Где найдёшь, где потеряешь (Повести) - Николай Кузьмин

Борька посмотрел на Игоря, посмотрел на небо, на свои окна, где мама и Сережка-брат.

Борька посмотрел на «Жигули», опять на сосредоточенного товарища, на кошку посреди двора. И вдруг он глотнул побольше воздуха, выпятил челюсть и, холодея от мужественного решения, выдал с киношным акцентом:

— А что, шеф? Можно подумать. Игра стоит свеч…

— Треп, — сказал Игорь. — Нереально.

Саша Донец криво усмехнулся и вытащил из кармана куртки нечто загадочное, позвякивающее. Он подбросил предмет на ладони, как талисман, и тут же хотел спрятать обратно, только не спрятал. Борька вцепился в руку, зашептал с диким восторгом:

— Отмычки, да? Настоящие, правда? Саш, покажи! Дай подержать.

Упиваясь произведенным впечатлением, Донец великодушно сунул приятелям воровской набор, и те Стали его изучать уважительно и вдумчиво. Ключи всевозможной конфигурации и размеров, расплющенные гвозди, замысловатые загогулины из проволоки, отверточки и пилки по металлу были замкнуты стальным кольцом — на любой случай преступной практики. Эти орудия особого редкостного труда пахли тайной, бренчали погонями. В их символической стати крылись грозные опасности и сногсшибательный риск. Они взывали к действию своей уникальностью, приобщали к отваге скрытного мира сильных личностей, жгли мальчишеские пальцы холодным гангстерским огнем.

— Вот это да! — прямо задохнулся Борька. — Крутая штучка, правда? А эта!.. Интересно, что делают такой? А во еще, еще…

— Хорош, — сказал Саша, забирая обратно бандитскую гроздь. — Реальная вещь, я думаю. А ты как думаешь, Лось?

— И ты этим пользовался? — спросил Игорь.

— Неважно, — туманно ответил Саша.

— Дай я попробую, — всунулся Борька.

— Попробуешь, когда понадобится.

— Да нет, я по-другому, просто…

— Не игрушка, — Саша отмахнулся. И приступил к делу. — Вот эти — зажигание, эти — от дверцы. Надо подобрать и запомнить, какой куда. Один будет работать у машины, один — под аркой, один — возле парадной на всякий случай. И про окна не забывайте. Если что…

— Погоди, погоди! — воскликнул Игорь. — Рано ты начал распоряжаться. Если все это серьезно, давай подробней, что и как?

— А что? Вам отщелкну по пятьдесят колов. Впечатляет? Вы таких денег в жизни не имели. И всего за то, что будете присутствовать, по сторонам глазеть. Если решаетесь, расскажу подробней. Между прочим, история, ситуация — ого-го! Ну, рассказывать, что ли?

— Рассказывай, — млея от необычности, выдохнул Борька.

— Давай, — сурово и деловито Игорь кивнул.

И Саша Донец, торжествуя в душе, заговорил с азартом:

— Ну, так слушайте, мужики! Есть у меня знакомый делец…

Он сидел в комнате, обставленной броско, но безвкусно. Сидел на тахте, покрытой ковром. Сам в барском халате, в каких-то импортных шлепанцах турецкого пошива, он блаженствовал здесь — в духоте, настоянной на французской парфюмерии, грязи, спиртовых парах. Он курил сигару и плевал на пол. Попивал наилучший коньяк, хотя предпочитал рядовую водку.

А она, молодая красивая женщина, восседала в кресле напротив и прихлебывала кофе без всякого удовольствия, просто так. Лицо усталое, бесстрастное, отупелое.

Не такая уж, видимо, радость принимать морщинистого уголовника, хоть и за подарки сумасшедшей цены.

Напевая, Живоглот виртуозно тасовал карты с обнаженными девами на них. Перетасовал, раскинул нечто вроде пасьянса — тюремное гадание, от которого не отвыкнуть никак. Пригляделся: хорошо выпало — приятные хлопоты, деньги, дамочка на сердце, шестерка в ногах у короля.

— Все уловила? — спросил он, перебирая колоду заново.

— Не-а, — меланхолически ответила женщина, — повтори-ка еще.

Живоглот в открытую посмеялся:

— М-да. Ты блещешь одной красотой, только красотой, моя дорогуша… Но напряги извилины. И налей мне еще стопарик. Мерси!.. Ну, так вот: когда машина пройдет второй круг, ты заверни в этот садик, найди моего человечка. Будет сидеть на второй скамейке, не спутай. В руках стариковская палочка, поняла? Спросишь его: «Не видели, здесь собачка не пробегала?». Он скажет: «Кошку видел, рыжую». Ясно? Рыжую кошку, а не собаку, голубка ты моя! И значит, все законно, действуй дальше.

Тут женщина вяло спросила:

— А если что не так?

— За тем ты и едешь, красавица моя, — отложив карты, пояснил Живоглот. — Ты мой глаз, понятно? Они — руки, ноги, а ты — глаз. Будет порядок — позвони из автомата. Только проследи до конца, убедись, что порядок. Ну, уловила, душечка моя?

— Кажется…

— Тогда давай вздрогнем.

Живоглот встал, налил в рюмки, церемонно преподнес одну своей даме, вторую взял сам. Воздев ее к потолку, он бодренько воскликнул:

— За то, чтоб дураки на свете не переводились! Будем!..

Персональное жилье Саши Донца было весьма живописно и современно — по его понятиям, разумеется. Одна из стен сплошь залеплена вырезками из зарубежных журналов: всевозможные красотки, суперавтомобили, дико мощные культуристы, реклама. На другой стене и даже над дверью под потолком — пачки от сигарет, этикетки вин, все иностранное. Кроме того, по необходимости, имелись в комнате журнальный столик, диван, секретер, где сиротливо притулились три книжки, зато победно топорщился транзисторный телевизор. Джинсы разных сортов висели на спинках стульев. В общем, сразу видно: жилье «фирмача». А на другой взгляд, понятно, что обитает здесь великовозрастный балбес без должного родительского присмотра, однако под чересчур щедрым их покровительством, увы.

Была пятница, условленный день. Борька и Саша сидели на диване и неотрывно глядели на телефон. Длинный провод тянулся от него под дверь, и потому неспокойно было Борьке. Вдруг Сашина мама войдет? Он это сказал, а Саша беспечно ответил:

— Пустяки! Я давно ее воспитал, она в мои дела не суется. И батя — он тоже рукой махнул, некогда ему…

— Чего? — не сразу понял Борька.

— Того. Он у меня бизнесмен. Делает деньги, новую машину купить собирается.

Телефонный звонок прервал сей выразительный поток пошлости. Донец едва не поперхнулся, пугливо съежился, замер. Борька, разумеется, тоже. Ребята уставились на аппарат, как на бомбу, готовую взорваться. А он звенел, звенел… Наконец, поборов малодушие, Саша поднял трубку. Борька прильнул к ней ухом и так, голова к голове, они услышали таинственного шефа:

— Але, але, вы меня слышите? Але!

— Да, — капнул Саша.

— Кто это? Кто говорит? Мне нужен Александр. Можно?

— Это я… Я… Я слушаю вас.

— Ты? Бонжур, малыш. Отзовись.

— Семью семь — сорок семь. Здравствуйте.

— Так… — трубка передохнула. — Так, так. Рядом никого нет?

— Рядом? Со мной?

— С тобой, да, с тобой! Ты что, русский язык не понимаешь?

— Понимаю…

— Я спрашиваю, тебя никто не слышит сейчас?

— Меня? Никто. Нет, никто. Здесь никого нет, говорите прямо.

Солгав так, Саша осмелел, потому что ничего страшного не случилось. Отстранившийся было Борька снова к трубке приник, не дыша. А она замогильным, казалось, гласом приказывала:

— Ты говори! Ты говори! Ты сам!..

— Про что?

— Ключи подобрал?

— Подобрал.

— Сигнализации, ловушек у него нету, проверил?

— Проверил. Все о'кэй.

— Ну что ж, голубок… Тогда сегодня?

— Вот это не знаю, — даже с каким-то удовольствием ответил Саша, — этого гарантировать не могу. Уже второй день колымага не маячит в доме.

— Хм… Как же он возвращается с работы? Или… Или темнишь? Может, ты передумал, а, мальчонка? Смотри!..

— Чего мне смотреть, куда смотреть? — уже совсем лихо сказал Саша. — Я авансов зря не беру. Я человек деловой. Фирма!

— Ну, добре, добре, — смягчился Живоглот. — Отложим на недельку. Все остальное без изменений. С шести до семи. Уловил?

— Добре. Уловил. Да! Забыл предупредить. Я, между прочим, не в одиночку работаю. Моя контора… В общем, пускай знает тот, кому сдавать, что в колымаге нас будет двое.

У Борьки перехватило дыхание, потемнело в глазах. Однако все получилось совершенно просто. Живоглот спокойно решил:

— Двое? Ну-ну. Тебе вертеть, а гонорар прежний, запомни. Больше вопросов нет? Тогда будь здоров, не кашляй.

— Чао! — сознательно обнаглев, бросил Саша.

Потом положил трубку с таким видом, будто разговор был самый обыденный, его привычная повседневность. Повернувшись к Борьке, который сидел обалделый, с разинутым ртом, Саша самодовольно и неуместно рассмеялся.

— Ну, ковбой, слыхал? Вот так-то! А ты не верил.

— Да-а! — восхищенно ужаснулся Борька. — Настоящий криминал… Эх, жалко, Лось отказался. Втроем было бы интересней, правда? До чего упрямый этот Лось!..