Великие духи Барабинской степи - Олеся Усольцева

же самое делал Олег. Ребята были мастерами в этом деле.

— Что там за погребенье? Есть что интересное? — спросил Удав, отходя от своей стенки чуть назад, и рассматривая ее, как художник — холст.

— Ребенок. Маленький совсем. Рядом с ним только горшочек небольшой и глиняная фигурка человечка. С обломанными руками. И все.

Геныч вдруг замер на секунду с лопатой в руке. Потом повернулся к Алисе и спросил:

— Глиняная фигурка с обломанными ручками? — в голосе его было волнение.

Алиска с Олегом удивленно переглянулись.

— Ну да… А что, это большая редкость? — спросила Алиса. Но Геныч уже выпрыгнул из квадрата, и ее не услышал.

Он подошел к захоронению, посмотрел на куколку из глины, и оторопел. Фигурка была в точности такая же, как в его сне.

***

Вечером настал судный день. Сразу после ужина, конвой — Рома и Серега с палками — автоматами, отвели подсудимых в погреб, где те должны были находиться до начала заседания. Середину лагеря оборудовали под зал Народного суда. В самом центре расположилась трибуна из нескольких спальников. Для свидетелей и зрителей принесли бревна, чтобы сидеть. Места для подсудимых отгородили импровизированным забором, справа от них было место адвоката, слева — обвинителя.

Подсудимых под конвоем доставили на соответствующие места в зале. Подошла Ксюшка с аптечкой. Заставила присесть три раза, высунуть язык и достать пальцем до кончика носа с закрытыми глазами. Потом спросила, какой сегодня день недели. Ребята не знали, что тут же поставило под сомнение их психическое здоровье. Но они смогли сказать какой сейчас год, и Ксения вынесла вердикт, что подсудимые, в принципе, вменяемые. После этого суд начался.

«Протокол суда

Судья (Ирина Алексеевна):

Здравствуйте, товарищи! Суд идет!

(все встают и снова садятся)

— Эти два человека, заметьте — пионера, совершили тяжкое преступление по отношению к советской науке, археологическому памятнику Омь—1, и руководителю экспедиции. Они подделали ценную находку, просверлив отверстие в клыке дикого животного. Сделали они это намеренно и с корытной целью — получить в награду банку сгущенки.

(из зала слышно: «Это недопустимо!», «На каторгу их!», «Мошенники!» и т. д.)

— Слово предоставляется обвинителю.

Обвинитель (Арсений Ветров):

— Курукин Алексей обвиняется в организации преступления. Константин Шилов — как сообщник. Читаю показания Курукина: «Я нашел в своем квадрате клык животного. Говорю Костяну, то есть Косте Шилову: «Давай дырочку просверлим, и сделаем вид, что нашли подвеску!». Показания Шилова: «Курукин нашел клык, и говорит мне: «Давай просверлим дырочку». Как видите, показания подсудимых совпадают. И говорят о том, что главарем является Курукин, и в лице Шилова он нашел себе сообщника!

Судья (Ирина Алексеевна):

— Слово предоставляется адвокату.

Адвокат (Олег Майбородов, Удав):

— Костя не виноват, товарищи. Он просто слабохарактерный и поддался влиянию Курукина. А Лёшка тоже не виноват…

(в зале слышатся возмущенные крики)

— Он же хотел подшутить. Он и сам не думал, что дело примет такой оборот и дойдет до сгущенки!

Судья (Ирина Алексеевна):

— Спасибо обвинителю и адвокату. А сейчас слово предоставляется свидетелю.

Свидетель (Елисеев Кирилл, от волнения дергает головой, часто моргает):

— Я…Я… (заикается)

Подсудимый (Костя, кричит с места):

— Вы нас на вменяемость проверяли! А почему свидетелей не проверили?

Судья (Ирина Алексеевна):

— Вам, подсудимый, слова не давали! Так что помолчите!

Свидетель (Елисеев Кирилл):

— Я… считаю, что Лёшка не виновен!

Судья (Ирина Алексеевна):

— Почему?

Свидетель (Елисеев Кирилл):

— Он… Он… Он просто не мог этого сделать!

Обвинитель (Арсений Ветров):

— Вот, видите, товарищи! Главарь уже и свидетелей подкупил!

Судья (Ирина Алексеевна):

— Суд удаляется на совещание! (Судья, обвинитель и адвокат уходят).

Приговор

Курукин Алексей обвиняется в организации преступной деятельности. И, в наказание, завтра он должен будить всех криками «Кукареку!». А также, в обед подсудимый обязан сварить кисель, разлить по кружкам, чокнуться с каждым и сказать: «Давайте братцы, зажуем и помиримся!».

Шилов АнаКостий обвиняется, как сообщник. Наказание: проползти по — пластунски до конца раскопа и обратно. При этом петь свою любимую песню.

Приговор привести в исполнение».

Тут же Рома и Серега погнали Костю в сторону раскопа, тыкая «автоматами». Все остальные побежали смотреть. Костян выглядел счастливым от того, что и наказание оказалось таким легким! Он полз не спеша, наслаждаясь моментом и всеобщим вниманием и выкрикивал «Гоп — стоп» так громко, что охрип.

Лёшка же, наоборот, был хмур. Наказание ему показалось не слишком суровым, но оскорбительным. Он сразу решил, что выполнять его не будет. К его радости, на следующий день все об этом быстро забыли.

***

К вечеру у Алисы поднялась температура. Сенька, когда узнал об этом, вскочил и побежал к ней в палатку.

— Алисочка, может, тебе чайку принести? — спросил Сеня, сидя у входа и не решаясь зайти.

— Спасибо, Сеня, не надо, — ответила Алиса.

— Может, водички принести, а?

— Не надо ничего, — голос у Алисы вдруг, стал грубым, и каким — то чужим. Паренек отшатнулся.

— Не надо, так не надо, — ответил он. Чего он, вообще, поперся сюда? Ясно же, что ей до него нет дела. Он видел, как недавно Геныч положил Алиске руку на плечо. А она не убрала и не отодвинулась. Ей было приятно. И она совсем не такая, как он себе придумал. Сенька вспомнил, как она стояла у камералки с развивающимися волосами… Точнее, он до этого совсем ее не знал. Теперь узнал.

Сеня вернулся к костру, когда ребята уже начали играть в «Личности». Настроения у него не было, поэтому он большую часть времени молчал. Суть игры состояла в том, что один человек загадывает кого — то, а остальные задают вопросы по типу ассоциаций: «Если бы этот человек был деревом, животным, или зданием, то каким?».

Брёма загадывал. «Если бы этот человек был деревом, то каким?» — спросили его. «Высокой березой», — ответил тот. И все сразу закричали: «Это Олег!», и угадали. Теперь была очередь Удава. Ему стали задавать вопросы: «Если бы этот человек был мебелью, то какой?» «Шкафом», — отвечает тот. «А, это Костян!».

Гене совсем уже неинтересна стала игра, захотелось побыть одному. Алиса заболела, он чувствовал свою вину перед ней. Надо рассказать правду, думал он. Давно уже надо. Только как? На душе скребли кошки. У него появилась идея. Он достал из-под Костиного спальника амулет, а потом пошел вдоль раскопа. И, не заметил, как ушел довольно далеко. Перед ним расстилалось поле. По траве рассыпались бутончики полевых цветов: желтые, синие, белые. Гена сорвал несколько веточек, и повернул к лагерю.

Еще не совсем стемнело, и поэтому он нес цветы за пазухой, чтобы никто не увидел. Гена завернул в