Когда поспела антоновка - Елена Жарова

не вскакивай! У меня от всей партии к тебе есть важное дело. Твое село, Кутли, до поры до времени было очень спокойным. И всегда вовремя сдавало продовольствие. Но вот от банд Антонова очистили губернию, а проблемы остались. Да не просто остались, а появились там, где их никогда и не было! Вот тебе документы и предписание. Ты теперь возглавишь кутлинский совхоз.

Я сидел напротив партийного работника и комиссара, с трудом соображая, что от меня хотят. Обратно в село? Домой? Занять должность отца?

— Я хочу остаться и отдавать все свои силы… — начал я, но мужчина, прервал меня:

— От тебя, Павел, Советская страна сейчас ожидает других подвигов. Твоя задача — наладить сельское хозяйство, успокоить крестьян. А если надо, то и наказать виновных в появившихся проблемах. Короче, товарищ Богоявленский, всё в твоих руках. Понял?

Я развернул документ, прочитал его, вновь свернул и положил в нагрудный карман гимнастёрки.

— Да, товарищ Глебов, — ответил я, вставая и обращаясь к комиссару, — Когда я могу убыть в село Кутли?

— Завтра. Приказ уже готов, — сообщил товарищ Бычков.

Как же хорошо было вернуться домой. Жаль только, что уже прошло время посевных. Но, как глава, я мог помочь и на сборах. Надо было только народ успокоить. Со спокойным, уверенным человеком враз можно договориться. Въехал я в родное село на телегах следующих из Моршанска в Пичаево. Поблагодарил мужичков, подвёзших меня чуть ли не к самому забору. И направился прямиком к дому. Открыл калитку, вошел во двор и для приличия постучал в дверь. Ответа дожидаться не стал и вошёл внутрь. Меня не было больше года. А в сенях дедова дома все также. Вещи можно с закрытыми глазами достать — всё на своих прежних местах. Тут дверь из светлицы отворилась, и появился дед. Меня в тёмных сенцах, наверное, плохо было видно. Да и зрение у него не лучшее.

— Здравствуй, дед, — сказал я, с трудом сдерживая слёзы радости.

Дед совсем вышел в сенцы, приблизился ко мне, прищурился и прошептал:

— Пашка…

— Я, дед.

Он крепко обнял меня и расплакался. Ну, и я с ним. Вот так стояли вдвоём и плакали на радостях. А потом он завёл меня в дом, усадил и стал хлопотать. То картофеля из печи достанет, то хлеба нарежет. А я сидел, только успевал на его вопросы отвечать:

— Да, трудная служба… Да, опасная. Но я не посрамил ни семью, ни село… Нет, не стыдно, что сбежал. Зато столько видел, столькому научился. Да я, дед, учил грамоте наших бойцов! … Да, был в боях, но в основном сопровождали, защищали, охраняли.

Где-то через час с поля вернулся Николай. А он и правда вымахал. Я уезжал, он был меньше меня на целую голову. Приехал — тут лоб выше меня.

— Пашка!!! — загорланил он, завидев меня в доме, — Вернулся, брат!

И нет, чтобы обняться, посидеть, поговорить, он выскочил из дома на дорогу и заорал так, что, наверное, всех в селе поднял на ноги:

— Брат вернулся! Ура!!

Ну и пошли люди к нам. Первыми пришли поглазеть на меня наши соседи, что справа, да слева живут. Потом соседи, что через дорогу. Когда Колька сообщил, что идут с другого конца села, я решил упростить всем задачу и сам вышел из дома. Пока со всеми поговорил, тут соседи с дедом во двор лавки вытащили, стол установили, да в складчину накрывать его стали. Когда, наконец, моя семья и гости уселись вокруг стола, а самовар потихоньку запыхтел, кто-то из односельчан вдруг спросил:

— Павел, а ты на побывку или как?

И дед посмотрел на меня ожидаючи. Видимо, сам хотел спросить, да боялся моего ответа услышать.

— Я навсегда вернулся, — ответил я. О делах не стал пока говорить. Надо было сперва решить дело, ради которого так спешил домой. Потому, уже когда вечерело, стало смеркаться, и гости потихоньку стали расходиться, а соседки прибирать со стола, я встал и незаметно вышел со двора. Ноги меня сами несли к дому Негодина. Да вот только не пришлось мне идти до конца — Прасковья собственной персоной стояла на моем пути и улыбалась.

— Вижу, приехал, — молвила она, теребя края платка.

— Приехал, — поддакнул я, подхватил её под руку и повёл к полям. Пока шли, ни на кого не глядя, всё вспоминали наше детство. Когда прошли поля и вышли к берегу реки, я остановился и спросил:

— Сваты приходили?

— Дня через два или три должны прийти, — ответила девушка.

Мы стояли молча, глядя на то, как закат охватил пол неба, окрасив его в цвет спелой вишни. Наблюдали за тем, как солнце скрывалось за макушками деревьев нашего огромного леса. И от этих лучей засыпающего солнца деревья становились бурыми, а то и красными.

— Жди меня завтра, — тихо сказал я. Прасковья слегка сжала своей ладошкой мою мозолистую ладонь и убежала.

Глава 16

Сватовство

Воскресным ранним утром Павел встал вместе с первыми петухами. Оделся не в свою военную форму, а в свои старые вещи. Помог деду с хозяйством, а потом много раз сходил к колодцу за водой. Набрал большой лагун воды на несколько дней. А дед стоял на ступенях у сенцев и с интересом наблюдал за внуком. Видел он, что парень сосредоточен не на работе, а на своих мыслях. Вот когда Павел взялся чистить и вытряхивать гимнастёрку со штанами, дед, как-бы между прочим заметил:

— Ты вчера поздно вернулся.

— Да, — ответил парень и прошёл мимо в дом. Дед почесал бороду, призадумался. А тут Павел вновь вышел с вещевым мешком. Сел на ступени и стал развязывать лямки. Рядом в дверном проёме показался Колька, который после вчерашнего пиршества плохо себя чувствовал. Теперь глазами полными раскаяния смотрел на деда.

— Деда, прости, что проспал, — пробурчал он.

— Ты сегодня дрова колешь, — постановил дед и вновь уставился на старшего внука.

— Угу, — промычал в ответ младший. И тут он увидел, как Павел стал доставать из мешка всякие интересные вещи. — Ух, ты! А это что? Гребень что ли?

— Угомонись, — ответил брат, но всё же ответил, — Расчёска это. Походная.

— Ложка и вилка железные! — восхитился младший и пошутил, — Да ты зажиточный человек. С таким приданным и свататься можно.

И Павел вдруг так пристально посмотрел на младшего брата, что даже деду стало всё понятно. Кроме самого Кольки. Он, как ребёнок, перебирал вещи, которые лежали рядом с мешком да всё охал и ахал. А старший же вынул чистые рубаху, исподние брюки и пару портянок,