Джон Леннон. 1980. Последние дни жизни - Кеннет Уомак

Мюзикл мчится вперед, подгоняемый бодрыми аккордами рояля Джона, и вот уже героиня возникает в образе королевы диско 42-й улицы – на ней французские джинсы и сапоги на высокой платформе. Но, контрастируя с Полиэтиленовой Пэм (в песне извращенный секс в полиэтиленовых пакетах предвещает чувственную кульминацию), новая героиня «полна веселья и недоступна».

Одновременно Джон возвращается к Sally And Billy – композиции, датированной ноябрем 1970 года, когда заканчивалась работа над альбомом Plastic Ono Band. Играя ее в квартире номер 72 на кабинетном рояле в сопровождении драм-машины, Леннон углубляется в область метафорическую, даже автобиографическую, и исследует жизнь беспомощной, всеми покинутой пары: «в прошлой жизни» эти двое явно реализовали себя намного успешнее. «Гордая Салли» уверена в себе, она не только обворожительна, но также умна и независима. И тут появляется Билли. Он «счастливчик», который занимается тем, что блуждает в чертогах своего разума, употребляет наркотики и волочится за женщинами. Но, сетует Джон, для Салли и Билли «все кончено». Их былые победы выглядят затерянными в прошлом, а пара мучается неудовлетворенностью и подступающим средним возрастом.

Леннон оживил и Tennessee – хвалебную песнь, адресованную драматургу Теннесси Уильямсу. Он начал писать ее в январе 1975 года, одновременно с песней, которая казалась пустой, но при этом обещала стать коммерчески успешной – Popcorn, вот такое подходящее название. Примечательно, что Tennessee стала финальной попыткой сочинительства Джона, перед тем как он вернулся к Йоко под сень «Дакоты» в феврале того же года.

Мир узнал о воссоединении Джона и Йоко 1 марта, во время прямой трансляции 17-й ежегодной церемонии вручения премии «Грэмми» – пара посетила нью-йоркский театр «Урис» (ныне Театр Гершвина). В экстравагантном наряде – берет, бархатный сюртук, белый шарф поверх белой рубашки и медальоны со словами «Элвис» и «Уинстон О’Буги» – Джон вручал «Грэмми» за лучшую запись года (победа досталась Оливии Ньютон-Джонс с песней I Honestly Love You; а Пол Маккартни и Wings получили пару наград за мегапопулярный альбом Band On The Run).

Зенит грандиозного выхода Леннонов в свет пришелся на вечеринку после церемонии – их старый друг Боб Грюен фотографировал сияющую пару. Когда Уильям Джобс из Washington Star-News попросил Леннона рассказать подробности расставания и воссоединения, Джон ответил: «Ну, это не о том, из-за кого мы расстались. Расстались. И почему мы снова вместе? Мы снова вместе, потому что это дипломатически целесообразно. Да ладно вам! Мы снова вместе, потому что любим друг друга» (78).

А для песни Tennessee Джон черпал вдохновение в недавно прочитанной пьесе драматурга «Трамвай Желание».

Начина вшаяся со слов Tennessee, oh Tennessee, what you mean to me… («Теннесси, о Теннесси, что ты значишь для меня…»), композиция предназначалась для включения в Between The Lines. Альбом так и не материализовался, но Tennessee задержалась в сознании автора, и он вернулся к ней снова, когда хотел воплотить в реальность свой мюзикл.

Как и прежде, Джон работал дома, в квартире номер 72, за роялем, звуки которого сопровождались ритмом драм-машины. Всю мощь своей поэзии он использовал, чтобы воздать дань Уильямсу, истинному провидцу, с которым ощущал неизменное родство. Не отпуская правой педали рояля, чтобы удержать звук, он ткал грустный рассказ о забытом гении, наполненный ностальгией по истрепанному ветрами времени прошлому, в котором к поэтам и драматургам относились как к живым символам эпохи.

В Tennessee Джон хочет убедить: несмотря ни на что, «поблекшие трепет и слава Америки будут жить», потому что есть такие работы, как классическая пьеса «Трамвай Желание», написанная Уильямсом в 1947 году.

Для Леннона его творческое возрождение, которым он недолго наслаждался в первые месяцы после рождения Шона, завершилось фрагментом песни Mucho Mungo. Ранняя версия Mucho Mungo возникла, когда писался Rock‘n‘Roll в конце 1973 года, а потом, в 1974-м, вошла в альбом Pussy Cats Гарри Нильсона – Леннон выступил продюсером этой работы. В демоверсии, сделанной в «Дакоте» в 1976-м, он исполнил эту песню, подыгрывая себе на гитаре, как трепетный гимн новорожденному сыну – «самому милому крохе, которого я только видел». В честь Шона появились новые куплеты, а подходящим фоном обновленной Mucho Mungo стал плач малыша, слышный на записи[31].

В годы, составившие период «пенсии» Джона, его записи включали немалое число каверов и матросских песен, которые он часто играл на акустической гитаре Ovation Legend с ее характерной круглой нижней частью деки. (У Джона был привычка настраивать гитары на полтона ниже, часто устанавливая каподастр на первом ладу.) Эти «куплетики», как он любил их называть, служили ностальгическим отвлечением для, казалось, сбившегося с пути композитора.

В одной из записей он темпераментно спел свою версию Rock Island Line группы Leadbelly, дополнив ее электрогитарой, звучавшей на фоне по*стоянного ритма драм-машины. Для Джона и целого поколения молодых британцев Rock Island Line, в ускоренном темпе спетая Лонни Донеганом, превратила скиффл[32] в национальный феномен. В этом же ключе он записал скиффл-интерпретацию She‘ll Be Coming Round The Mountain, а затем обратился к классическому фолку – John Henry; печальная баллада звучала в сопровождении рояля.

Неудивительно, что огромное число «куплетиков» Джона отправляли его бороздить моря ностальгии по музыке его юности. Ему нравилось пошутить – он очень смешно жонглировал репертуаром, например, исполнял Beyond The Sea и Blue Moon с галльским выговором, а в Young Love добавлял словечки кокни[33]. А уж как причудливо звучала Falling In Love Again, спетая голосом Марлен Дитрих, – эту песню Джон записал за просмотром мыльной оперы «В поиске завтрашнего дня» по телевизору.

Любовь Джона к абсурдистской британской комедии достигла апогея, когда он записал Twas A Night Like Ethel Merman, гомерически смешную балладу – она была вполне в духе его почти что джойсовских стихов из «Пишу как пишется» и «Испалец в колесе». Пародийным фальцетом он пел про «раскопки слизи» и «долгий путь до Типперилло»[34].

А отдавая дань классике мюзик-холла, Джон записал массу стандартов, от My Old Man‘s A Dustman и I Do Like To Be Beside The Seaside до Chinese Laundry Blues и Leanin On A Lamp Post Джорджа Фромби. Тоска по беззаботным дням юности нигде не очевидна настолько, как в этих его «шуточках», где есть воспоминания о часах, проведенных за приятным музицированием с Полом Маккартни и его отцом Джимом Мэком, который в 1920-х основал собственный джаз-банд и всегда охотно играл в гостиной семейного дома на Фортлин-роуд в Ливерпуле.

Джон записал еще и