Боец 3: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Я стиснул кулаки, рассчитывая, что бой служится для кладбищенских наилучшим образом.

Бах!

Как молодой Тайсон любил борщить локтями, так и Кабан, понимая, что уступает в скорости, решил еще больше сократить свои рычаги. Следующий удар он нанес локтем, рассекая бровь соперника. Хлынула кровь, заливая Танку глаза и лишая его обзора. Кабан снова пустил в ход колени.

— Давай, брат! — выкрикнул я, за что сразу получил от одного из братков-надзирателей нагоняй.

— Рот закрой, — пресек меня громила, для большей убедительности кладя ладонь на рукоять пистолета.

Я поднял руку — мол, спокойно, молчу.

Танк тем временем ответил, разрядился серией по корпусу Кабана, а потом снова оттолкнул его от себя. По Кабану было видно, что он задышал, а соперник предложил ему новый размен. Смахнув кровь, заливающую глаз, Танк снова пошел на Кабана. Дури в моем товарище было столько, что хоть отбавляй. Соперник, понимая, что Танк не видит одним глазом, ударил маваши в голову. Удар прошел, товарища повело, но не свалило, и вот уже Танк на скачке донес хук передней рукой, отбрасывая Кабана на мешки. Импровизированная ограда ринга глухо ухнула под весом Кабана. Бой превращался в рубку.

Снова клинч.

Соперники принялись колотить друг друга, и Танк явно переламывал Кабана. Но у меня внутри возникло неприятное чувство, что так просто моему товарищу не победить.

Я заметил, как Кабан готовит колено для удара… и сразу понял, что пахнет жареным. Хотел предупредить, хотя за такое меня бы, наверное, сразу угнали подальше к стенке, но не успел. Кабан, спасаясь от ударов, разрядил колено Танку в пах.

Внутри меня все похолодело.

Танк замер, а потом резко схватился за пах. Удар был примерно такой же силы, как удар Митриона в бою с Харитоновым. Продолжать после пропущенного колена у Танка не было никакой возможности. Любой мужик, хоть раз в жизни получавший по яйцам, прекрасно поймет, что это такое. Я невольно схватился за голову, переживая за товарища. В этом бою не было ни ракушки, ни рефери, сражение никто не остановил, удар в пах здесь был разрешен. А этот козел, Кабан, бросился всаживать в Танка удары, не обращая внимание на то, что соперник беззащитен. Голова товарища отскакивала от пола, как баскетбольный мячик. Избиение следовало немедленно прекратить.

Вскочили из-за стола Заур, Степаныч и остальные наши братки, которые тут же бросились к рингу, дабы остановить сумасшествие. Я тоже не остался зрителем и рванул на помощь своему брату. Люди Кабана поперли следом. Заур, перепрыгнув через мешки, влетел прямым ударом ноги в Кабана, тот упал, перекувыркнулся. Началась массовая драка. Порядка двух десятков человек поперли друг на друга стенка на стенку, как футбольные хулиганы. Я влез на мешки и оттуда прыгнул в кучу-малу. Такие вещи нельзя попускать, своих нельзя давать в обиду. Тотчас мне прилетело несколько увесистых оплеух, но и я в ответ не моргал, а срубил одного павлина, сложив, как гармошку.

Лысый и Марк полезли разнимать дерущихся — опасались, что турнир будет сорван.

— Э! Братва! Хорош!

Видя, что никто не реагирует и так драку не остановить, Марк вытащил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух.

— Заканчиваем, кому говорю!

Народ, заслышав выстрелы, остановился.

— Я щас в коленки, на х*й, стрелять начну! — пригрозил Марк.

На его лице ничего не осталось от той добродушной улыбки, что была раньше. Побоище удалось остановить. Марк спрятал ствол и кивнул своим людям.

— Выведите продышаться особо буйных.

Под руки взяли Заура и Степаныча, которые даже после выстрелов не собирались успокаиваться и пёрли в бой. Заур угрожал, тыча пальцем в кого-то из команды соперника. Нескольких человек с той стороны тоже вывели. Марк смотрел на них с волчьим прищуром — он не мог позволить, чтобы турнир сорвался, и его можно было понять.

Танку оказывали первую помощь. В себя он не пришел, поэтому его положили на пол. Я знал, что в скорую никто не станет звонить. И если с Танком что-то случится… об этом не хотелось даже думать. Я хотел подойти к Танку, чтобы посмотреть, насколько сильно досталось моему товарищу, но один из братков, стерегших нас перед выходом на бой, стиснул мое предплечье своими железными пальцами.

— Ты че, бл*, творишь, — процедил он.

Кабан тяжело дышал, весь перепачканный в крови, но дело сделано — именно он прошел в следующий этап. К нему подошел второй браток.

— Разведите их, — распорядился Марк.

Правильно распорядился, я не был готов ручаться за себя, если сейчас нас с ним отправят в тот же зал.

Глава 9

Меня отделили от остальных и поместили в одну из комнат кухни ресторана «Рубин». Совершенно одного. Выделили братка, который не стал заходить в комнату — здесь неприятно пахло тухлой рыбой. Поэтому мой «охранник» решил постоять за дверью, тем более, там ему с руки было наблюдать за следующими боями. Справедливости ради, Кабана, участвовавшего в драке после боя, тоже повели в другую комнату. По крайней мере, заводить его в тот зал, где мы дожидались своих схваток, никто не стал. Организаторы всерьез беспокоились, чтобы среди бойцов не вспыхнуло побоище. И правильно беспокоились. Лично я не собирался спускать этому уроду то, как он добил Танка.

Если не считать зловоние рыбы в каморке, мне, можно сказать, повезло с новой локацией. Здесь имелось окошко, из которого я мог как и раньше смотреть за происходящим в банкетном зале, но не выглядывая за спины братков через двери и никого не раздражая. Понятно, что как только я оказался здесь, я сразу же прильнул к стеклу. Единственное, что меня сейчас беспокоило — состояние Танка. Моего товарища кое-как откачали, для чего несколько минут пришлось повозиться. Потом подняли на ноги — фух, пронесло, вроде. Жив, чертяка!

Я вздохнул с облегчением, когда Танк на ногах устоял, не упал обратно на руки поддерживающих его людей. Другой вопрос, что он все еще с трудом воспринимал реальность — взгляд потерянный, ноги ватные. Досталось парню крепко. Мало того, что удар в пах был чудовищным, так следом прилетело несколько ударов, которые Танк уже не осознавал. Вот такие «зевки» — это, пожалуй, самое страшное, что может случиться в любом контактном виде единоборств. Именно от таких жутких слепых ударов получают наибольший урон. Когда удар зрячий, организм успевает мобилизоваться за доли секунды, и к принятию ущерба оказывается удивительным образом готов. Ну а Танк, пребывая в отключке, совершенно не был готов к сильным плюхам от этой твари. Назвать человеком Кабана у меня уже не поворачивался язык.

Тем более, что этот отморозок нисколечко не парился, виноватым себя не считал. Я видел, что, пока его уводили, а Танка откачивали, на лице Кабана застыл торжествующий оскал. Очень похоже, что он прекрасно отдавал себе отчет, что своими добивающими ударами он может покалечить Танка. И ему на здоровье пацана и его дальнейшую жизнь было плевать. С-сука…

Самое жуткое, что если подходить к этому вопросу с формальной точки зрения, то Кабан был прав. Это бой, а не кордебалет, в бою может быть всякое, никто ни от чего не застрахован. И сколько существовало примеров, когда боец выключается из сражения, а это выходит ему боком. Мне почему-то сразу вспомнилась схватка Андерсона Сильвы, когда тот насадил на колено Майкла Биспинга. Андерсон подумал, что прикончил Биспинга, и великодушно не стал его добивать, чтобы не калечить спортсмена. Но ошибся — Биспинг продолжил бой, и по итогу выиграл схватку. Вот только здесь все было слишком очевидно, даже более очевидно, чем в бою чемпионов. После удара коленом от Кабана Танку не суждено было встать.

Бог судья этому уроду. Но меня жгло желание на этот вечер стать тем инструментом, который проведет божий суд. Бой с Кабаном я хотел провести не меньше, чем с Ржавым. А может, даже и больше… Я жаждал сбить эту спесь и хищный оскал с лица Кабана и заставить его почувствовать все то же, что чувствовал теперь Танк.