Спутники Волкодава - Павел Молитвин

Тилорн повернулся, чтобы окинуть взором похожий на небольшое, очень спокойное озеро пролив, и тут слух его резанул девичий визг, смачный шлепок, хруст переламывающегося надвое челнока и громкий всплеск.

— Пати! — вскрикнул Ваниваки каким-то придушенным голосом, и тут же Тилорн почувствовал, как содрогнулось каноэ, и понял, что юноша прыгнул в воду. Маути схватила приготовленное копье и, вскочив на ноги, метнула его во что-то длинное, по-змеиному извивающееся на месте, где мгновение назад находился челнок Пати.

Тренированный мозг землянина нащупал чужое сознание и нанес шоковый удар — «три четверти ца». Астральное каратэ — широко распространенная игра, но ввдь и плазменный резак до поры до времени всего лишь инструмент.

Черная вода у борта вспучилась горбом, и тотчас нос каноэ рванулся вниз. Боковым зрением Тилорн зафиксировал, что это Ваниваки, ухитрившись сграбастать Пати за волосы, мертвой хваткой вцепился в нос суденышка и таращил на него остекленевшие глаза, видя в чужеземном колдуне последнюю надежду.

«Пятый тау» должен был заставить громадную склизкую тварь удирать со всех ног, но она об этом не догадывалась и ног, по-видимому, не имела. Семиметровое щупальце, подобно чудовищному хлысту, обрушилось на плечи Тилорна. Он качнулся и, словно в замедленной съемке, успел заметить два огромных неподвижных глаза, между которыми торчит копье с погнутым бронзовым наконечником.

«Дар-фай!»

Каноэ швырнуло в сторону, послышался оглушительный всплеск, и Тилорн ощутил на своем лице руки Маути.

— Жив?!

— Жив, жив. Помоги Ваниваки.

Оставив колдуна, Маути еще раз взглянула на спокойные воды пролива, дабы окончательно удостовериться, что чудовище не намерено возвратиться, и помогла забраться в каноэ сначала Пати, а потом и Ваниваки. Девушка-негонеро была насмерть перепугана, но невредима. Ноги юноши заливала кровь — щупальца кракена успели оставить на них свои страшные меты — глубокие раны с рваными краями. Пати била крупная дрожь, однако, взяв себя в руки, она перестала стучать зубами и попыталась наложить жгуты на ноги юноши, чтобы остановить кровь.

— Целебная мазь на дне корзины. В ореховой плошке, — сказала Маути, не слишком, впрочем, надеясь, что девушка обратит внимание на ее слова, и вновь склонилась над Тилорном, полагая, что ему тоже необходима помощь.

Обрушившееся на него щупальце должно было, казалось, переломать все кости, но, ощупав сидящего на дне каноэ колдуна, Маути с радостью убедилась, что этого не произошло.

— Не беспокойся. Скоро я буду в полном порядке, — прошептал Тилорн, открывая затуманенные глаза, и Маути с удивлением поняла, что он не пытается ее утешить, а говорит истинную правду. Не отличаясь мощным сложением, колдун обладал поразительной выносливостью и никогда прежде не лгал.

Успокоившись на этот счет, девушка взялась перетряхивать содержимое корзины, в которой находилась заживляющая раны мазь, то и дело с тревогой посматривая на Ваниваки, тихо постанывавшего сквозь зубы.

Отыскав плошку с желеобразной массой, Маути решила для начала попотчевать ею Тилорна, но тот, отстранив ее, влез на скамью и осторожно потряс головой, словно разгоняя застилавший глаза туман. Потом, сделав девушке знак оставаться на месте, бочком, опасаясь потревожить помятое тело, перебрался на нос и нагнулся над Ваниваки.

— Кракен. Только этого нам не хватало, — проворчал он и, потянувшись к Пати, положил ей ладонь на лоб. Девушка дернулась, тело ее напряглось и мгновением позже безвольно откинулось на носовое возвышение каноэ. Дрожь, бившая ее не переставая, унялась; лицо приобрело удивленно-радостное выражение, и хотя она силилась что-то сказать, с шевелящихся губ не слетало ни звука.

— Сиди тихо, — приказал Тилорн. Пальцы его быстро ощупали голову Ваниваки, коснулись плеч, и юноша со стоном облегчения начал заваливаться на бок. Пати подхватила его, обняла рукой за плечи и прижала к себе, как любящая мать, во все глаза уставившись на колдуна, который, шипя сквозь зубы, опустился на колени и занялся ногами юноши.

Маути не могла разглядеть, что он делает, и попыталась подобраться поближе, но колдун, почувствовав движение за спиной, недовольно рыкнул, заставив ее замереть, держа перед собой плошку с мазью.

Ей показалось, будто все произошло очень быстро, и лишь по тому, как затекли ноги, она догадалась, что с момента, как Тилорн присел у ног юноши, и до того, как он, оставив Ваниваки и устало прикрыв глаза, привалился к борту каноэ, прошло немало времени. Лицо юноши было совершенно спокойным, и, протиснувшись к нему, она едва сдержала возглас удивления. На месте кровоточащих ран, оставленных присосками кракена, вырвавшими из ног Ваниваки куски мяса и кожи, остались только глубокие шрамы! Такого просто не могло быть, и все же… Маути протянула руку, но, не решившись дотронуться до свежей тоненькой кожицы, затянувшей раны, отдернула ее и благоговейно заглянула в лицо колдуну. Всхлипнула и сунула пальцы в рот, стиснула зубами, чтобы подавить крик, удержать закипевшие на глазах слезы.

Тилорн осунулся так, словно неделю сидел без пищи и воды. Кожа обтянула выступившие скулы, морщины избороздили лоб, трещинами разбежались от крыльев носа и уголков рта. Щеки втянулись, а запавшие глаза напоминали глазницы черепа. «Вот вам и колдовство, вот вам и помощь богов!» — пронеслось в мозгу девушки, разом забывшей о затянувшихся ранах. Уронив ненужную плошку с мазью, она поспешно вытащила из корзины кувшин с вином и поднесла к губам Тилорна. Не поднимая век, тот сделал один глоток, второй…

У Маути еще достало сил аккуратно поставить кувшин на дно каноэ, а потом слезы брызнули из глаз, тело сотрясли безудержные рыдания.

Прошло некоторое время, прежде чем девушка затихла, успокоилась и, осмотревшись по сторонам, спросила, ни к кому в отдельности не обращаясь:

— Ну и что же мы теперь будем делать?

— Высадимся на Тин-Тонгре и постараемся разыскать Вихауви, — тут же отозвался Ваниваки, осторожно высвобождаясь из объятий девушки-негонеро. — Все мы остались живы, и ничто не мешает завершить начатое.

— Он и правда одержимый! — жалобно пискнула Пати. — Из вашей затеи не выйдет ничего хорошего! Зачем понапрасну себя губить? Разве ты не видишь, что боги против освобождения твоего друга?

— Не хочешь ли ты сказать, что это они наслали на нас кракена? — через силу улыбнулся юноша, разглядывая шрамы на ногах.

— Конечно, они! Давно уже никто из наших не видел кракенов во Внутреннем море. Боги или Мафан-оук призвали прародителя негонеро, чтобы тот защитил своих детей. Вы и так едва не погибли, и я вместе с вами, так не искушайте судьбу, возвращайтесь на Тулалаоки!