Мой новый твой мир (СИ) - Новолодская Нина

Глава 16

К моменту возвращения с занятий Нель я уже приехала из информационного портала, расположенного в библиотеке Академии, и сидела в центре комнаты, обложившись новыми материалами и стопками книг.

— Что тут происходит? — Она бросила свою сумку у входа, скинула туфли и приблизилась ко мне. — Кира?

— Ты узнала? — Я вскинула лицо и с надеждой посмотрела на девушку, но та лишь растерянно помотала головой.

— Совсем ничего. Словно и нет такого человека…

— Есть! Точно есть! — Я даже кивнула, будто подтверждая собственные слова.

Неожиданно она хищно улыбнулась и выпучила глаза, состроив комичную рожицу:

— Но я видела его сегодня! Этого твоего!

— Рика? — автоматически предположила я, но Нель лишь демонстративно закатила глаза.

— Роутека! Оказывается, если мужика помыть и побрить, он прям красавчик! Всем мужикам мужик! Только вот шрамы эти его… Б-р-р…

На этот раз закатила глаза я и тут же вернулась к своему занятию: разбору набранного материала по темам, указанным в новом расписании.

— А отец? Ты спрашивала его? Он наверняка знает…

— Нет! — Я отрицательно помотала головой, закрывая эту тему.

— Как всегда, — со вздохом ответила Нель и опустилась на пол рядом со мной, а я удивленно глянула на нее, получив в ответ невозмутимый взгляд. — Ты всегда такая, все сама. Никогда не попросишь помощи у отца.

— Хм! — все, что я смогла ответить ей на это и в очередной раз со злостью вспомнила слова Роутека: «Ты не такая». Черт!

— А что вообще тут происходит?

Я отложила в сторону стопку материалов и развела руки в стороны:

— Представляю тебе новую ученицу с экспериментального потока по темной материи! Та-дам!

— Что? — Нель ошарашенно переводила взгляд с меня на стопки книг и журналов, а затем снова возвращаясь. — Заливаешь! Погоди, а как же Броуди?!

Я только успела раскрыть рот, но она прервала меня одним движением руки.

— Стоп, замри!

Нель поднялась на ноги и вернулась к оставленной у двери сумке, выудила из нее бутылку со светлой жидкостью, а я так и осталась сидеть с открытым ртом. Затем подруга вернулась обратно, подошла к столу и забрала с него две наши чашки. Снова опустилась рядом, торопливо откупорила бутылку и разлила вино по чашкам.

— Думала на субботу оставить, отметить, так сказать, конец безумной недели, но…

Она поелозила на попе, устраиваясь поудобнее.

— А вот теперь давай с самого начала!

Рассказ я свой закончила, когда время уже перевалило за полночь, а пространство комнаты освещала лишь луна. Ее серебристый серп проглядывал сквозь плывущие по небу облака, то и дело освещая наши с Нель лица.

— Да, подруга, дела… — выдала она наконец, делая очередной глоток золотистой жидкости прямо из кофейной чашки. — Но в итоге, разве все плохо? Я имею в виду, что для тебя все складывается как нельзя лучше…

Она как-то заискивающе посмотрела на меня, а я отвернулась, снова разглядывая луну в окне. Я ее понимала. Да будь я на любом другом месте, кроме своего, считала бы точно так же! Все складывается отлично! Да еще невероятный подарок для Иннель, полученный благодаря Роутеку.

Нель ни разу с того момента ни словом, ни делом не выразила при мне благодарность странному мужчине. Но я видела, как она счастлива, как хочется ей поделиться со мной всеми подробностями. Практика у Лиорени! Ей! Простой девчонке! Только она молчала.

— Знаешь, — я снова оглянулась на подругу, решив в очередной раз, что она, как никогда, права и все складывается как нельзя лучше, — пожалуй, в субботу махну домой. Расспрошу все же Маркуса.

— И правильно! — Нель даже подалась вперед. — Он не последний человек! Должен что-то знать!

— Угу… — ответила ей задумчиво и аккуратно поднялась на ноги, отставив в сторону уже пустую кружку.

Отчим и правда был в Империи не последним человеком, но далеко не первым, даже не вторым и не третьим. Маркус Марс был известной личностью, героем Второй Волны, исследователем материй и создателем нескольких теорий о материальных источниках и разноплановых материях реальности. Другими словами, он изучал пространство и время, а также их возможности, много лет работал на Империю и теперь ушел на заслуженный отдых. Но у него остались обширные связи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вообще именно на этой волне исследований пространства и времени мы все и познакомились, а точнее, он был в тот момент в лаборатории, где произошел незапланированный прорыв: вспышка, принесшая в мир не очередного иного, после Второй Волны такое еще случалось, а женщину с ребенком.

Их исковерканные и окровавленные тела вывалились из сине-белого марева в центре лаборатории.

Их…

Наши.

Я пришла в себя первой, наверное потому, что была моложе и сильнее. А может, все дело было в том страшном столкновении, перевернувшем наш «драндулет» с ног на голову. Весь удар пришёлся на маму. Наверное, именно так и было. Или нет? Мы так и не узнали.

Чужой язык, непонятные люди, мама изломанной и окровавленной куклой лежащая рядом. Паника, ужас и ярость на тех, кто, как я тогда решила, оказался виноват в произошедшем.

Маркус рассказывал, что я ему разнесла половину лаборатории словно дикая фурия, пострашнее любой тени. А потом просто вырубилась, упала на пол рядом с бессознательной женщиной. Говорят, именно Маркус отдал распоряжение, и нас с мамой поместили в лабораторную клинику. К нам приезжали какие-то правительственные шишки, министры чего-то там, другие исследователи. Даже сам император был несколько раз. Но он никогда не пытался с нами заговорить. Нас изучали словно диких животных. И безусловно, все произошедшее, как в самых фантастических фильмах, было ужасно секретно.

А еще первые годы огромной, бездонной пропастью между нами и этим миром было то, что мы не понимали странных людей в халатах и серебристых комбинезонах. А они не понимали нас.

День за днем, неделя за неделей общение, если так его можно назвать, велось исключительно на пальцах. Хотя в самом начале, конечно, было не до общения. Нас обследовали, лечили и, естественно, изучали.

Потом начали общаться. Хотя первым, конечно, попытался Маркус. Он всегда и во всем был первым. Первые знаки на пальцах, первые изображения и повторы. Часы, проведенные за столом с разными людьми. Изучение артикуляции, характерных жестов и звуков. Мама, пострадавшая сильнее, довольно долго не принимала никакого участия в обучении, потому Маркус сделал акцент именно на мне. Уже позже, когда мы стали семьей, он объяснил свой выбор тем, что дети учатся быстрее и больше запоминают. Спустя какое-то время я превратилась в переводчика, помогая общаться и маме.

Довольно много времени я посвящала изучению мира по визору. Слушала научные программы, выписывала непонятные слова и потом уточняла у окружающих их значение. Изучила алфавит и начала читать все, до чего могла дотянуться. Несколько месяцев спустя нас впервые выпустили за стены лабораторной клиники. Конечно, в сопровождении Маркуса и охраны. Охраняли не нас, а, что меня поразило до глубины души, самого господина Марса. От нас.

Еще я видела то, что происходило между моей мамой и Маркусом. Видела, хоть и не понимала до конца всего, возможно, просто отказывалась принимать, а может, была ещё слишком мала. Но мне это категорически не нравилось. Однажды я ворвалась в мамину палату, хотя все вокруг называли ее комнатой, и застала парочку, что до этого с трудом могла общаться, целующейся, и мне просто сорвало крышу. Досталось опять же Маркусу. О том, как и что я кричала ему, максимально едко подбирая слова и сопровождая каждое гадкое выражение чем-то тяжелым, запущенным в его сторону, мне до сих пор стыдно вспоминать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мама плакала, Маркус старался прикрыть женщину собой, а я кричала и не могла остановиться. Потом подлетела к нему и молотила своими кулачками по его груди, называя извращенцем. Хотя там было какое-то другое выражение, больше похожее на сексуального маньяка, озабоченного прелюбодеянием с лабораторными подопытными обезьянами. Как-то так.