Кот, который играл в слова - Лилиан Браун

Коки вскрикнула и села.

– Он укусил меня! За голову укусил! Квиллер бросился к ней:

– Он оцарапал вас?

Коки пробежалась пальцами по волосам:

– Нет. На самом деле он меня не укусил. Только попытался чуть-чуть ущипнуть. Но он казался таким… враждебным! Квилл, с чего бы Коко такое проделывать?

ДВЕНАДЦАТЬ

В воскресенье Квиллер спал бы до полудня, если бы его не пытали сиамскими усами. Когда Коко решил, что пора вставать, то легко и беззвучно вспрыгнул к спящему на кровать и тихонько коснулся усами его носа и подбородка. Квиллер поднял веки и оказался прямо перед двумя неописуемыми глазами, столь же невинными, сколь голубыми.

– Пшшёл вон, – сказал он и снова заснул.

К нему вновь приложились усами, на сей раз к более чувствительным местам – к щекам и лбу.

Квиллер вздрогнул, сжал зубы и зажмурился, только почувствовав, как усы кота щекочут ему веки. Он резко принял сидячее положение, а кот, считая свою миссию выполненной, спрыгнул с постели и выскочил из комнаты.

Квиллер выполз из спальни, надев клетчатый красный халат, бесцельно глянул на свою трубку и отяжелевшими глазами обвёл гостиную. На кофейном столике громоздились фужеры для шампанского, воскресная газета и прилежно умывавшийся Коко.

– Вчера вечером ты был мерзким котом, – укорил его Квиллер. – Ты зачем пытался укусить эту милейшую девушку, которая так любит котов? Что за дурные манеры!

Коко крутанулся и с отрешённой сосредоточенностью занялся основанием своего хвоста, а Квиллерово внимание обратилось на ковёр. Там, на приплюснутом ворсе, в полный рост отпечаталось длинное стройное тело Коки, – там, где она распростерлась в тот головокружительный миг. Он сделал было движение, чтобы распрямить ворс, ударив по нему пальцами ног, но переменил намерение

Коко покончил с утренним туалетом и расселся на кофейном столике, с ангельским видом щурясь на хозяина.

– Ты, дьяволёнок! – сказал Квиллер. – Вот бы узнать, что у тебя на уме! Та фотография, которую ты лизнул…

Зазвонил телефон, и Квиллер приготовился выслушать очередной ворох комплиментов. Он помнил поздравительные звонки прошлого воскресенья. Ведь до публики уже дошёл новый выпуск «Любезной обители».

– Хелло-о! – кокетливо сказал он.

– Квилл, это Харолд! – Тон был напорист, и Квиллер съёжился. – Квилл, новости слышали?

– Нет, я только что поднялся…

– Ваш материал в сегодняшнем журнале – ваша резиденция для работающих девушек – слыхали?

– Что случилось? – Квиллер прикрыл рукой глаза. Перед ним чередой пронеслись видения массового убийства – полный дом невинных девушек, убитых в своих кроватях, в двуспальных кроватках с розовыми боковыми завесами.

– Прошлой ночью там была полицейская облава. Это – дом терпимости!

– Что?!

– Полиция поставила там своего человека, получила ордер и прикрыла это местечко.

Квиллер нежданно сел – у него подогнулись колени.

– Но дизайнер говорил мне…

– Как это случилось? Кто навёл вас на этот… этот дом?

– Дизайнерша. Миссис Мидди, милая пожилая дамочка. Она специализируется на… ну… на резиденциях для девушек. Дортуары, ну да, и клубные помещения для женских организаций. А это задумано как первоклассный пансион для работающих девушек.

– Вопрос в том: где работающих?! – кричал Перси. – Это превращает нас в компанию болванов! Ждите – уж «Утренняя зыбь» это обыграет!

– Не знаю, что и сказать, – задохнулся Квиллер. – Уже ничего не поделаешь, но вам бы связаться с этой миссис Бидди…

– Мидди.

– …как бы там она ни звалась, и дать ей как следует уразуметь, что мы думаем по поводу этой дурацкой ситуации. Невероятное положение per se , а уж вслед за делом на Тёплой Топи – так это даже и через край!

Перси повесил трубку, и ошеломленный Квиллером разум попытался припомнить, как всё это случилось. Должно же быть объяснение. Потом он схватил телефон и набрал номер.

– Да? – сказал сонный голос.

– Коки! – сурово рявкнул Квиллер. – Слышали новость?

– Какая новость? Я ещё не проснулась.

– Ну так проснитесь и послушайте! Я из-за миссис Мидди вляпался в переделку. Почему вы меня не предупредили?

– О чём?

– О доме миссис Эллисон.

– А что такое с домом миссис Эллисон? – зевнула Коки.

– Хотите сказать, будто не знаете?

– О чем вы? Вас не поймёшь.

Квиллер судорожно сжал трубку. Глубоко вздохнул:

– Меня только что известили, что прошлой ночью полиция устроила облаву в так называемой резиденции для работающих девушек. Это публичный дом!

– Ох, Квилл, вот тебе и на! – вскрикнула Коки.

– Вы знали назначение дома миссис Эллисон? – Тон его стал резок.

– Нет, но, по-моему, оно так и вопиёт!

– Ну, я не считаю, что оно так и вопиёт, и «Дневной прибой» не считает, что вопиёт. Но мы теперь выглядим простофилями! Как мне связаться с миссис Мидди?

– Голос Коки стал сдержаннее:

– Вы хотите позвонить ей? Сами? Сейчас? О, не надо!

– А почему бы и нет?

– Бедная женщина! Да она умрет от унижения!

– Она что, не знала, какого сорта заведение оформляет? – спросил Квиллер.

– Уверена, что не знала. Она талантливо оформляет миленькие интерьерчики, но у неё скорее…

– Что у неё скорее?..

– Опилки в голове, знаете ли… Пожалуйста, не звоните ей, – взмолилась Коки. – Позвольте мне довести до неё эти новости помягче. Не захотите же вы убить женщину, а?

– С удовольствием кого-нибудь убил бы!

Коки засмеялась.

– И в раннеамериканском вкусе! – крикнула она. – Со всеми этими кроватями в стиле Тома Джонса!

Квиллер брякнул трубку. «Ну так как же?» – спросил он у Коко. Пошаркал несколько минут по полу, схватил телефон и набрал ещё номер.

– Приветик! – сказал детский дискант.

– Попросите, пожалуйста, Одда Банзена, – сказал Квиллер.

– Приветик! – ответил голосок. – Одд Банзен дома?

– Приветик!

– Кто это? Где твой папа? Сходи позови папу!

– Приветик!

Квиллер запыхтел и готов был уже швырнуть трубку, когда его партнер подошел к телефону.

– Это был наш младшенький, – объяснил Банзен. – Он ещё мало слов знает. Что это тебя разобрало с утра пораньше?

Квиллер изложил новости и выслушал набор кряканий, которыми бессловесно реагировал фотограф.

Репортёр сказал с оттенком сарказма:

– Я только хотел, чтобы ты знал: твое желание может осуществиться! Ты ведь надеялся, что журнал прогорит! А этих двух инцидентов с лихвой хватит, чтобы его ухлопать!

– Не вини меня, – ответил Банзен. – Я всего лишь делал снимки. Меня даже в платёжке нет.

– Два выпуска «Любезной обители» – и две неудачи! Это не может быть случайностью! Начинаю чувствовать – тут пахнет крысой!

– Не имеешь же ты в виду конкурента?

– А кого ещё?

– У «Зыби» пороху не хватит провернуть такую вонючую работенку!

– Понимаю, но у них есть один работающий на них субчик, который мог попытаться что-нибудь им подсунуть. Помнишь этого крикуна из их отдела распространения? Он ещё играл в их софтбольной команде – ты мне сам говорил.

– Ты о Майке Балмере? – спросил Банзен. – Он настоящий гадёныш!

– Я впервые обратил на него внимание в пресс-клубе. Узнал его в лицо, но далеко не сразу его вычислил. В конце концов вспомнил его. Он был замешан в истории с векселями в Чикаго несколько лет назад. Кровавое дельце. И вот он работает на «Зыбь». Пари держу, это он навёл полицию на дом Эллисон, и головой ручаюсь, что оперативники несказанно были рады это сделать. Ты знаешь, как у них водится: всякий раз, как репортёры «Прибоя» оплошают, они начинают таскаться к оперативникам. – Квиллер утрамбовал усы и добавил: – Мне тошно такое говорить, но у меня возникло ужасное подозрение: в это может быть замешана Коки.

– Кто?

– Ну, эта девушка, с которой я встречался. Работает на миссис Мидди. Это Коки предложила опубликовать дом миссис Эллисон, а потом я обнаружил, что она знает Балмера. Она на другой же вечер сказала ему «хелло» в пресс-клубе.

– Это не запрещено законом, – заметил Банзен.

– Но как она это сказала! И как на него взглянула! И есть кое-что ещё, – с явной неохотой начал Квиллер. – После вечеринки у Дэвида Лайка я привёл Коки к себе в квартиру…

– Хо-хо! Это становится интересным! – …и Коко пытался её укусить.

– А что она ему сделала?

– Ничего не сделала! Она была на… она размышляла о своем собственном бизнесе, когда Коко рванулся прямо к её голове. Он в жизни ничего подобного не делал! – На том конце провода молчали. – Ты слушаешь?

– Слушаю. Просто сигару раскуриваю.

– Ты потрясающе бесстрастен, когда в воскресенье сидишь у себя на Дивной Опушке. Я-то думал, тебя эта весточка больше обеспокоит.

– Какая весточка? – сказал Банзен. – По мне, эллисоновское дельце – просто розыгрыш. Так сказать, забава.

– Но кража в полмиллиона долларов забавой не была!