Пропавший легион - Гарри Тёртлдав

— Если вы оба уберетесь с дороги, я смогу увидеть этих чудовищ своими глазами.

С этим любезным замечанием на устах Автократор видессиан подошел посмотреть на новых солдат. С первого взгляда было видно, что это брат Туризина: у обоих Гаврасов были одинаково тяжелые, с крупными чертами лица и одного цвета волосы. Но Маврикиос Гаврас был, как показалось Марку, лет на пятнадцать старше своего брата. Морщины избороздили его широкий лоб и легли вокруг большого рта, усталые глаза говорили о хронической бессоннице. Присмотревшись внимательней, Марк понял, что большая разница в возрасте между братьями была лишь иллюзией. Тяжелая императорская диадема венчала лоб Маврикиоса, но еще тяжелее было бремя власти, бремя верховного правителя огромной империи, и под грузом этой ответственности Император состарился раньше времени. Должно быть, когда-то и он был горячим и упрямым, как Туризин, но ему пришлось постоянно держать себя в узде: неожиданные порывы могут дорого обойтись.

При приближении императора Зимискес поднялся и встал позади Скавра, чтобы переводить его ответы. Но вопрос Маврикиоса был обращен прямо к Марку, и тот понял.

— Почему ты не склонился предо мной?

Если бы этот вопрос задал Сфранцез, Марк мог бы уйти от прямого ответа. Но инстинктивно он почувствовал, что перед ним стоял человек, которому нужно говорить правду. И он ответил:

— Не в наших обычаях простираться пред человеком, кто бы он ни был.

Острые глаза Автократора прошлись по лицам римлян, словно желая проверить искренность Скавра. Но его пристальный взор словно разбился о защитный вал: он увидел замкнутые крестьянские лица молодых легионеров, физиономию Виридовикса, стоявшего в полной боевой амуниции и возвышающегося над остальными, как башня. Наконец он повернулся к Севастосу и Севастократору, которые ждали его решения, и спокойно произнес:

— Вот это настоящие воины.

Туризину Гаврасу, похоже, другого объяснении не требовалось. Он сразу же позволил себе расслабиться, и так же поступили его охранники-халога.

Повелитель не осуждает варварские обычаи чужеземцев — что ж, такова его воля. Сфранцез же не мог допустить существования того, что считал не правильным, как и не мог забыть тех случаев, когда он сам был не прав Если Варданес допускал ошибки, он предпочитал хоронить всякую память о них… равно как и свидетелей этих досадных промахов.

Однако Севастос сделал вид, будто ничего не случилось. Он дружелюбно кивнул Марку и сказал:

— Завтра, перед закатом в Палате Девятнадцати Диванов будет дан обед в честь вашего прибытия. Удобно ли тебе и твоим офицерам присоединиться к нам в это время?

— Конечно, — кивнул Марк.

Севастос улыбнулся так сладко, что трибуну показалось, будто легионеров приглашают на обед в качестве десерта.

Роскошное здание, построенное из зеленого с прожилками мрамора неподалеку от апартаментов императорской семьи, — вот чем оказалась в действительности Палата Девятнадцати Диванов. Там не было ни одного дивана, однако название по традиции сохранялось вот уже много веков. Чаще всего здесь происходили различные церемонии и торжественные обеды.

Когда Скавр и небольшая группа его офицеров — Гай Филипп, Квинт Глабрио, Горгидас и Адиатун, капитан пращников, в сопровождении Зимискеса вошли в двойные двери Палаты, сделанные из полированной бронзы, слуга поклонился им и громогласно объявил:

— Дамы и господа! Ринляне!

Гости в Палате вежливо зааплодировали. Скавр подавил острое желание дать по шее этому дурню-слуге и решил, что никому не позволит впредь называть себя и своих солдат «ринлянами».

По видессианскому обычаю, прежде чем приступать к настоящему обеду, полагалось слегка закусить, выпить немного вина и поболтать. Из чаши со снегом Марк взял бокал охлажденного вина, а с серебряного подноса, поданного ему почтительно-унылым слугой, — маленькую соленую рыбку и начал обходить толпу гостей. Вскоре трибун заметил, что присутствующие разбились на четыре группы, причем некоторые из них (иногда нарочито) тщательно избегали друг друга.

В углу повара и слуги, великолепные в своих светлых халатах и цветных туниках, лакомились закусками и обсуждали кулинарные проблемы. Они бросали недовольные взгляды на офицеров, которые стояли в центре зала с таким видом, будто только что с боем заняли эту цитадель. Все они были из разных стран, но пристрастие к военному искусству объединяло их. Голоса офицеров звучали громко и оживленно, заглушая тихие переговоры чиновников, которые, в свою очередь, с презрением поглядывали на вояк. Впрочем, офицеры отвечали им тем же.

— Чума бы их взяла, эти чернильные души, — услышал Марк голос молодого видессианина, беседовавшего с халога. Его собеседник держал в руках кружку пива размером едва ли не с голову и, изрядно захмелевший, согласно кивал.

Большая часть римлян тут же присоединилась к группе военных. Гай Филипп и Нефон Комнос обсуждали учения. Глабрио, оживленно жестикулируя, объяснял нескольким видессианам, намдалени и халога римскую пехотную тактику. Адиатун пытался втолковать одетому в меха и кожу камору, что праща лучше, чем лук. Кочевник, который, как говорится, родился с луком в руках, решил в конце концов, что его собеседник спятил.

Чиновники, похожие на надутых индюков, составляли одну группу гостей, орлы-военные — другую, а третьей были послы и дипломаты. Среди них вытянувшийся, словно по стойке «смирно», камор с густой бородой, одетый в куртку из волчьей шерсти и кожаные штаны, — обычный наряд у степняков.

Марк увидел новых, еще не встречавшихся ему людей: худощавых, темнокожих, с плоскими лицами, длинными усами и тонкими жесткими бородами — их, как объяснили трибуну, называли «аршарум». Марк познакомился с кочевниками из юго-западных степей и из еще более удаленных земель, расположенных за морем Моряков. Были несколько необычно одетых посланников с гор Эрзерум, что пролегали к северо-западу от границ Видессоса. Он увидел несколько знатных халога и одного человека, которого трибун принял бы за видессианина, если бы не его одежда уроженца севера и то особенно мрачное выражение лица, которое Скавр так часто замечал у халога.

Гигант, облаченный в свободное одеяние степняков, был так плотно закутан в покрывало, что черты его лица было трудно разглядеть. Он потягивал вино через соломинку и передвигался от группы к группе в полном молчании. Ему с опаской уступали дорогу и провожали взглядом. Марк понял, что этот человек был эмиссаром Машиза, столицы западного каганата Казд, смертельного врага Видессоса.