Соска - Олег Журавлев

— Ты видела! — восклицает Степан. — Вот это да. В Пруху стреляли!

— Что за пруха? Ты не в курсе, как это к нам в холодильник попало? — Тамара с недоумением ставит банку на прежнее место. — Похоже на корм для собак…

— Одинцов Семен, кличка Пруха. Я его на днях видел… Можно подумать, ты в первый раз «Педигри» увидела. Кстати, где он?

Степан отложил газету, сладко потянулся, хрустнув кое-где косточками, а потом пощелкал пальцами опущенной вниз руки, призывая Джойса.

Что-то в этом безоблачном утре не так. Степан принюхивается к нему носом сыщика в отставке, но не может понять что. Слишком оно безоблачное. Слишком счастливое какое-то…

— Кто — где? — спрашивает Тамара.

Она, кряхтя, распрямляется и захлопывает холодильник

— Джойс, кто же еще?

Что это за пес, который не интересуется своей жратвой? На памяти Степана с ним такое случается в первый раз.

— Джжж… кто? Молоко разогреть или так пойдет?

Вот оно — нет запаха! Нет запаха псины, без которого трудно себе представить утро в кухне Свердловых, сколько окно ни открывай.

— Джо-о-ойс! Джойси! Не разогревай, так пойдет. Джойси, где ты, черт лохматый?

На крик Степана приходит Велимир. Он во весь рот зевает, поднимая тоненькие ручки кверху. От вида его безволосых подмышек Степана охватывает огромная нежность.

Он хватает сына и целует куда попало. Изо рта мальчугана пахнет сном, но не так, как у взрослых, а чисто, приятно.

— Велька, как спалось?

— Нормально. Только мало.

— Сам виноват. Не надо было играть до полуночи. Иди в спальню и посмотри, мы, наверное, Джойса случайно заперли.

— Кого заперли? Пап, я лучше пойду зубы чистить…

— Нет, подожди.

Степан сильнее, чем то требовалось, потянул сына за руку. К горлу бывшего мента вдруг подкатил необоснованный страх, так, что перехватило дыхание, и он судорожно втянул воздух в легкие. Чего можно бояться у себя дома в лучшее утро на свете?

— Велимир, подожди-ка. Джойс — это наша собака. Иди и посмотри, не закрыли ли мы его в спальной комнате случайно. Пожалуйста — волшебное слово.

Следующая фраза, произнесенная сыном, навсегда перевернула для Степана мир кверху тормашками. Семилетний мальчуган может сказать что угодно, но только не ЭТО:

— Папа, но у нас нет собаки!

— Степан, про какого жойса-мойса ты толкуешь? Велимир, быстро чистить зубы! Постель потом заправишь. Опять в школу опоздаем.

Велимир убежал, стуча босыми пятками.

— Только не говори мне, что ты купил ребенку собаку… — Тамара перешла на полушепот. — Только этого нам не хватало!

Степан взял нож и принялся намазывать масло на хлеб.

— Тамара, признавайтесь, что вы затеяли? Если это розыгрыш такой, типа телереальности в домашней обстановке… то не смешно как-то совершенно. Или…

Степан добавил поверх масла клубничное варенье тещиного приготовления, но не донес бутерброд до рта.

— Только не говори мне, что он потерялся. Хотя…

Степан все-таки откусил хлеб и начал без аппетита жевать.

— …если бы он потерялся, вы бы так с утра не шутили.

Потом внезапно отбросил надкусанное и вскочил:

— Джойс! Джо-ойс! Тамара, это не смешно. — Он небрежно отодвинул жену с дороги. — Джойс!!! Джойка, ты где, малыш?

Степан крупными шагами обошел зал, спальню, детскую, распахнул двери в туалете и в ванной комнате, даже выглянул на лестничную площадку.

«Джойс!» — запрыгало эхо по этажам.

Когда он вернулся в кухню, Велимир уже был за столом. Вжав голову в плечи, пацан пил из огромной пиалы несъедобное месиво, которое сделал из молока, варенья, хлопьев и чего-то еще. Тамара чистила апельсин и на сошедшего с ума мужа не глядела.

Степан упер кулаки в стол и тихо спросил, избегая глядеть на своих, а обращаясь исключительно к очкастой бабульке на молочном пакете:

— Куда делся Джойс? Что случилось с нашей собакой? Мне не нравятся такие шутки, особенно в среду утром.

— Степушка, ты кофе попей, может, тебе полегчает. Чем тебе среда не угодила? Нет у нас никакой собаки и не было никогда. Ты же знаешь: у меня аллергия.

— Хочу собаку! — на всякий случай вставил Велимир, воспользовавшись моментом.

— Тамара, Тамара, если у нас, как ты говоришь, «никогда не было собаки», то, значит, я сумасшедший. Я сумасшедший?

— Нет, конечно, пей кофе.

— Тогда это что такое?

Степан ткнул пальцем в то место в углу кухни, где на газете стояла пластиковая собачья тарелка, вечно обляпанная слюнями, но отдернул палец, как будто уперся им в раскаленную сковороду. Тарелки в углу не было.

Степан молча побежал в коридор. Почти сразу оттуда донесся вопль:

— И ошейник спрятали!

Он вновь появился на кухне, вращая белками глаз.

— Я вас сейчас, мои родненькие, строить буду. Где, тля, Джойс?!!

— Опа. — Тамара тоже встала. — Когда мы переходим на «тля», дело действительно серьезное. Степа, ты успокойся, а? Чего это у тебя сегодня крыша поехала с утра пораньше? Ты мне сначала объясни, кого ты ищешь? Кто такой этот Джойс и почему он обязательно должен прятаться у нас в квартире?

— Дорогая Тамара Михайловна. Я хочу просто знать, простенько так знать, именно сегодня и желательно с утра пораньше, почему вы отвезли собаку к Альбине Михайловне? Джойс что, заболел?

— Как ты себе это представляешь? Я ночью встала, по-тихому оделась и отвезла какого-то Джопса, которого никогда не видела, к маме за восемьсот километров отсюда?

— Хочу собаку, — как двадцать пятый кадр вставил Велимир, уверенный, что если долго капать на одно и то же место…

— Можно тебя на секунду… — Степан схватил Тамару за предплечье.

— Ай, больно!

— Терпи! Кушай, Велик.

Глава семейства натянуто улыбнулся в адрес сына и увлек супругу в коридор.

Едва оба оказались в ванной, Степан, по старой ментовской привычке, решил сыграть на контрасте, сменил гнев на милость:

— Тома, ты извини за резкость, мне просто почему-то этим утром не хочется шуточек и всяких розыгрышей. Хотя в принципе, ты знаешь, я очень это всё люблю… Нет, серьезно, всё классно, мне понравилось, правда. Очень натурально. И неожиданно, главное. Только затянуто как-то… Уже и не смешно, а наоборот.

Степан перевел дух и глянул поверх плеча жены в зеркало. Увидев свое отражение, он перешел на еще более миролюбивый тон.

— Томочка, а теперь расскажи мне, куда вы ночью умудрились пристроить Джойса? Я же с ним вчера поздно вечером гулял, так? Так. Аж в двенадцатом часу. Потом вернулся, Велька уже спал. Ну, предположим, пока я выходил, ты с малым что-то затеяла. Потом мы вместе читали в постели. Так ведь? А потом я долго не мог заснуть, все думал про… Ладно, неважно, про что. До часу ночи точно не уснул, а ты уже посапывала. Не притворялась, а именно посапывала, так мило посапывала, я же знаю, как ты посапываешь… Джойс, помню, тоже у себя в коридоре чесался, потом затих. Как-то мне не удается представить себе, что ты, дождавшись, пока я заснул, тихо встала, бесшумно оделась, не включая света, разбудила Джойса, объяснила ему, что нужно по-быстрому собрать свои пожитки, миску, ошейник, мяч и переходить жить в квартиру напротив к тете Зине. При этом громко не радоваться и когтями по полу не стучать. Он ведь в квартире напротив, у тети Зины? Знаешь, почему я в этом уверен? Потому что ему просто больше негде быть! Вы же не выкинули собаку на улицу, не скинули в мусоропровод. Да если бы и выставили наружу, он бы уже здесь был, он же у нас на лифте умеет, сама знаешь…

Степан замолчал, глядя жене в глаза. Давно, очень давно он вот так не смотрел ей в глаза, долго и в упор. Он и не замечал, как много у нее морщинок. Лицо жены было совсем незнакомым.

Тамара глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Затем взяла супруга за руки.

— Степа, ты, пожалуйста, меня не перебивай. Послушай. Для меня эта история с собакой — полный бред. У нас ни-ког-да не было собаки. Ни собаки, ни другого домашнего питомца. Имя Джойс я слышу впервые. Кстати, очень странное имя для животного, но…

— Так ты же сама его так назвала!

— Степа, ты обещал не перебивать. Но. Так как я действительно не хочу думать, что у тебя поехала крыша — как в открытую думает твой Полежаев, — я просто хочу тебе сказать, что мне эта шутка тоже не нравится. Если ты купил собаку и таким образом пытаешься приучить нас к мысли о ней, я уже согласна. И бог с ней, с аллергией! Кажется, есть специальные таблетки… Давай назовем ее Джойс, если ты хочешь. Это мальчик? Кобелек? Пусть будет Джойс. Мне только одно не нравится. Я тебя за многие годы изучила, непохоже, что ты шутишь… Но ты ведь шутишь? В противном случае… Поставь себя на мое место. С утра пораньше твой муженек сам не свой, бегает по квартире, ищет какую-то собаку! И не просто ищет, а так агрессивно ищет, обидчиво, с обвинениями. Если бы я с утра по квартире енота, скажем, искала, Еньчика какого-нибудь, который типа у нас сто лет живет и которого я каждый день причесываю в двенадцать ночи, ты бы тоже обо мне подумал… Кстати. У тети Зины мы спрятать твоего Джопса никак не могли. Знаешь почему? На тетю Зину напал один буйный у нее в больнице, разбил голову дверью. Она у себя там в травмпункте уже третий день.