Привет, красотка! - Патрик Санчес

— Правильно, я и сам их избегаю, — ответил Престон, сверкнув ослепительными зубами, какие обеспечивают лишь отбеливающие полоски. — Как поживаешь, Руби? Что-то давно тебя не видно.

— Хорошо, — пролепетала девушка.

— Вот и отлично. С удовольствием поболтал бы, но сейчас нет времени, нужно сделать срочный звонок. — С этими словами Престон скрылся за дверью.

Руби дождалась, когда Престон начал говорить по телефону, завернула в салфетку два пончика и ушла к себе все еще под впечатлением от неожиданной встречи. Престон жил в Нью-Йорке и в основном работал в нью-йоркском отделении компании, время от времени наезжая в главный офис корпорации в Фоллз-Черч, где работала Руби.

Руби привлекали галантность и неотразимое очарование Престона, но взволновалась она не поэтому. Смешно, но когда бы она ни заговаривала с ним, ей всегда казалось, что он с ней заигрывает. Большинство мужчин во время разговора смотрели исключительно на лицо Руби, а Престон пристально разглядывал ее фигуру, задерживая глаза на груди. Руби считала нелепым надеяться, что Престона привлекают такие девушки, как она, и приписывала это естественной манере общения прирожденного менеджера по продажам. У Престона был талант внушать каждой — от подружек до клиенток и секретарш, — что она особенная.

«Неудивительно, что он заключает столько сделок, — подумала Руби, усаживаясь и принимаясь за пончики. — Если он способен заставить меня поверить, что флиртует со мной, значит, парень способен продать спички дьяволу».

Место под солнцем

«Не эта», — думала Симона, глядя на Лесли Курц, сообщавшую прогноз погоды на Шестом канале. «И уж, конечно, не эта», — решила она, посмотрев на Дженни Сэнфорд, пухленькую стажерку из Университета Джорджтауна. На скучных собраниях Симона взяла привычку разглядывать присутствующих и убеждаться, что ни одна из женщин не выглядит лучше ее.

— Привет, — сказал Тим Джансен, заходя в комнату. Симоне стало не по себе. После новогодней вечеринки отношения с Тимом у нее были натянутыми. В тот вечер веселилась вся телестудия, Симона до упаду танцевала с Тимом и так активно прикладывалась к бокалу, что по окончании вечеринки не решилась сесть за руль. Добираться на метро или такси не хотелось, и Симона согласилась, чтобы Тим ее подвез.

Внешне Тим напоминал спортивного репортера, который со знанием дела комментирует ход соревнований, но в жизни не принял участия ни в одном матче. Несмотря на пивное брюшко, редеющие волосы и, как позже обнаружилось, крошечный член любезного коллеги, Симона пригласила его на чашку кофе, которая плавно перешла в секс. Симона не считала Тима привлекательным, но чем больше пила, тем сильнее испытывала желание, и ее стандарты подходящего мужчины со свистом неслись вниз, как с горки.

Как обычно, Симона хотела лишь «поваляться на травке», не сомневаясь, что Тим планировал то же самое. В свидании не было ничего романтического; по мнению Симоны, опыт заслуживал определения зауряднейшего перепихона, поэтому девушка была поражена, получив на следующее утро дюжину роз, доставленных в офис. На вложенной визитке было нацарапано:

Прошлая ночь была особенной и долгожданной…

С нетерпением жду перехода на следующий уровень!

С любовью,

Тим.

«Особенной» да еще и «долгожданной»?.. Какой «следующий уровень», рассердилась Симона, решив объясниться чем скорее, тем лучше. Она не для того сбросила столько килограммов, чтобы стать подружкой лысого толстяка с крошечным членом. Симона зашла к Тиму в кабинет и, как могла, деликатно дала понять, что он все неправильно понял. Нетрудно догадаться, что Тим не воспарил к вершинам блаженства. Симона даже услышала шепот «шлюха», когда выходила из комнаты.

Она понимала, что Тим уязвлен и зол, и прекрасно знала, что никакая она не шлюха. В вопросах секса Симона вела себя как мальчишка-студент: выбирала понравившегося парня, пускала в ход женские чары и добивалась своего. В юности мужчины отвергали Симону, если вообще давали себе труд ее замечать; теперь пришло ее время менять кавалеров. Она тщательно выбирала партнеров и наслаждалась, убедив себя, что не делает ничего дурного. Правда, если вдуматься, развлечение больше смахивало на месть. Симона мстила всем мужчинам, которые насмехались над толстушкой-латиноамериканкой, бросали или попросту игнорировали ее. Она брала реванш, не перезванивая случайным любовникам, выгоняя кавалеров из постели сразу после секса. По той же причине она сообщила Тиму, что не заинтересована в продолжении отношений. Настала ее очередь заставить мужчин чувствовать себя ненужными и непривлекательными. Пришел черед Симоны пробуждать надежду, наблюдать за ее ростом, а затем подсекать, как гнилое дерево, наслаждаясь шумом падения. Теперь она контролировала ситуацию — сила была на ее стороне.

Симона не могла забыть детство, полное обид, старшие классы и колледж без единого бойфренда, начало карьеры, когда мысль поставить ее перед камерой вызвала бы у руководства гомерический хохот. Как ни убеждала она себя, что это осталось в прошлом, воспоминания не отпускали.

В ожидании начала собрания Симона вынула из сумки пудреницу и бросила взгляд в зеркальце, желая убедиться, что она тоненькая, красивая и сексапильная. Бывший толстяк долго не в состоянии поверить в обретенную худобу. Как паралитик, вылечившись, до конца жизни превыше всего ценит способность двигаться, так и Симона наслаждалась каждой минутой, прожитой в стройном роскошном теле. Всякий раз, когда мужчина галантно открывал ей дверь, волнуясь, приглашал на свидание или огорчался, когда она отказывалась назвать свой номер телефона, девушка упивалась властью стройности и очарования.

В детстве полнота была ее огромным несчастьем. На уроках физкультуры мымра-учительница миссис Лок всякий раз вызывала двух мальчишек, назначала их капитанами и велела каждому подбирать команду для игры в баскетбол, соккер, софтбол и тому подобное. Первым традиционно называли Дэвида Хоуэлла, лучшего спортсмена в классе. Ему почти не уступал Крис Уилсон, тоже увлекавшийся спортом. Отобрав наиболее способных, капитаны переходили к тем, кто хотя бы не станет обузой для команды. Оставшаяся инвалидная команда неловко переминалась у стены, а капитаны принимались крутить носами, понуждаемые учительницей разобрать и этих калек. Всякий раз Симона оставалась в тройке тех, кого не хотели брать ни в одну игру, — с Анитой Циммерман, интеллектуалкой, знавшей в пять раз больше любого из одноклассников, но в панике убегавшей от летящего мяча, и Хэнком Фридмэном, который был еще толще Симоны и через несколько минут игры начинал задыхаться из-за хронической астмы.