Месть со вкусом мяты (СИ) - Руслёна

— Полный релакс!

Он смотрел на неё, кусая губы, едва удерживаясь от смеха. Боги! Когда он смеялся? Давно, очень давно. Хотя, проделки детей иногда так смешили, что он позволял себе эти короткие минуты кривых улыбок, чтобы не дай боги, не подумали, что он поощряет их беспредел. Теперь же он даже усмешку себе боялся позволить. Вдруг она неправильно это воспримет и обидеться. А вот обижать гувернантку он точно не хотел. Наконец, всё было готово, и они уселись друг напротив друга, идевушка принялась есть свои булочки, довольно пушистые и, к тому же, тёплые. Ветчина, хоть и была тонко нарезана, но, всё же, недостаточно для классики, с мизинец, где-то. Но её это уже не беспокоило, потому что вкусные были и булочки, и масло, и зелёные листики какой-то травы. Не укроп и не петрушка, которую она не очень любила, а похоже на гибрид базилика с укропом. Всё это она запивала мятным напитком.

- “Интересно, как это называется? “, — думала она, — “надо будет у повара спросить… Кстааати… О, неплохая идея…”

Она подняла, наконец, на графа глаза.

— А скажите мне, ваше сиятельство, мне напишут расписание уроков ваших чад? Ну, какие дисциплины они изучают… — и осеклась. Он снова сидел и смотрел на неё, склонив голову набок. — “Да блин… Опять он так сидит, меня нервирует. Хм… За один день не отучишь. Да и, думаю, невозможно это. Надо найти отличие и уже не обращать внимание”.

Приняв такое мудрое решение, Ена вопросительно подняла брови в ожидание ответа. Граф не совсем понял, что ей нужно. Что она имеет в виду под словом дисциплина? Поэтому слегка задержался с ответом.

Увидев некоторое замешательство на аристократической физиономии, девушка быстро сообразила, что к чему, и так же быстро исправилась, проговаривая слова, как для малыша, чтобы он понял, наконец, что тётеньке от него надо:

— Ну, я имела в виду… предметы, школьные. Что они проходят, э… то есть, изучают.

— Да, я понял, спасибо, леди. Вам сейчас перечислить или терпит до завтра?

— Сейчас, — она всё съела и теперь попивала мелкими глотками напиток, пряча лукавый взгляд в кружке.

Он задумался. Что они там изучают? Язык, письмо, география, кое-что из истории — в основном, удачные битвы, справедливые короли… А, ну да, числа и вся с ними связанная нумероттика. Для их первой ступени и этого много. Граф Петрус начал перечислять:

— Грамота с письмом вместе, нумероттика, география, история. Всё. Зачем вам это? Будете изучать вместе с ними, чтобы знать, что им задано?

— Ну… да, в общем. И я бы добавила кое-что.

Он удивился:

— Что можно к этому добавить?

— Нуууу…. я подумаю. Потом озвучку, — она допила третью кружку и отвалилась, отдуваясь на спинку деревянного стула. — Ууууффф… Упилась в доску… Я теперь, как колобок.

— Что за колобок, — губы снова дёрнулись в улыбке, а глаза сощурились.

— А, кстати, это сказка у нас. Надо будет подсадить их на русские народные.

— Мне срочно надо брать у вас уроки вашего языка. Вы так разговариваете, что я половины не понимаю, — покрутил он головой, дёрнув рукой за ворот, расстегнув верхнюю пуговицу. Ена вскользь прошлась взглядом по этому действу, но не стала пялиться, а то ещё надумает себе что…

- “Лучше уж спать уйти. От греха соблазна. Всё же, он соблазнительнее брата”. Она нашла-таки для себя отличия их наклоненной на бок головы…

“Лучше уж спать уйти. От греха соблазна. Всё же, он соблазнительнее брата”.

Она нашла-таки отличия их наклоненной на бок головы — если у старшенького, Горыныча, это выходило нахально и даже, где-то, напористо-угрожающе, то у местного графа — очень и очень соблазнительно, не смотря на его пронзительный взгляд. Она решительно встала:

— Спасибо вам за компанию, милорд, пойду я. Завтра рано вставать, детей будить, магистров ваших ждать. А я, вообщето, нужна на занятиях?

— Я бы посоветовал в первый день поприсутствовать. Узнаете, по крайней мере, какие задания им будут заданы.

— А дневников нет у них? Ну, куда задания эти записывать, чтобы не забыть?

- Там же, в тетрадях, записывают.

— А, здорово! У нас отдельные дневники для записей. Ну, я пошла?

— Да, да, я провожу вас, — он протянул руку на выход. И она потопала, снова с туфлями в руках.

— Вам домашняя обувь нужна, — шёпотом сказал он, когда они уже поднялись на второй этаж.

Она закивала:

— И, я думаю, какая-никакая униформа, чтобы ваши магистры занимались с детьми, а не пялились на мои ноги, — она подняла одну ногу, обтянутую лосинами, скосив глаза на графа. И увидела, как… оёёй! Он покраснел! Ничего себе… Петрус наклонил голову и закивал:

— Да, да, конечно, завтра вам принесёт Лизбет.

— У меня размер сорок четвёртый, если что.

— Разберёмся, — пробормотал он и выпроводил-таки её на третий этаж. Уже прощаясь окончательно, она прошептала:

— И скажите своему хххрулеву замку, чтобы не орал и не смеялся, особенно ночью. А вот утром, за час до побудки детей, — разрешаю покукарекать или покукукать. Чтобы я не проспала.

Граф не выдержал, наконец, прыснул и захохотал. Но тут же сжал губы и, и махнув рукой, быстро ушёл. Енка закатила глаза, хмыкнула и зашла в комнату. Замок молчал…

Петрус вернулся к себе, в свою спальню. Он был ещё под впечатлением от встречи с девушкой. Красивая, высокая, остра на язык и, явно, без особых комплексов чинопочитания. Улёгшись в постель, он не успел закрыть глаза, как тут же и увидел её, и услышал её голос… И вдруг вспомнил! Он же ей забыл карты отдать! Вот точно, туперус*… Интересно, она уже легла или нет? Пойти отдать или оставить до завтра? Хойвелл Лэнс* как будто подслушал его мысли и довольно заурчал. Как собака, наевшаяся вкусностей.

— Что, считаешь, надо сходить? — хохотнул граф. Хой заурчал чуть громче, подтверждая слова графа.

Его сиятельство вылезло из-под одеяла, встало и, надев тапки, прошлёпало в кабинет, который был через стенку, дверь направо. Проверил пакеты, нашёл с картами и, прихватив их, вышел в коридор. Все в замке спали. Одному ему не спится. Мужчина прошёл к лестницам и, уже поднимаясь на третий этаж, где жила девушка, увидел её выше. Леди поднималась на четвёртый. На ней были длинные мягкие штанишки в рисунок с какими-то зверюшками и такая же кофточка. Интересно… И снова босиком. Он залез в пространственный “карман” и мысленно там пошарился. О, есть! С красными пушистыми помпончиками. Но без каблуков. Понравятся или нет?

Вытащил и с тапками наперевес легко и быстро, как будто и не касаясь ступеней, поднялся следом. Она стояла под дверью его малышей и, согнувшись в три погибели, прислушивалась, что делается в комнате. Потом тихонько отворила её и проскользнула туда. Интересно, что ей там понадобилось? Граф подошёл к двери и только хотел войти, как она открылась и леди Йена вышла оттуда. При виде графа не завизжала, а прищурилась:

— Вы за мной следите? — прошипела, как змея.

— О, нет, я шёл проверить детей, — нагло соврал он. — Мы мало общаемся, хотел удостовериться, что вы ничего им не отгрызли.

Она фыркнула и зажала рот какой-то салфеткой.

— Что это у вас? — ткнул в тряпочку пальцем.

— Фу, граф, — прошептала она, — кто вас воспитывал? Пальцем тыкать некрасиво.

Они уже дошли до ступеней.

— Да вы сами тычете то и дело, и прямо в меня! А я только в салфетку… — прошептал в ответ.

— Меня не воспитывали, как графскую дочь, я сама росла, но маменька моя могла за вольности некоторые так напинать, что мало не показалось бы, — улыбнулась и тут же загрустила. — Как она там? Ни писем от меня, ни фоток с моего отдыха. Волноваться же будет.

— Она вас пинала? — с ужасом воскликнул он и испуганно закрыл рот тапками.

— Ой, какие миленькие! Куда вы эту прелесть тащите?

— Э… хотел поставить у ваших дверей… Вам, не мне же, — пробормотал и махнул рукой. — Да к вам я шёл, не спится. Вижу, что и вам, — мотнул головой на её салфетку.

— А, это… я обещала Эльке помочь с её вышивкой, хотела посидеть, распустить её косяки, что она тут нафигачила. Да отдайте же мне МОИ тапки! Полы у вас явно без подогрева, — Енка отобрала у графа свою “прелесть” и, кинув их на пол, засунула ноги внутрь. После этого покрутила ножками туда-сюда и осталась довольна.