Время тяжелых ботинок - Владимир Король

– Та вы шо, Аугис, Господь с вами! Я сроду нигде не училась, правда, самую дорогую школу в городе Сочи закончила с золотой медалью. Просто у меня тонкий музыкальный слух. Я угадываю языки, как мелодии. Но для вас это неопасно, я всё равно ничего не понимаю.

– И много языков вы так можете угадать? – Вайк прихлёбывал красное вино, рассматривая его на свет.

– Та откуда много – так, штук пятьдесят.

Вайк поставил фужер и в первый раз внимательно посмотрел на собеседницу:

– И что, Мергайте сможет отличить индонезийский от тайского?

– Та вы шо, так глубоко я не забиралась. Но литовский от латышского – запросто.

Желвак любовался своей ученицей.

Ликуша была приёмной дочерью «смотрящего» из Сочи. Пять лет назад, вручая её корешу, тот сказал: «В городе Сочи для такой умницы и красавицы слишком тёмные ночи. Пусть наберётся опыта среди твоих людей, с таким багажом она не пропадёт.

А потом выдашь её замуж – за богатого и доброго».

В свои двадцать два года Ликуша умела главное – выбирать правильное умонастроение в самой неожиданной обстановке, среди чужих людей. Иногда Желвак брал её на весьма рискованные мероприятия. Пока она морочила голову мужикам, отвлекала их, он наблюдал, оценивал, кто чего стоит. Ликуша выигрывала для него время и давала возможность получить хотя бы минимум исходной психологической информации.

«Зона» учит прочитывать человека по его лицу. А красивая молодая женщина расслабляет, заставляет сбросить маску хоть на минуту.

Не стала исключением и нынешняя встреча, хоть Вайк и был гомосексуалистом: дама спрашивает, надо отвечать. А Желвак тем временем видел – что-то не так, чем-то озабочен его партнёр-космополит.

Наконец, Вайк промокнул салфеткой красивый рот и поднялся:

– Адмирал, я приглашаю вас пройтись по этой замечательной аллее. Надеюсь, дама простит неотёсанным мужланам их секреты.

– А никакой вы не литовец, – простецки пропела Мергайте. – Вы выражаетесь так, как будто закончили какой-нибудь наш Ташкентский университет.

Вайк заулыбался:

– Мергайте, литовец вполне мог учиться и в Ташкенте, а университет, я слышал, там очень неплохой.

Только после того, как они удалились от террасы под лаврами на расстояние, гарантировавшее полную звукоизоляцию, Желвак начал разговор.

Он подписался под проектом, предложенным Вайком, по продаже в одну из бурно развивающихся стран Азии эскадренного миноносца Тихоокеанского флота класса «Современный».

Ничего необычного в проекте не было, традиционная цепочка с откатом в адрес одного из чиновников в «тяжёлых» погонах. Однако в этом деле Желвак предлагал попробовать одну инновацию. Заключалась она в том, чтобы по-крупному кинуть покупателя, провернув махинацию со страховкой корабля. А эскадренный миноносец впарить повторно – в одну из африканских стран, оттуда тоже есть такой заказ.

Кстати, там, в дополнение, просили два вертолёта Ми-2, пару десятков 122?миллиметровых миномётов, тысячу боеприпасов к ним, сотни-полторы ручных пулемётов Калашникова и миллиона четыре патронов – всего на десять миллионов долларов. Но корабль – это приоритетная позиция!

Вайк всё понял, идея с кидаловом ему понравилась, но он уточнил:

– Всё спишут на страховую компанию, мы – ни при чём. Интересная схема и очень перспективная. А страховщики откуда?

– Лохи из Австрии. Там только менеджмент австрийский, а вся команда – бывшие наши. Мелко плавают, любят «чёрный нал» и – побольше. Накормим, лишь бы потом не отрыгнулось. Ты вот что, Вайк, подставь на это дело кого-нибудь из своих – кого не жалко, а сам уйди в сторону. Мало ли что, – а нам с тобой ещё работать и работать.

– Разумно, Адмирал. Мне нравится полёт твоей мысли. Мои комиссионные, как обычно?

– Обижаешь. Мне тебя обманывать резону нет…

– … сказал разбойник и спец по отъёму бриллиантов у бедных евреев, отъезжающих на историческую родину, – Вайк снова посветил своей голливудской пастью.

– Те времена давно прошли, теперь я солидный бизнесмен и большой начальник. Скажи, Вайк, отчего ты такой напряжённый? И связник твой попросил две недели вместо одной? Что случилось?

– А ты не знаешь! Мне не даёт покоя ваш грядущий дефолт. Боюсь, как бы ты не разорился. Что тогда станем делать? Мне без твоих мешков с наличными не обойтись.

Ох, как захотелось Желваку хлопнуть по плечу наивного иностранца! Удержался пахан, тут тебе не Россия, а международная арена, и на ней – тигры, хоть и дрессированные:

– Брось ты, Вайк! Я на этом дефолте собираюсь не упасть, а подняться – да так, что с земли меня можно будет рассмотреть только в хороший бинокль.

– Красиво вы, русские, умеете говорить. Ладно, желаю удачи. Расскажешь потом, как тебе это удалось.

Вайк был русским. И учился в Ташкентском университете. Только в то время об этом знал только он сам да ещё двое-трое, пусть земля им будет пухом.

До Рима долетели на самолёте Вайка, до Осло – через Париж – рейсом немецкой авиакомпании.

Трёхдневный VIP-тур по фьордам Норвегии был сказкой даже для повидавшего мир Желвака.

В мелководных заливах с крутыми скалистыми берегами было разбросано множество небольших каменистых островов. Скалы у берегов были так живописны, что глаз цивилизованного человека, «замыленный» экраном телевизора, отказывался верить в реальность картины, сердце замирало от неземной красоты. При каждом порыве небольшого ветра оттенок воды менялся, а значит, меняли цвет и каменные острова. Если к этому добавить изменение ракурса картин, связанного с движением катера, то можно понять, почему Ликуше, детство которой прошло в русских субтропиках, то и дело хотелось петь и плакать – одновременно.

– Я видел всё, – сказал Желвак. – И красивее только Шантарские острова в Охотском море, – это наш Хабаровский край.

Они прошли на катере по самому длинному в мире фьорду.

Ночевали в гостинице прямо на одном из скалистых островов. Пили дорогой коньяк, сидели в креслах у самой воды, молчали и только слушали, как в темноте плещется рыба и фыркает морской котик.

В самолёте Торонто – Осло – Москва Желвак спросил:

– Как там? Я опять забыл…

– Фьорды изобилуют шхерами, а шхеры изрезаны фьордами, – сказала Ликуша сначала по-норвежски, а потом и по-русски.

– Фьорды – это что?

– Вода.

– А шхеры?

– Острова.

– Ну, и память у тебя, девочка! Учиться тебе надо. Вот, погоди, разгребусь с делами. Куда хочешь – в Оксфорд или эту, как её… СОНБОРУ?

– Сорбонну. Я бы лучше в ПТУ пошла, на штукатура – так вы ж не пустите, – грустно сказала Ликуша. – Или вот ещё: всю жизнь мечтала работать на почте, мне так нравится запах сургуча.

– А как у тебя дела с Кинжалом? – Желвак и так знал всё, что было нужно, однако привык действовать по принципу: доверяй, но проверяй. Скажет Ликуша правду или начнёт юлить? Приказа укладывать Кинжала в постель ей никто не отдавал.

В ответ он получил такой энергетический удар, что чуть не вылетел из кресла.

– Можешь не отвечать, дочка, я не настаиваю.

С эмоциями Ликуша справилась:

– Дядя Серёжа, он играет со мной, как кошка с мышкой. А я его, гада, люблю.

Весь остаток пути они молчали; каждый думал о своём.

17

Ежедневно, по вечерам, Кинжал передавал шефу полстранички печатного текста – с информацией об экономическом и финансовом положении в стране.

Это были только факты – без всякого анализа и комментариев.

Чувствовалось: вот-вот…

Второй час слушал Желвак доклад своего заместителя по безопасности Алекса.

Картина жизни Алёны Евгеньевны Уробовой складывалась из множества мелочей и деталей, которые вполне логично лепились одна к другой. Вырисовывалась тяжёлая жизнь невезучей страстной женщины. Она разоряла гнёзда, уводила чужих мужей. Бог наказал её болезнью сына. Родители ушли из жизни один за другим ещё лет десять назад.

По всему было видно, что самыми счастливыми были последние пять, когда она была с Желваком. В доказательство Шеремет отыскал её письма подруге в Мурманск. А письмо – это серьёзный документ. Там, кроме почерка, есть ещё штемпели на конверте.

Полковник, как он выразился, по-пластунски перепахал весь Калининград. Никаких признаков, что побег из дома с чужим мужем-офицером – это легенда, обнаружено не было. Он поехал в Питер, нашёл соседей Алёнки, и они всё подтвердили и опознали по фотографиям сначала очень счастливую, а потом несчастную чету. Был полковник и в роддоме, где появился на свет сын Алёнки, Егор. Документы в полном порядке, даже нашлась одна нянечка, она помнила роженицу и офицера, который их забирал домой.

И тут Желвак вдруг задал своему заместителю неожиданный вопрос:

– Скажи, Алекс, а ты проверялся? Уверен, что за тобой не было хвоста?