Безобразная Эйвион, или Сон разума - Робер Гольярд

Здесь были те же самые стены из глиняного кирпича, однако цветные витражи, богатые циновки у дверей и аккуратные садики с апельсиновыми деревьями и пальмами в кадках ясно свидетельствовали если не о знатности, то о достатке местных жителей. Одна-единственная рабыня мела пустынную улицу, тут же сбрызгивая мостовую водой из кожаного бурдюка; завидев харим в белом плаще и сопровождающую её охрану, она почтительно поклонилась.

– Это улица Ариф, госпожа, – сказал один из евнухов.

– Ариф? – переспросила Эйвион. Она не знала этого слова.

– Улица мудрецов, – пояснил тот, – тех, что служат нашему шейну своими знаниями. Это – самый короткий путь к Белому дворцу. И, кроме того, господин Тар’иик велел показать вам это место. Здесь живут нааби, которым знакомы секреты древних книг. Если понадобится, нааби будут внимательны к просьбе Красного советника.

Эйвион кивнула. Она не вполне поняла, зачем ей это, но после недолгих раздумий решила, что скорее всего Тар’иик имел в виду учёных врачевателей, которые смогут помочь в поиске нужных рецептов. Услышанное вернуло её к цели прогулки по городу, и чем ближе они подходили к дворцу шейна, тем больше Эйвион волновалась.

«А вдруг я ничем не смогу помочь?» – эта мысль назойливо вертелась в её голове, и всю последующую дорогу она уже не обращала внимания ни на прекрасные сады, ни на стражников в сверкающих золотом кольчугах, ни на богатые паланкины, всё чаще попадавшиеся на пути, и её сердце едва не ушло в пятки, когда перед глазами встала белокаменная громада дворца шейна.

Двустворчатые ворота были огромны, в четыре или пять раз выше человеческого роста, от низа и до верха покрытые резьбой: птицы и невиданные животные, лианы, морские чудовища и корабли переплетались в тончайшем узоре. Два стражника недвижными статуями застыли перед ними, скрестив алебарды с длинными серповидными лезвиями. От блеска их доспехов слепило глаза. Один из евнухов, сопровождавших Эйвион, тот самый, что рассказывал ей про улицу Ариф, что-то сказал стражникам, и те, ни слова не говоря, раздвинули алебарды в стороны. Небольшая дверца в одной из створок распахнулась.

Широкая лестница вела наверх, к жилищу его высочества Мааг’сума, и от его великолепия у Эйвион захватило дух. Весь белый, в каменном кружеве колонн и сердцевидных арок, с изящными балконами и многочисленными башнями и башенками, увенчанными золочёными куполами с островерхими шпилями. Справа и слева расстилался изумрудно-зелёный сад: прямые как мачты стволы пальм вздымались на тридцатифутовую высоту; странные растения с огромными глянцевыми листьями нависали над круглыми фонтанами; кругом красные, фиолетовые цветы таких размеров, что внутрь бутона поместился бы мужской кулак, и – Эйвион вздрогнула от неожиданности, – на камне лежали два зверя, с виду похожих на больших кошек, только с пятнистыми шкурами. Их поразительно жёлтые глаза не отрываясь следили за гостями.

– Они ручные, – вдруг произнёс чей-то голос.

Эйвион подняла голову. Наверху лестницы стояла немолодая женщина в почти таком же, как у Эйвион, наряде, только без плаща; её нижняя юбка была голубой с серебряными узорами, а кисея переливалась всеми цветами радуги.

– Иди за мной, дитя, – сказала она, – господин ждёт тебя. Твои люди останутся здесь. Накидку оставь.

Глава 4

Лечебное снадобье

Мааг’сум, его высочество шейн Гази и близлежащих островов, оказался старичком с белоснежной бородой. Он возлежал на кушетке, прикрыв глаза, и недовольно морщился, когда стоявшая рядом рабыня аккуратно вытирала ему покрасневшие веки платочком. В комнате царил полумрак, и только пара бронзовых ламп освещала сидевших прямо на полу музыкантов, вытягивающих заунывные звуки из своих инструментов. Такую же музыку Эйвион много раз слышала в доме господина Тар’иика, но, честно говоря, за всё время так и не смогла к ней привыкнуть, даже несмотря на то, что окружающим она явно нравилась: они качали головами и даже подпевали.

Та женщина, что проводила сюда Эйвион, что-то шепнула шейну на ухо, и он очнулся. Махнул рукой, и музыканты, кланяясь, поднялись и гуськом потянулись прочь.

– У Тар’иика всегда был прекрасный вкус, – буркнул он, подслеповато глянув на Эйвион. – Жаль только, что старческая немощь мешает мне в должной мере насладиться такой юной красотой.

Шейн раздражённо отпихнул руку рабыни, что вытирала ему слёзы, и резво сел на кушетке, заставив Эйвион на мгновение засомневаться в его старческих слабостях.

– Подойди, – буркнул он, – и скажи, что тут можно сделать. Но имей в виду: если похвалы твоего хозяина окажутся пустыми, мне, пожалуй, придётся его проучить. Что скажешь, Басма? – Женщина, что привела Эйвион, поклонилась. – Если я заберу себе эту девушку, это будет достаточным наказанием?

Не дожидаясь ответа, он пальцем поманил Эйвион.

– Приступай.

Четверть часа спустя Эйвион возвращалась назад, едва не напевая под нос. Она знала средство, которое могло помочь его высочеству Мааг’суму, или, во всяком случае, облегчить его страдания.

Совсем недавно – ну, или почти недавно, – матушка Маргет учила её этой премудрости. В её каморке на топчане лежал старик Дерин, дубильщик в Озёрном Лугу, а Маргет по кончику ножа закапывала ему в глаза лечебные капли.

– Рано или поздно такое случается, – бормотала она, – либо глаза болят, либо зрение уже не так остро. Если человек молодой, то может, и видеть лучше станет, если старый, то вряд ли, но боль и рези точно как рукой снимет. Но закапывать надо долго, неделю или две, а иначе все старания псу под хвост…

Шейна мучило слезотечение, его веки отекали, белки глаз были красны, а солнечный свет вызывал боль – точь-в-точь, как у Дерина. Единственное, что вызывало у Эйвион лёгкое беспокойство – это одна трава, которой она не видела в лавке у лекаря Дахила. «Ну, может, не приглядывалась, – подумала она, – и даже если нет, просто купорос тоже поможет, хотя и не так хорошо».

Эйвион неспешно шла по анфиладе комнат. Комнаты были пустынны – уже наступило время послеполуденного отдыха, и ей ничто не мешало удивляться богатству их убранства.

– Хм, – буркнул вдруг кто-то, – в Северных землях такой наряд сочли бы оскорбительным для достоинства леди.

Эйвион остановилась, в первое мгновение не поняв, в чём дело. Это было сказано на языке корнов.

Она обернулась. Привалившись к стене, там стоял карлик Корах. Со смешной бородой, заплетённой в косички с бубенчиками, в странных полосатых шароварах, ярко-жёлтой безрукавке на голое тело и дурацкой шапочке, но это определённо был он. На его поясе сбоку болталась почти игрушечных размеров, но настоящая сабелька. В душе Эйвион всё перевернулось от бешеной радости, но она нашла силы сдержаться, сама не зная зачем. Она скосила глаза вниз. Прозрачная кисея её платья лишь добавляла теней, но совершенно не была способна скрыть чудесные округлости с немного потемневшими от южного солнца сосками. Эйвион чуть смутилась, но гордо расправила плечи.

– Ты считаешь мою грудь некрасивой?

– Она прекрасна, госпожа.

– Так разве красивая грудь способна оскорбить достоинство женщины?

Корах церемонно поклонился.

– О, безусловно, только подчеркнуть. – Он вдруг хитро усмехнулся. – Что я слышу? Это совсем не те слова, которые сказала бы та девочка полтора года назад.

Эйвион не выдержала. Она упала на колени и крепко прижала к себе маленького человечка. Он обнял её за плечи. Колокольчики в бороде зазвенели.

– О боги… Корах, я так рада… – Слёзы потекли по её щекам.

Может быть, ей показалось, но она тоже увидела в глазах Кораха крошечные слезинки.

– Да… я нашёл вас, госпожа.

Они стояли так несколько минут. Наконец Корах мягко похлопал её по плечу.

– Вам лучше встать. А не то мы оба легко лишимся головы за эти объятья.

– Да. – Шмыгнув носом, Эйвион поднялась с колен и улыбнулась. – Забавные бубенчики. Зачем?

Корах пожал плечами.

– А Вил их знает. Северяне, которых я встречал на островах, все носят такие. Может, для красоты, хотя это дьявольски неудобно. Чтобы не отличаться от остальных. А у вас что за наряд? – спросил карлик. – Вы – свободная женщина?

– Нет. Я – харим господина Тар’иика, Красного советника.

– Харим? – Его густые брови приподнялись. – О… я знаю это слово.

– Ах, перестань. – Эйвион слегка покраснела. – Это случилось не по моей воле.

– Хм. – Корах внимательно посмотрел на неё. – Что-то я не вижу особой грусти в твоих глазах.

– Грусти? – Эйвион пожала плечами. – Не знаю. У меня мягкая постель, есть своя служанка, мне не нужно работать, я сыта, красиво одета…

– Красиво раздета… – буркнул карлик.