Красная помада для бибабо (СИ) - Воля Алёна

Отвлекся буквально на секунду, устраиваясь у меня между ног:

— Ну что, бибабо? Как на счет спектакля для взрослых?

Как там, в бульварных книжонках пишут? «Он брал ее с неистовой силой?» Так вот он меня не брал, а драл. Другим словом это просто назвать нельзя. Именно драл: выгибая и распахивая так, как хотел, поражая фантазией и силой; не церемонясь, не спрашивая, с каким-то диким остервенением и ненасытной жаждой; заставляя исчезнуть весь окружающий мир в жестком ритме движений, таких же незыблемых и древних как он сам.

Проснулась на следующий день в одиночестве. Прислушалась к тишине и улыбнулась. Впервые за несколько недель. Откуда взялось ощущение счастья — не знаю, но это было прекрасно. Такое шелковистое и радостное состояние, когда не ходишь, а паришь, летаешь…

Кстати о «ходишь». Поднимаясь с кровати, чтобы одеться, была немало удивлена количеству мышц собственного тела. Болело, кажется везде.

Я заглянула в комнату, где ночевал раньше Марк… кгхм… Янович, потом умылась и почистила зубы, после чего спустилась по ступенькам на первый этаж. Мой директор был там: стоял у окна и пил кофе. Повернулся, пытливо глядя, а мне, почему-то не достало сил смотреть в глаза.

Улыбнулась и поднырнула ему под руку:

— Доброе утро.

— Доброе. — Усмехнулся, отставляя чашку в сторону и обнимая за плечи.

— Который час?

— Почти три.

— Три?!

Он развернул меня лицом к себе и обхватил ладонями за скулы, поднимая вверх, заставляя таким образом посмотреть на него. Взгляд у него был непроницаемый, застывший какой-то, мертвый. Уже тогда стоило бы обратить на это внимание, ведь неясная мысль темной дымкой проскочила на задворках сознания, но я сделала ошибку, отогнав ее.

— У меня для тебя подарок. — Сказал, отпустив. Полез в задний карман и достал… помаду! Открыл. — Можно? — кивнул, спрашивая разрешения.

— Хм… — удивленно подняла брови. — Неужели мне настолько идет красный?

— Очень. — Выдохнул и с педантичной тщательностью и точностью принялся красить мне губы.

Это было очень… необычно, скажем так. Неправильно. И почему-то неприятно волнительно. Не могу объяснить.

Закончив, внимательно посмотрел, как бы оценивая свое мастерство, и отложил помаду на журнальный столик, к пустой чашке. Опять обхватил мое лицо и довольно долго любовался проделанной работой, после чего его руки переместились на плечи и настойчиво надавили. О том, что он от меня хочет, поняла, как только колени коснулись пола.

— Я же тебя измажу… — сказала тихо, следя за его пальцами, которые привычными движениями расстегивали болты на джинсах.

То, что произошло дальше, не хочу вспоминать. Женщины — существа подстраивающиеся и прогибающиеся, а я не исключение. Все происходило довольно грубо и с толикой применения силы. Вытерпела просто потому, что его манера заниматься сексом, как показала прошлая ночь, была далека от утонченных будуарных утех.

Когда же все закончилось, Марк Янович приложил пальцы к моему рту, предупреждая:

— Даже не вздумай. — Дождался пока проглочу и присел рядом на корточки. Потрепал по щеке, словно собаку, и, не убирая руки, стал водить большим пальцем по губам, словно вытирая, а на самом деле размазывая остатки помады еще сильнее.

— Скажи мне… и каково это? Кончать под Гуинпленом, сосать у Гуинплена, а? — спросил, не сводя немыслимо тяжелый взгляд.

Я непроизвольно отпрянула назад и стала неловко отползать.

— Что? — спросила едва слышно.

— Ты же так меня прозвала?

Глава 13

Вас били когда-нибудь в солнечное сплетение? Мне, однажды, еще в школе, на уроке физкультуры прилетел туда мяч. Что чувствует человек в этот момент, слава богу, знают немногие. Глухая боль и невозможность вдохнуть. В тот момент я ощутила то же самое.

Вульф выпрямился, и, поправляя одежду презрительно усмехнулся:

— Теперь, обсуждая где-нибудь на курилке своего урода-директора, не забудь рассказать о том, как…

Дальше я не дослушала. Сорвалась с места, опрокинув стоящий рядом стул, и взлетела по лестнице вверх. Забежала в туалет, закрыв за собой дверь на щеколду, и стала пить воду из-под крана. Пила до тех пор, пока не поняла, что больше не могу. Склонившись над туалетом, запустила два пальца в горло. Вырвала. Потом прополоскала рот и вымыла лицо с мылом. После чего прямым шагом отправилась в свою комнату. Там побросала вещи в сумку и переоделась, натягивая свитер и джинсы прямо на голое тело.

Меня разрывало изнутри с такой силой, что соображение отключилось начисто. Желание вырваться из лап монстра зашкаливало. Еще никто и никогда в жизни так меня не унижал и не оскорблял. Казалось, задохнусь или же сердце остановится. Горечь невыносимо жгла и трепыхалась в груди, разливаясь жгучей волной в стороны.

Выходя из дома, услышала:

— Куда собралась?

Отвернув назад руку, показала средний палец и выскочила на улицу, а там быстрым шагом припустила в сторону центральных ворот «Омута».

Еще до поездки я, разумеется, посмотрела, где находится этот загородный комплекс и знала, что в пяти километрах есть небольшой поселок городского типа. Это означало, что там должен быть как минимум автовокзал. Оставалось только надеяться, что вечерние рейсы маршруток или автобусов никто не отменил, и я смогу добраться до города.

На выходе спросила у охранника в какую сторону мне идти. Тот, немало удивившись, показал — вправо.

Адреналин, снабжающий каждую клокочущую клеточку тела энергией, придавал неимоверных сил, а отчаяние, боль и обида — скорости. Хотите — верьте, хотите — нет, а я в тот момент совершенно ничего не боялась. Ни животных, ни людей, ни приближающейся темноты. И даже мелкий колючий снег не останавливал.

Всю дорогу меня выедала тошнота от пережитого оскорбления. Так ошибиться в человеке! Ощущение было, как будто с разбега ударилась о каменную стену. А от понимания, что это сделал мужчина, который реально притягивал, становилось так дурно, что пару раз останавливалась, чтобы не упасть от болезненных прострелов.

Не буду скрывать, хотелось вернуться и все рассказать ему. Объяснить, что это ошибка, и что так его называла Диана, а не я. Но времени у меня было предостаточно, и чем дальше отходила, тем четче понимала, что смысла-то в подобных объяснениях нет.

Ну хорошо, допустим докажу и допустим даже он поверит. И что? Что дальше? Это изменит произошедшее? Или поменяет его отношение ко мне? Директор вытер об меня ноги. Намеренно. Поставил цель и достиг ее, чтобы отомстить. Все, финиш. Как же мне было скверно и отвратно на душе! До дурноты, до мигрени, до почти вырывающегося крика!

Пять километров прошла за сорок пять минут, а там еще до автовокзала минут двадцать, пока нашла. Людей на улицах уже практически не было. Погода, мягко говоря, стояла не летная. Снег усилился и лепил хлопьями прямо в лицо.

Проклиная нервы и поспешность, с которой одевалась, окончательно окоченев от холода, забралась в пустую маршрутку и дрожала еще с полчаса в ней, ожидая время отбытия. Мне сильно повезло на самом деле. Вот что бы я делала, если бы проснулась на час позже? Опоздала бы на последний рейс. Гостиниц-отелей в поселке не было — это я узнала еще в самом начале, когда только вошла в него. Автобусная станция — без зала для пассажиров, то есть, и там отсидеться бы не получилось.

Домой попала около восьми вечера — замерзшая, уставшая, разбитая. Вначале мне казалось, что дрожу из-за того, что перемерзла, но когда забралась в горячую ванну и просидела в ней около часа, поняла — остаточные явления стресса.

На следующий день проснулась из-за жара. Померила температуру — тридцать девять. К отвратительному душевному состоянию, как будто этого мало, добавилась еще и простуда. Радовало одно — на следующий день можно было спокойно не идти на работу. Да я и не собиралась туда больше. У каждого есть предел, и, как выяснилось, мой уже наступил. Зато теперь болезнь могла сослужить мне добрую службу, как бы это не прозвучало.