Смертельное лекарство - Марина Серова

Она замолчала и выжидательно посмотрела на меня. Я поняла, что она имеет в виду.

— Вы про судимость? Да, я знаю. Мне рассказывали.

— Ну вот, — облегченно вздохнула Марина Борисовна (теперь ей не надо было избегать щекотливой темы, которую в нашем разговоре все равно нельзя было обойти). — Там они и познакомились. Гена сидел «за хозяйство». Он ведь всю жизнь бухгалтером работал. И они на стройке платили по-человечески, чтобы мужики вкалывали, а не бродили с места на место. Их трест половину всех домов в городе возвел, про них все время в газетах писали, грамоты давали, а потом посадили — и директора, и Гену.

Петр-то Петрович сидел по более серьезной статье — там с валютой что-то было связано. Все его на зоне уважали и побаивались. Он, значит, Гену приметил, взял под опеку, чтобы его уголовные не обижали. Вышли они почти одновременно. Петр Петрович сразу начал Гену к себе звать, но тот поначалу отказывался и устроился на эту фабрику общества слепых. Тоже начал там какие-то новшества вводить, чтобы этим несчастным платить побольше. И опять кому-то это помешало: прошла проверка, потом еще, ничего не нашли, но начали просто угрожать. И тогда Гена пришел к Петру Петровичу и сказал: все, нет больше моего терпения, твоя взяла, согласен. С тех пор он и возглавил на «Матушке» все дела.

— А про эти дела он вам не рассказывал?

— Нет, никогда. Ну, разве что в общих чертах. Я вижу, например, что он чем-то расстроен и злой, спрашиваю: что, неприятности? Он скажет — так, не раскрывая деталей, мол, поставщик подвел или еще что.

— Марина Борисовна, давайте начистоту, хорошо? Вы знали, что «Матушка» связана с подпольной водкой?

— Водка? Правда? — Ее удивление не было наигранным. — Нет, он никогда ничего такого не говорил. Правда, как-то раз… нет, два раза он что-то проронил, что вот, мол, правительство запрещает торговлю спиртом, это создает проблемы… да, припоминаю. И про бутылки он упоминал как-то. Но я не думала…

— Хорошо. А про другие дела фирмы?

— Ну, о магазинах он много говорил — какие купили, какие собираются покупать. Он мне полностью доверял, ничего… — Она умолкла, сообразив, что ее фраза о полном доверии уже не соответствует истине.

— Так, хорошо, — поощрила я ее. — Пожалуйста, вспомните все деловые разговоры, всех людей, которых упоминал Геннадий Егорович — хотя бы только однажды. Это очень важно.

— Ну, так… Туркин — этого чаще всего. Потом Женю, конечно. Но его не в связи с делами, а просто как сына Петра Петровича — тот за успехами сына следил, помогал, а Гена был поэтому в курсе. Еще Микрошин… Мирохин…

— Митрохин? — подсказала я.

— Да, правильно: Митрохин. И Лунин. Еще Жиганов, Кирпичев.

Марина Борисовна называла имя за именем. В основном это были известные в городе предприниматели, чиновники разных администраций и инспекций. Некоторые фамилии я не знала и поэтому переспрашивала. Наконец список иссяк.

— Вот, кажется, все, — заключила она. — Хотя нет. Еще он говорил о каком-то провизоре. Иногда он этого человека называл каким-то древним именем. Вроде Цезаря. Он всего раза три говорил о нем. И у меня сложилось впечатление, что он этого Цезаря опасается и не любит.

— А что именно он говорил?

— Ну, что провизор опять чего-то требует.

— Денег?

— Нет, не денег, там был какой-то договор… или соглашение… Он только обмолвился так, в сердцах, и сразу замолчал, а больше на эту тему не распространялся.

— Кто это, по-вашему, мог быть?

— Не знаю, — она беспомощно развела руками. — Гена умел держать язык за зубами и хранить секреты даже от близких людей. Ближе меня у него никого не было. Это я точно знаю, он мне не раз говорил, что жене он рассказывает гораздо меньше, чем мне, никогда с ней о делах не советуется, а со мной советовался иногда — о магазинах, например, что я о них думаю, чем в них лучше торговать.

— Марина Борисовна, а не могло быть так, что Геннадий Егорович, опасаясь за свою жизнь, куда-нибудь спрятался?

— Могло, — подумав, ответила она. — Он не раз подумывал, как он выражался, «лечь на дно». «Как подводная лодка», говорил. Он Высоцкого очень любил… Ой, что это я о нем, словно о мертвом! — воскликнула она.

Я сразу вспомнила Катю Лунину. С Олегом, кажется, пока самого страшного не произошло. Приметы не всегда сбываются. Но, конечно, лучше не искушать демонов судьбы. Как легко, оказывается, даже близкие люди ставят крест — пусть подсознательно — на исчезнувшем или попавшем в беду человеке!

— И куда он мог направиться в таком случае? — продолжала я расспрашивать, сделав вид, что не заметила ее оговорки. — Может, у него был хороший друг? Знакомые?

— Нет, — она покачала головой. — Друзей у него не было. Лучше скажем так: друзей у него нет. Те, что были до тюрьмы, исчезли, а новыми не обзавелся. Я была его единственным другом.

— Может, есть дача?

— Дача есть, но там жена все выходные проводит. Он ее — дачу то есть — терпеть не мог. Но есть еще вот что: у него от матери остался в наследство дом в Антоновке. Маленький такой деревенский домик с участком. Он его сначала собирался продать, а потом передумал, отремонтировал, покрасил… Мы с ним там бывали несколько раз летом. Там летом хорошо. Сейчас еще холодно, конечно, но там печка есть.

— А кто-нибудь еще знал об этом домике?

— Ну, Петр Петрович, наверное, знал — Гена был с ним достаточно откровенен. Может, еще Женя. Жена знала, это точно. Но Гена ее туда не брал никогда, все чем-нибудь отговаривался.

— Далеко ли туда ехать?

— Нет, чуть больше часа. Это считается пригородный маршрут, он не с вокзала идет, а с рынка. Три рейса в день.

— И когда первый?

— В восемь утра.

— Ясно… Может, вы мне нарисуете план, как найти этот дом? А то ведь в деревне улиц обычно нет, а спрашивать мне бы не хотелось.

— Вы туда ехать решили? Мне ведь тоже… Я бы тоже поехала! — Она нервно сжимала и разжимала худые пальцы. — Но я завтра работаю… Если бы заранее предупредить… А не можем мы вечером поехать?

— Вечером — это во сколько?

— В пять.

Я прикинула, подумала — и согласилась. Мы договорились встретиться прямо в автобусе. Только сесть порознь и не разговаривать, будто мы незнакомы. Марину Борисовну все эти конспиративные правила пугали, однако она послушала меня как более опытную в таких делах. На этом и распрощались.

Выйдя на проспект Содружества, я огляделась по сторонам. Вроде никого. Я уже научилась жить под колпаком, с оглядкой. Быстро же приходит этот навык. Может, подсознательно мы всегда готовы к этому и настороженность у нас в крови?

Куда, однако, отправиться ночевать? Самый простой вариант — к Саше. Но самое простое — далеко не всегда самое лучшее. У нас с Шуриком прекрасные отношения, и мужик он отличный, но… не следует слишком перенапрягать тонкие струны. Саша может расценить мое поведение как стремление сделать наши отношения больше, чем просто дружескими. А это в его планы наверняка не входит. Не то что он убежденный холостяк — просто пока он о женитьбе не думает. Это я точно знаю — он мне как-то признавался, был у нас откровенный разговор на эту деликатную тему. Лучше уж одну ночь пропустить. Так куда же?

Да что это я? У меня же есть, можно сказать, любимый человек — или, честнее, номер один в хит-параде любимых мужчин этого года, — замечательный художник Леня. Правда, он вечно голодный. Угоститься у него — большая проблема. Свой стол надо нести с собой. И от налетчиков он меня не спасет — драться совершенно не умеет. Скорее мне придется его спасать в случае чего. Но уж ночлег в его мастерской мне всегда обеспечен. Итак, решено. Я поискала глазами ближайший магазин и отправилась «накрывать свой стол».

ГЛАВА 14

Разоренное гнездо

Марину Борисовну я увидела, как только она подошла к остановке. Твердо выполняя мое предписание, она сделала вид, что меня не заметила. Я потихоньку осмотрела пассажиров, ожидавших автобус в Александровку. Большинство составляли женщины, деревенские жительницы. Было еще несколько человек, которых можно было принять либо за учителей, либо за агрономов — в общем, сельская интеллигенция. Никаких подозрительных лиц я не заметила.

В салоне автобуса мы, как было условлено, сели порознь — Марина Борисовна впереди, а я сзади. Автобус тронулся и выехал из города. По сторонам замелькали сельские пейзажи. Хотя на полянах кое-где еще лежал снег и было довольно грязно, все равно глядеть по сторонам было приятно.

Мы проехали две ближних к городу деревни, уже полностью превратившихся в дачные поселки, и вот показалась Александровка. Мы вышли. Марина Борисовна не спеша направилась по главной улице села, затем свернула на боковую улочку… Я следовала за ней поодаль, при этом все время поглядывая, не идет ли кто за нами. Вроде никого.