Энциклопедия глупости. Часть 1 - Михаил Задорнов

понимают, с удивлением на него смотрят. Оказалась, это была химчистка!

* * *

В самолетах финской компании «Финэйр» перед приземлением в Нью-

Йорке стюардессам рекомендуется делать с пассажирами легкую зарядку, чтобы

после долгого полета немного привести их в чувство. Стюардесса, как и принято

все делать на Западе, по инструкции, с улыбкой начинает с пассажирами разминку:

- Поднимите руки, опустите их. Пошевелите ногами...

Наш турист в это время был в туалете, вышел, смотрит: все сидят с

поднятыми вверх руками! Он решил, что самолет угоняют. Тут же упал на пол и по

геройски накрыл собой стюардессу!

* * *

Мне рассказала моя гидша-итальянка, что в Неаполе мотоциклисты очень

любят вырывать сумочки из рук идущих по тротуару женщин. Много лет этот фокус

у них проходил со всеми женщинами западного мира. Несмотря на их

беспрестанную борьбу за эмансипацию. Но вот в Италию стали наведываться наши

туристки. Русские женщины, которые «влегкую» могут остановить на скаку коня, не

говоря уже об итальянских мотоциклах- мыльницах. Итальянское мотоциклетное

жулье в растерянности! За год было зафиксировано несколько случаев, когда

водители не смогли вырвать сумочку у наших, и слетали с мотоцикла. Наши так

крепко держались за кровно заработанное, что даже «Харлеи» уезжали без своих

седоков.

Возможно, наши бабы и вправду спасут мир!

* * *

Начало 90-ых годов. Самолет летит в Америку. Американская авиакомпания.

В бизнес классе наш бизнесмен. Напился до такого состояния, когда ему кажется,

будто он свободно владеет всеми языками. Стюардесса-американка дает ему анкету

заполнить. Анкета на английском. Слово «пол» на английский переводится как

«секс». Наш бизнесмен, увидев в анкете графу с названием sex, подумал и написал

«один раз в неделю». Стюардесса прочитала, хмыкнула, объясняет ему:

- Sex – означает мужчина или женщина.

На что он, отмахнувшись от нее, буркнул:

- А мне все равно!

* * *

В 90-м году с народным артистом СССР Василием Лановым летели после

гастролей по Израилю в Москву через Кипр. Кипр тогда был белым пятном в

сознании советского человека. Никто и подозревать не мог о таком бурном его

развитии после развала Советского Союза.

Наш рейс на Кипре задержали. Мы поехали с Василием на берег моря

позавтракать в каком-нибудь прибрежном кафе, а заодно и полюбоваться той

античной природной красотой, где когда-то из волн вышла Афродита. Кафе выбрали

с самообслуживанием, чтобы не объяснять официантам жестами, как выглядит

блюдо, которое мы хотим заказать. Взяли подносы, пошли вдоль стендов с

выставленными блюдами… От изобилия глаза разбегались. Для нас, советских

людей, привыкших к макаронам по-флотски, жареной колбасе с пюре, и, как к

самому изысканному блюду – котлете по-киевски, большинство этих блюд казались

заброшенными с другой цивилизации неопознанными объектами. Названия тоже не

проясняли их внутреннего содержания. Хотя, ценники были на английском языке.

Но, лично я тогда по-английски мог свободно сказать только фразу типа: «Мне вот

это, это и это!» и добавить: «пожалуйста!». А потом, когда мне «это, это и это»

дадут, ответить «спасибо». То есть, я был как раз из тех забавных русских, над

которыми столько раз впоследствии сам же смеялся, когда, к примеру, желая в

рыбном ресторане заказать сома, один из наших туристов пытался объяснить

официанту, что это такая fish с big face.

В общем, не мудрствуя лукаво, мы решили с Василием не ломать себе голову,

а традиционно взять на завтрак по-советски яичницу. Правда, выставленная на

стенде, яичница показалась нам поначалу какой-то странноватой – излишне

зеленоватой. Впрочем, она не могла быть вчерашней. Это же не наша студенческая

столовая. Это Кипр! На Кипре – капитализм! При капитализме не бывает вчерашних

продуктов. В то время мы искренне верили, что у капитализма, в отличие от нашего

социализма, человеческое лицо. Может, просто у них здесь другие курицы несут

совсем другие яйца вот такого зеленоватого оттенка. Правда, еще настораживало то,

что сверху яичница была затянута полиэтиленовой пленкой. Впрочем, это наверное

капиталистическая забота о человеке и о яичнице одновременно, чтобы на нее не

попали микробы от проходящих мимо людей. Василий первым поставил тарелку с

яичницей себе на поднос. И тут к нему подбежала уборщица - киприотка, и начала,

хихикая, что-то объяснять на своем языке, причем, достаточно темпераментно. Я

еще тогда подумал: «Надо же какая тупая. Нам, русским, что-то пытается втолковать

на киприотском. Как будто мы его в школе изучали.

– Мы только немного понимаем по-английски, – попытался объяснить ей

Лановой.

Киприотка перешла на английский, который у нее был еще хуже, чем у нас. В

конце концов мы поняли только одно: понять киприотку, говорящую по-английски,

так же бесперспективно, как понять чукчу, выражающегося по-осетински. Правда,

одно слово она повторяла так часто, что оно показалось нам знакомым: "Ту лук!"

Это свое «ту лук» она отчетливо произнесла несколько раз подряд, при этом

показывала все время на взятую нами яичницу. К нам стали подходить другие

работники столовой. И все упорно повторяли одно и то же: "Ту лук, ту лук". И тоже

бесцеремонно тыкали пальцами в бедную, еще больше позеленевшую от этого

яичницу. Мы понимали, что "ту лук" означает «смотреть». Но, что они имели в

виду, куда смотреть, на что смотреть? Наконец, одна из работниц этого буфета не

выдержала всего этого абсурда разговора с тупыми русскими, зло схватила тарелку с

яичницей с подноса Василия и отнесла её обратно на стенд. Оказалось, мы взяли

муляж яичницы, на который надо было «ту лук» - смотреть для того, чтобы заказать

такой же. Поэтому ее и затянули пленкой, чтобы понятно было даже самым тупым,

что это есть не следует!

Мы редко виделись с тех пор с Василием, но каждый раз, встречаясь, вместо

приветствия, глядя друг на друга, начинали хохотать, и вместо «здравствуй»,

приветствовать друг друга «Ту лук!». Особенно запомнилось, как кассирша,

подошедшая к нам, показывала указательным пальцем себе на глаза, как бы уточняя,

что эту яичницу надо не есть, а смотреть на нее глазами. Василий же, по своему

понял, почему она показывает себе на глаза, и уверенно поддакнул:

– Да, да, именно глазунью я и хотел!

* * *

У многих создается ошибочное впечатление, что я всегда смеюсь над

другими. Не совсем так. Вернее, совсем не так. Приведу пример, чтобы не быть

голословным.

Мы были в Швейцарии на известном горнолыжном курорте с Максимом

Галкиным. Надо сразу пояснить, что мы в хороших отношениях, несмотря на

то, что дружим.

Гуляли по центру маленького городка для зажиточных горнолыжников.

Гуляли по-нашенски, по-русски, то есть по магазинам. Проходя мимо витрины

магазина для очков, одновременно обратили внимание на необычные, со

множеством наворотов, очень даже прикольные очки от солнца. Каких ни он,

ни я ни у кого не видели. Для нас, русских, ведь самое главное, чтоб как ни у

кого! Зашли в магазин. Я попросил продавщицу выйти со мной на улицу и

показал на витрине понравившиеся мне очки. Неожиданно для меня

продавщица вдруг начала хохотать.

- Почему вы смеетесь?

- Это же очки для собак!

Я вернулся в магазин и говорю Максиму:

- Ну, мы с тобой лопухнулись. Это очки для собак!

В это время к нам подошла продавщица и спросила меня:

- Ну что, брать будете?

- В каком смысле? Мне же очки для себя надо, а вы сказали, что они для

собак.

Мне не дал докончить фразу Максим. Он мгновенно сообразил, что надо

делать. Не зря я всегда утверждал, что «мозговой процессор» у Максима

работает на хорошей современной скорости.

- Михаил Николаевич, давайте купим по паре собачьих очков и завтра в

них появимся на горе. Сами понимаете, что будет. Мы же звезды!

Мы так и сделали. «Звезды» для того и нужны обывателям, чтобы было

кому подражать. Уже через два дня несколько человек их наших крутых

модников катались и тусовались в горах в собачьих очках. Бизнесмены, те что

покрупнее и поживотастее – в очках для ньюфаундлендов и бульдогов, их

детишки – в очечках для такс и эрдельтерьерчиков.

Если вы увидите в небе самолёт без крыши, не пугайтесь –

это новый кабриолет Абрамовича.