Бандиты - Элмор Леонард

— Нет, вы пока еще недостаточно сожалеете. — С этими словами он направился к двери гостиной. Встав на пороге, он выкрикнул какое-то имя. «Фрэнк» и еще как-то дальше. Фрэнк Линн, что ли? Джек толком не разобрал.

Подойдя вслед за полковником к двери, Джек наткнулся на креола, знакомого ему по станции заправки, — тот как раз выходил из комнаты для посетителей. Черт, это тот самый парень — парень с прилизанными волосами, который стоял перед самым катафалком и все время молчал.

Полковник снова позвал этого парня — Фрэнклин, вот как его зовут — и быстро заговорил по-испански. Слов Джек не разобрал, но судя по интонации, полковник задал какой-то вопрос.

Креол только хмурился, лицо его оставалось непроницаемым.

— Сото? — переспросил он. — Что?

Полковник снова заговорил по-испански, махнул рукой и повторил по-английски:

— Этот человек вез Амелиту из Карвиля? Он или не он? Амелиту, ту девушку, вчера.

Джек почувствовал, как креол уперся в него взглядом — таким же пустым и невыразительным, что и вчера, когда он вышел из катафалка и попытался его обойти. Что таит в себе этот взгляд?

— Да, это тот самый, он вел катафалк, — подтвердил Фрэнклин. — Не знаю, была ли там девушка.

Что-то тут не так, подумал Джек. Парень говорил с явным акцентом, должно быть, он и в самом деле родом из Никарагуа. Но почему же он ничего не понял, когда полковник заговорил с ним по-испански? Ведь они земляки.

— Он не дал нам заглянуть внутрь и посмотреть, там ли она.

— Достаточно, — буркнул полковник, оборачиваясь к Джеку. — Ты ездил в Карвиль. Ты взял там девушку. Где она?

— Кто сказал, что я ездил в Карвиль?

— Фрэнклин сказал. Ты что, не слышал?

— Фрэнклин ошибается. Откуда он сам?

— Из Никарагуа. Откуда же еще, по-твоему?

— Не знаю, потому и спрашиваю, — откликнулся Джек. — Давно он в наших краях?

Фрэнклин молча переводил взгляд с одного на другого.

— О чем ты? Какая тебе разница?

— Может, мы для него все на одно лицо. Может, он просто видел человека, очень похожего на меня.

На миг Джеку показалось, что полковник хочет его ударить.

— Ты хочешь сказать: другой парень, в точности похожий на тебя, ездил вчера в Карвиль в другой карете?

— Знаете, эти «кареты», как вы их называете, все похожи друг на друга. Верно ведь? Так почему это не мог быть другой парень, похожий на меня?

— Потому что этого не может быть.

— Вы уже не так уверенно говорите.

— Это «Муллен и сыновья»?!

— Ну да.

— Значит, это был ты, и никто другой.

— Вот что, шеф, если б я ездил в Карвиль, я бы это помнил. Вчера, говорите? Нет, вчера я весь день сидел здесь.

— Ты лжешь.

Джек уставился на него тем взглядом, который у него выработался в тюрьме — жестким, холодным, — выпятил челюсть и низким голосом произнес:

— Что ты сказал?

Но полковник, не отступая, посмотрел на него точно таким же взглядом сквозь темные стекла очков. Джек начал догадываться, что допустил ошибку: этот номер либо сразу срабатывает, либо бьет мимо цели.

Тут полковник сказал:

— Фрэнклин, покажи ему пушку. — И Джек окончательно убедился, что сделал неверный ход. Чуть повернув голову, он увидел в вытянутой руке Фрэнклина вороненую сталь «беретты».

— Пожалуй, пора звонить в полицию, — не веря своим ушам, пробормотал Джек.

— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовался полковник. Джек не знал, что ответить, да полковник и не ждал от него ответа, он спешил выговориться сам: — Может, ты не расслышал: я сказал, что ты — чертов лжец. Что ты на это скажешь?

Нет, это не тюремные замашки, это что-то другое. Здесь не надо тягаться, кто круче, здесь остается одно — как-то справиться с ситуацией, сгладить ее.

— Думаю, — осторожно начал Джек, — то есть, я так понимаю, вы очень расстроены смертью той девушки, о которой мы говорили. Я видел много людей в вашем положении — людей, оплакивающих прискорбную утрату, и я сочувствую вам. Как-никак это моя работа. — Тут Джек счел необходимым сделать паузу. — Разрешите узнать ваше имя?

Взгляд полковника заметался за розоватыми стеклами очков, подозрительный ум не позволял вот так, сразу, ответить даже на этот простой вопрос.

— Будьте так любезны. Это Фрэнклин, с ним я уже знаком. Правда, Фрэнклин? — Парень явно не знал, что ответить, и Джек снова обернулся к полковнику: — А вы?

— Полковник Дагоберто Годой.

Мужчина, мачо, гордый собой. Он выпрямился во весь рост, и раздался едва слышный, но все же отчетливый щелчок, будто он резко сдвинул каблуки.

Неужели и вправду? Со времен школы Джек не помнил, чтобы кто-то щелкал каблуками. Эти люди принадлежали к иному, совершенно неизвестному ему миру. Надо как можно скорее выпроводить их из конторы.

— Что ж, полковник, если ваш приятель уберет револьвер, я проведу вас по всему дому. Можете заглянуть во все комнаты, и если найдете вашу… как бишь ее звали?

На этот вопрос полковнику тоже не хотелось отвечать, но он выдавил из себя:

— Амелита Соза, — коротко, отрывисто.

— Если найдете ее, это будет первый случай в истории похоронной фирмы: покойник, доставивший себя своим ходом. Сюда, пожалуйста.

Тем временем Лео перенес мистера Луиса Морриссо наверх и колдовал над ним в бальзамировочной, низко склонившись над телом и нащупывая облаченными в резиновые перчатки пальцами сонную артерию. Это зрелище как магнитом притянуло к себе полковника Годоя. Оставив Джека и креола по имени Фрэнклин в холле, он подошел к двери бальзамировочной.

Лео не отрывался от своего занятия, не поднял головы даже тогда, когда объяснял полковнику, что он делает.

— Кровь выкачиваете? — повторил полковник. — А зачем это? Всегда хотел знать. И почему вы не делаете побольше дырок, так ведь быстрее?

Лео пробормотал что-то невнятное.

— Что? — переспросил полковник, приближаясь вплотную. — Я вижу, это старик. Но вчера была молодая девушка, да? Очень красивая девушка.

— Меня тут не было, — забормотал Лео. — Я вам уже говорил. — Он не поднимал головы, не мог распрямить плечи, пальцы в резиновых перчатках двигались словно сами по себе.

— Ведь к вам привозят умерших девушек.

— Бывает.

Полковник через плечо оглянулся на Фрэнклина:

— Иди посмотри, может быть, она прячется где-нибудь, — и подкрепил свой приказ жестом.

Джек поплелся вслед за Фрэнклином. Полковник продолжал светскую беседу с Лео:

— Когда вы кладете в гроб молодую женщину, вы ее всю одеваете или как?

В спину Фрэнклину Джек сказал:

— Ты бы убрал пушку, а?

Хорошо еще, Лео не заметил: стоит направить на него револьвер, и он со страху выложит им все, что было и чего не было. Фрэнклин заглянул в кабинет Лео, вернулся в холл, подошел к комнатам, где жил Джек. Дверь была закрыта, и Фрэнклин, проявив необычайную любезность, шагнул в сторонку, пропуская вперед Джека. Джек столь же любезно распахнул дверь. Креол прошел мимо дряхлого дивана и холодильника прямиком в спальню, Джек остановился у холодильника, заглянул в него, подождал Фрэнклина — тот возвращался после осмотра ванной.

— Холодненького?

Парень недоуменно вытаращился.

— Пивка, я имею в виду. Хочешь пива? Ты любишь пиво?

Парень покачал головой, и Джек, вздохнув, закрыл холодильник. Право, странные у него волосы. Не прилизанные даже, а подстриженные как-то кружком и прижаты к голове сразу за ушами, словно его стригли, надев на голову горшок. Вид у него такой, будто он только что приплыл на контрабандистском суденышке из своей Никарагуа, а тут ему заранее купили одежку, не зная точного размера: пиджачок с поднятыми плечами, модный, даже стильный, только вот великоват, рукава аж пальцы закрывают. Руки каменщика, ногти все в трещинах. Угадать его возраст нелегко, ясно только, что расти этот коротышка больше не будет. Теперь, когда Джек получил возможность рассмотреть креола вблизи, он уже не казался ему похожим на соседей по тюрьме — нет, этот малый явился прямиком из каменного века, хоть и вырядился в белую накрахмаленную рубашку, застегнутую под самое горло, только галстука не хватает. Спросить бы, кто его портной, но тут на язык подвернулся вопросик поинтереснее:

— Зачем тебе пушка?

— Дали для дела.

Какой-то странный акцент. Парень почти не говорит по-испански, откуда же он? С Ямайки? Да нет, акцент не похож, и полковник говорил, что он тоже из Никарагуа.

— Для какого дела?

— Чтобы стрелять.

— Ну да, я это и имел в виду. В кого ты собираешься стрелять здесь, в Новом Орлеане?

— Не знаю. Мне пока не говорили.

Господи Иисусе!

— Значит, когда полковник Годой прикажет тебе стрелять, ты будешь убивать людей?

— Мне и дали пушку, чтобы я стрелял, если надо.

— Но это же против закона. Нельзя просто взять и пристрелить человека.