь прищурил глаз.

– Что он вчера говорит, ваш мистер Вульф, – сказал он. – Он говорит, когда они узнают – дом принадлежал мистеру Йигеру, они придут сюда, и нам будет очень плохо, поэтому мы решаем уехать нынче вечером. Но этот мистер Сеймур, что был сегодня, он говорит, мистер Йигер так составил бумагу, чтобы никто не узнал, что это его дом, и мы никому не должны говорить, что он был хозяином. Вот и я говорю, теперь мы можем остаться. Теперь это наш дом, мы можем вывезти сверху, что нам не нужно, и сделать ее нашей комнатой. Если будет для нас большая, можно перегородить. А кухня и ванная там очень красивые. Жена соображает лучше меня почти всегда, но в этот раз я говорю, что не понимаю зачем. Зачем нам куда-то бежать из нашего собственного дома?

– Ну, – заметил я, вложив дарственную обратно в конверт и бросив его на стол. – Когда мистер Вульф вчера говорил, что вы окажетесь в переделке, если станет известно, что дом принадлежал Йигеру, вы-то знали, что полиция об этом не узнает, так почему не сказали ему об этом прямо.

– Вы не слушаете, – возразила миссис Перес. – Этот мистер Сеймур, он приходил не вчера, он пришел нынче утром. Вы не слушаете.

– Еще как слушаю. Но Йигер давно рассказал вам про эту дарственную. Вы знали, что после его смерти дом отойдет вам.

Ее черные глаза вспыхнули.

– Если вы слушаете, то мы, по-вашему, врем? Когда говорим, что собирались уехать? Когда говорим, что пришел этот мистер Сеймур со своей бумагой и теперь мы ругаемся?

Я кивнул.

– Я вас слышал. Библия у вас есть?

– Конечно.

– Принесите.

Она вышла из кухни, но не в прихожую, а через другую дверь и тут же вернулась с толстым томиком в твердом переплете коричневой кожи. Эта книга мало напоминала те Библии, что я видел. Я открыл ее, чтобы проверить, но она была на испанском. Взяв Библию, я велел им положить на нее левую руку, а правую поднять, что они и сделали.

– Повторяйте за мной: клянусь на этой Библии… что мне не было известно о том… что мистер Йигер завещает нам этот дом… или собирался завещать… до того, как мистер Сеймур сообщил нам об этом нынче утром.

Я положил Библию на стол.

– Хорошо. Раз мистер Сеймур утверждает, что может обставить дело, чтобы никто не узнал, кому принадлежал этот дом, он, вероятно, так и сделает. Но немало людей уже знают об этом, в том числе и я, так что советую вам оставить в комнате все как есть вплоть до последней мелочи, хотя теперь вы в ней хозяева. Советую вам также оставаться на месте. Не стану говорить, кто из вас решил правильней, но удрать сейчас – хуже не придумаешь. Йигера прикончили в этой комнате, и вы вынесли тело. Если вы удерете, мистер Вульф, чего доброго, еще решит, что о вас следует заявить в полицию, и они до вас мигом доберутся, а тогда уж от клятв на Библии будет мало пользы.

– Им до нас не добраться, – сказала миссис Перес.

– Не нужно себя обманывать. Люди поумнее вас тоже считали, что смогут уехать туда, где их никто не разыщет, да не получилось. Так что выкиньте это из головы. Мне нужно подняться наверх поговорить с женщиной. Поздравляю с переходом дома в вашу полную собственность. Пусть полиция никогда не переступит его порога!

Я собрался идти, но она меня остановила, сказав:

– Если мы уедем, мы сначала вам скажем.

– Мы не уезжаем, – произнес Перес. – Мы граждане Соединенных Штатов Америки.

– Так держать, – заявил я, вышел в прихожую и вызвал лифт. Он спустился, я вошел и поднялся.

Приют похоти определенно оказывал свое действие. Выйдя из лифта и убедившись, что все спокойно и Фреду не пришлось снова прибегать к покрывалу, я позволил глазам разбежаться. Комната, несомненно, брала за живое. С познавательной точки зрения было бы любопытно пожить в ней и выяснить, сколько времени понадобится, чтобы привыкнуть к окружению, особенно к двум картинкам напротив…

Но я был на работе. Фред с бокалом шампанского сидел, развалившись, в кресле, обитом желтым шелком, а напротив, тоже с бокалом шампанского, пребывала на кушетке некая дамочка, гармонировавшая с окружением куда лучше Мег Дункан или Джулии Маги, хотя те, понятно, на кушетках не возлежали. Эта была довольно миниатюрной, сплошные изгибы, но не напоказ, а изгиб полных губ широкого, однако пропорционального рта надолго приковывал взгляд. Я подошел, она протянула руку.

– Я вас знаю, – заявила она. – Видела в ресторане «Фламинго». Один мой знакомый страшно взбеленился, когда я захотела с вами потанцевать. Когда я узнала от Фреда, что вы должны прийти, пришлось даже сесть, так голова закружилась. Вы сказочно танцуете.

Я пожал ее руку. За время прошлых расследований мне пришлось обменяться рукопожатиями с пятью разными убийцами, так что я решил – ничего страшного, если она вдруг окажется из той же компании.

– Запишу на память, – ответил я. – Если когда-нибудь доведется быть вашим партнером, постараюсь не отдавить вам ног. Я, кстати, не помешал? Может, вы с Фредом старые приятели?

– Что вы, первый раз видим друг друга. Просто смешно обращаться к мужчине «мистер», распивая с ним шампанское. Это была моя идея.

– Она сама сунула бутылку в морозильник, – пояснил Фред, – и сама ее открыла, так не пропадать же добру! Вообще-то я не великий любитель шампанского, ты же знаешь.

– Не нужно извинений. Если она зовет тебя Фредом, как зовешь ее ты?

– А никак. Она велела звать себя Ди. Я просто тебя дожидался.

На кушетке в полуметре от нее лежала кожаная сумочка в форме коробка. Я стоял довольно близко, так что оставалось лишь наклониться и протянуть руку. Она попыталась перехватить, но не успела. Я завладел сумочкой, отошел на шаг и открыл ее. Она всего лишь сказала:

– Не очень-то мило, правда?

– Я милый, только когда танцую.

Я сел на противоположный конец кушетки и стал вытаскивать содержимое вещь за вещью, раскладывая рядом с собой. Имя оказалось только на распечатанном письме и водительских правах. Письмо было адресовано миссис Остин Хаф, Нью-Йорк-14, Райская улица, дом 64. Права были выданы Дине Хаф, проживающей по тому же адресу, тридцати лет, ростом пять футов два дюйма, белой, волосы каштановые, глаза карие. Я сложил все назад в сумочку, закрыл ее и положил к ней поближе.

– Револьвер я оставила дома, – заявила она и отпила шампанского.

– И правильно сделали. Мне только хотелось узнать, как будет полная форма от Ди. Возможно, я смогу избавить вас от мелких неприятностей, миссис Хаф. Ниро Вульф желает побеседовать с каждым, кто появляется в этой комнате и имеет ключи от входной двери внизу и от лифта – кстати, я оставил их в вашей сумочке, – но если мы поедем к нему прямо сейчас, то застанем его за ленчем и вам придется ждать. Так почему бы нам не побеседовать здесь, пока вы допиваете шампанское?

– Вам налить? Бутылка в холодильнике.

– Спасибо, нет, – я сел на кушетку в четырех футах и повернулся к ней лицом. – Не думаю, чтобы вы явились сюда выпить шампанского. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь. Я пришла за зонтиком.

– Желтый с красной пластмассовой ручкой?

– Нет, серый с черной ручкой.

– Он там в ящике, но пока вам придется без него обойтись. Если полиция заинтересуется этой комнатой – а такое может случиться, – им не понравится, если что-то забрали. Как он тут оказался?

– Подождите. – Она скользнула с кушетки и встала на ноги. – Вам принести?

– Нет. Спасибо.

– А вам, Фред?

– Нет, хватит и одного бокала этого пойла.

Она вышла на кухню. Я спросил Фреда:

– Она пыталась тебя подкупить или уговорить?

Он мотнул головой:

– Ничего она не пыталась. Она окинула меня взглядом, поняла, что я раза в два ее больше, и только сказала. «По-моему, мы незнакомы? Как вас звать?» Чертовски осторожная дамочка, если хочешь знать мое мнение. Знаешь, о чем она спросила, когда мы разговорились? Она спросила, как я думаю, не подойдет ли эта комната для проведения встреч Ассоциации учителей и родителей? Честное слово, будь я женщиной, имей ключи от комнаты и застань тут незнакомого Мужика…

Миссис Хаф появилась с полным бокалом в руке. Не пролив ни капли, она подошла к кушетке, села на прежнее место и подняла бокал.

– За веру, надежду и милосердие, – изрекла она, пригубила, сменила положение ног и добавила: – В пятницу две недели тому назад. Тогда шел дождь. Том Йигер сказал, что знает одно местечко, которое ни на что не похоже и его стоит поглядеть, дал ключи и объяснил, как попасть. Я пришла и все это увидела. – Она повела рукой. – Ничего не скажешь, действительно ни на что не похоже. Но тут, кроме него, больше никого не было, а его авансы пришлись мне не по вкусу. Вообще-то он на меня не набрасывался, о мертвых – только хорошее, однако удерживать его в рамках было довольно трудно, так что я была рада убраться восвояси, оставив зонтик, но зато сохранив все прочее.

Она приложилась к бокалу.

– А потом я прочитала о его смерти, и что тело нашли в яме на улице, на этой улице, ну, можете сами представить. Я не боялась, что меня станут подозревать в причастности к его смерти, дело не в этом, но я понимала, что они большие мастаки отыскивать по вещам их владельцев. Если б меня нашли по зонтику, а газеты еще расписали эту комнату, мой муж, друзья, да просто знакомые… – Она сделала выразительный жест. – А если еще и скандал, так муж, чего доброго, еще и работы лишится. Но вчерашние газеты про это место не обмолвились, а когда и сегодняшние тоже, тут я подумала, что они о нем, вероятно, не знают, и решила прийти посмотреть – вдруг удастся забрать зонтик. И вот я здесь.