Боец 3: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Когда Кабана увели, я видел, как между разными группировками метался Марк, который делал все возможное, чтобы драка не переросла в бойню. Парни с обеих сторон были горячими, и Марку пришлось проявить чудеса дипломатии. Руки противоборствующие стороны не пожали, но самое главное, что конфликт не разросся и не переместился на улицу. Мне же теперь стало наглядно понятно, почему в ресторан запрещали заносить стволы и любое другое оружие, а на входе так тщательно обыскивали. Будь у моих ребят или соперников из противостоящей группировки хоть что-то с собой, давно бы началась поножовщина и пальба.

Ржавый выступал последним. Ведущий начал объявлять бойцов, дождавшись, когда публика успокоится после конфликта представителей разных группировок. Случай — капризная штука, и сегодня он был явно не на стороне группировки, интересы которой Ржавый представлял. Карта легла так, что братка свели с его же собственным корефаном, одним из тех, с кем у нас случился конфликт в вестибюле гостиницы. Понятно, что ни о каком реальном «случае», по факту, не было даже речи. Свести эту парочку распорядились организаторы, которые, как я понял, сводили пары так, чтобы отсеять из турнира тех, на кого меньше всего поставили бабла. Как говорится, ничего личного — просто бизнес. Со мной, правда, осечка вышла — я не отсеялся.

И отсеиваться в принципе не собирался.

На ринге Ржавый и его корефан с погонялом Гусь даже не пожали руки. Дружба мигом осталась где-то «там» и растворилась в соперничестве. Я на секунду поймал себя на мысли, что точно так же мог сойтись в ринге с Танком, но этому явно не способствовал расклад тотализатора. И я, и Танк числились в аутсайдерах турнира, и сводить нас значило бы выбить одного из «денежных» фаворитов. Чего допустить по определению не могли. Но что если бы так случилось? Я честно себе признался, что ответа на вопрос, как бы я повел себя на месте Ржавого и Гуся, у меня нет. Чего душой кривить, пришлось бы биться… Я отогнал неприятные мысли, полезшие в голову, и стал наблюдать за тем, как разворачивается поединок.

Что бой завершится быстро и довольно предсказуемо, по крайней мере, для меня=. Я сразу увидел, что у Ржавого есть серьезное преимущество над своим конкурентом — он превосходил Гуся в классе, если и не на голову, то достаточно для победы. Как только раздался «файт!» ведущего, Ржавый начал работать в челноке, расслабленно и немного опустив руки. Так часто делают контрпанчеры с хорошей защитой, чтобы иметь возможность нанести хлесткий удар с меньшей дистанции. Гусь тоже вперед не пошел, видимо хорошо зная сильные и слабые стороны своего корефана (наверняка ведь в одном зале лили пот и пахали). Он начал кружить вокруг Ржавого, готовя удар, не так плавно, как это делал соперник, но все же. Хотя, надо отдать должное Гусю, техника и у одного, и у другого была высококлассная. Биться вышли два сильных ударника с чувством дистанции, причем хорошо знающих друг друга.

Тем удивительнее выглядело со стороны, что продлился бой до первого удара. Секунд тридцать соперники кружили по рингу, устраивая танцы с бубном друг напротив друга. Оба раздергивали соперника и выцеливали, но без ударов и каждые пять-десять секунд меняя стойку, пытаясь застать друг дружку врасплох. Прощупывали обоюдно — у кого крепче нервы, и у кого первого они сдадут. Публика начала уже освистывать бойцов за то, что ничего интересного не происходит — то в одном углу, то в другом раздавались свист и выкрики. И под этот обидный шум нервы первыми не выдержали у Гуся. Он поймал Ржавого на противоходе и кинулся, как казалось, с подготовленным ударом, на скачке, желая срубить товарища. Но вышло все с точностью до наоборот. Ржавый выгнулся и ушел от удара, продемонстрировав феноменальную гибкость. Следом зашагнул под переднюю руку, которой Гусь лупил крюк, и контрударом отправил бедолагу на настил. Гусь рухнул вслед за своим же движением — мордой в пол. Там и остался — нокаут оказался глухой.

Ржавый, с довольной ухмылкой и окрыленный хорошо проделанной работой, просто перешагнул через поверженного товарища под бурные аплодисменты публики и вышел с ринга. Боец он оказался на загляденье, и, в отличие от всех остальных участников, включая меня, вообще не получил в первом бою урона. Ну и функционалку сберег — свеженьким остался. Соперник в нем виделся серьезный.

Когда участники следующего этапа гран-при были определены, ведущий объявил перерыв на полчаса. Я решил воспользоваться этим временем и выйти на свежий воздух, а заодно поинтересоваться самочувствием Танка. Но у братка, стоявшего в дверях, было другое мнение на этот счет.

— На перерыв сказали не выпускать, — буркнул он, не поднимая глаз — между делом читал небольшой томик собрания сочинений Пушкина, что меня, к слову, немало удивило.

— Мне нужду справить и обратно, — нашелся я, хотя уже сам факт, что мне надо куда-то и у кого-то отпрашиваться — напрягал. Впрочем, после драки такие меры можно было понять, но не сидеть же мне тут до рассвета?

— Потерпишь, — отрезал браток.

— Здесь тогда придется. Видел, как мне по печени соперник съездил? Не вытерплю, — развел руками я. — Одна нога здесь, другая тут.

— Ничего не знаю, — не сдавался мой интеллигентный собеседник.

— Молодой человек, мне его надо осмотреть после боя, — неожиданно послышался женский голос.

Через секунду в дверях выросла Лидка, вся какая-то перепуганная, с чемоданом лекарств в руках.

— С Марком согласовано? — браток, наконец, закрыл книжку и скрестил руки на груди, явно недовольный тем, что его отвлекли от чтения.

— Конечно, согласовано, это обязательный осмотр, — пропела птичкой аптекарша и обворожительно улыбнулась. — Все уже осмотрены, вот и до него очередь дошла.

— Понятно, — он отошел от двери, кивая, чтобы аптекарша прошла на кухню. — Заходи.

Я сделал пару шагов внутрь, чтобы ей было где разместиться — впрочем, такого уж большого пространства для маневров тут не было. Шкафы и потертые металлические столы загромождали почти всю комнату.

Я, признаться, даже обрадовался ее появлению. По крайней мере, у Лидки можно узнать, как обстоят дела у Танка. Она зашла в комнату, наморщила носик, почувствовав вонь тухлой рыбы, и зажала ноздри пальцами, как прищепкой.

— Какой кошмар…

— Да, не очень приятно пахнет, — я пожал плечами.

На Лидку я был зол, хоть она и хотела мне помочь, когда накачала шприц снотворным. Но я не просил ее этого делать, какие бы побуждения ни были у аптекарши, это с ее стороны подло.

Убедившись, что дверь снова плотно закрыта, я со своего места спросил:

— Тебе правда велели меня осмотреть?

— Это требование организаторов, — прошептал она сдавленно. — Вы деретесь, как звери, готовы разорвать друг друга на куски.

Случай с бойцом, вырубившимся прямо на ринге из-за дозы снотворного в том шприце, явно подействовал на нее удручающе. И она с тех пор не поднимала глаз и вообще чувствовала себя не в своей тарелке.

Но организаторы, конечно, позвали сюда медиков и ввели медицинский осмотр перед боями не из чувства благородства — им-то как раз нужен был наш звериный настрой. Чтобы зрелище продолжалось, таким «зверям», как мы, требовалось подлатывать раны. Еще в Риме гладиаторы были теми немногими, кто получал лучшую медицину, порой недоступную обычным горожанам.

А мы ничем от таких гладиаторов не отличались.

— Как Танк? — спросил я, отбрасывая невеселые мысли.

— Плохо, — честно призналась аптекарша. — Он с трудом говорит, а когда его повели на свежий воздух, его вырвало.

Лидка рассказала, что Демид распорядился везти Танка в больницу, несмотря на то, что организаторы строго-настрого запрещали подобные действия до самого окончания турнира. У пацана был однозначно сотряс, но следовало убедиться, что нет хотя бы кровоизлияния и гематом мозга. Я прекрасно помнил, чем в единоборствах могли заканчиваться такого рода травмы, так что от таких новостей только вздрогнул. Дай бог здоровья пацану, не зря же у него погоняло такое, Танк должен выкарабкаться. Я же буду держать за него пальцы скрещенными.