Тайны гор, которых не было на карте... - Анастасия Вихарева

— Красное белье надеть? — спросила Ее Величество, тяжело дыша.

— А хоть бы и красное! — сказал Его Величество, повторяя маневр. — Кожу с меня сдери! Порви! Выпей до капли! — прошептал он горячо.

— Это я умею! — пообещала Ее Величество полушепотом, раскрасневшись. — В гробу заставлю лежать и при лужке петь!

— Сердце мое, может, не ждать уже ночи-то? Ну что еще?! — закричал он, заметив, что дверь в залу отворилась и закрылась.

— Я, Ваше Величество! — в притворе показалась голова с полубезумной веселостью в глазах.

— Кто впустил его сюда?! — истошным криком закричала Ее Величество.

— Дракон, Ваше Величество, не смел препятствовать, — в притворе показалась еще одна голова. Но эта голова была в парике и принадлежала лакею.

— При чем тут дракон? Его петь петушком заставишь, будет петь, пока с косой не придет. Я же приказала — убрать это глюченное человекообразное с глаз долой! Киньте ему монету… А лучше не надо, а то опять приползет! Лучше заберите у него все монеты, какие найдете!

— Да вы чего? — удивился глюченый, смешно хлопая глазами. Уши у него торчали в разные стороны, и был он весь неряшлив. Но глаза его светились любовью к Ее и к Его Величествам.

— Иди-иди! — приказал Его Величество. — Я потом как-нибудь сам к тебе заскочу. Вот ведь привязался! И чего ты его так невзлюбила-то? — удивился он, оборачиваясь к Ее Величеству. — Был мне когда-то друг.

— Могу объяснить! Я через него синдром болевой тебе объясняла, пока ты полубесчувственно зенки пялил. Нарисовала я нашей земле, где и как убивали ее в твоем присутствии, обрисовала кто и за что. И если земля наша, ум наш подмену заметит, головушка твоя начнет подозревать, что ответ бы неправильный. Берегу нашу землю, ум наш берегу! Один он у нас с тобой на двоих! Хочешь меня в могилу известь?

— А как это? — удивился Его Величество. — У нас, у избранных, столько всего, что я никак не запомню: когда одно, когда другое, — он тяжело вздохнул. — Может, не стать мне настоящим вампиром? Вы говорите, то душа плохо, то хорошо… то проклятые клятву на Небо несут, а то вдов плодим, чтобы кровь пить… и вроде как мы же их и прижимаем… Сложно это все.

— Клятва на Небо вознесется, воскреснешь — само придет, — успокоила мужа Ее Величество. — Я дала тебе Кровь Мою и Плоть Мою, заключив с тобою Новый Завет. Моя Кровь не есть ли лучшее питье, а Плоть Моя — лучший хлеб?! Что они? Это питье и хлеб, который сходят к тебе с Небес. И пребываешь в благодати, когда со мной — и умыт, и прощен, и возвеличен. А пролитую Кровь надобно восстанавливать… Взыщется кровь всех неправедных, сказал Спаситель — и поставил нас над миром, вручив нам жезл пасти свое стадо.

Его Величества уже в который раз тяжело вздохнул.

— Меня ведь даже на кровь особо и не тянет, тошнит порой. Но понимаю, не все любят томатный сок, что ж, помидоры не выращивать? Но как можно болезнь объяснить на другом человеке?

Ее Величество посмотрела на мужа с жалостью. Она не хотела его потерять, и поэтому избегала откровенных объяснений, пока не стал настоящим вампиром. Мысли ее спокойные, взвешенные, уверенные, а он, хотя уже давно живет так же, иногда получает новые ощущения, чувствует и боль, и сомнения.

Трудно понять вампиров, пока полностью не стал вампиром. Рано.

Душа его ползала по земле, и муж все еще не принадлежал ей, как ей того хотелось. Как правильно сказал новый министр Оберу до Нитки: туго завязаться в узел ребрами… Что это было — жадность, корысть, или то и другое? Как-то так получилось, что запасных вариантов заложили немного, хотелось быть свободной в своих помыслах, поторопившись избавится от ребра, через которое мог бы войти другой. Она не раз и не два обжигалась, перед тем как наложить на свою душу заклятие, и была осторожна, призывая себя проявлять сдержанность, не торопиться, не забывать, что ласковое прикосновение вампира изрыгает пламя — и заложила очень много возможности отпустить себя на волю. Но без любви тоже не жизнь, а у мужу вариантов оставили и того меньше — она одна и была. Их связывало нечто больше, чем то, что связывало людей. Ту связь оказалось легко разорвать, эту — никогда. Зов звал ее так же, с той лишь разницей, что он не лишал ее памяти и не сводил с ума.

Так какая разница, если для нее это была самая настоящая любовь?

Она хотела прожить долгие годы так, какими представляла себе, когда делала выбор, вдоволь налюбовавшись на своего проклятого. И для него. Он видел чудовище только раз, когда она ползала у ее ног. Ребро окончательно развенчалось и в его глазах, и в глазах некой земли, о которой все время твердила Матушка, когда они, соединившись в любовном и страстном порыве, лежали в их первую брачную ночь, он клялся ей в вечной любви, а проклятая не смогла подняться и ответить. Земля не прощает слабости, ум не прощает измены. От сотворения и поныне Царствие Небесное силою берется, а Божье смирением и ласкою.

Но если уйдет, кто изменит им же самим предначертанное? Выше себя не прыгнуть…

— А не скажу, много знать, крепко не спать! Плохо разве головушка твоя соображает?

— Не жалуюсь, а что?

— А то! Не полечили бы, соображал бы по-другому!

Глава 4. Гром среди ясного неба…

На следующий день Ее Величество с самого утра вышла погулять в саду.

Ночь была бессовестно испорченной. После бала, которое устроили, чтобы помянуть Матушку и снять траурный наряд, (сорок дней с ее смерти давно прошли, если считать с того времени, как проклятая ее похоронила), пришли в спаленку поздно, уже под утро. Муж был никакой. Накачал себя вином и пивом и каждые пятнадцать минут выбегал отлить. Ведь Царь, не шахтер какой-нибудь, как можно пиво пить, когда и шампанское, и коньяк лучших сортов?! Видите ли, от шампанского его пучит… Подают в бокале пиво, как какому-то босяку, еще и поднос с солеными креветками ставят… Слава Богу, не воблу. Впрочем, и вобла могла быть, канопе для него отдельно готовили. Потом начал признаваться, сколько народных денег спустил в казино. Потом заявил, что сдох его змей, что травма слишком широка и глубока и совесть не дает выполнить супружеский долг, потому как виноват и благодеяния не достоин… Да разве ж запрещала когда? Стыдно не тому проиграть. Ну, какую еще причину придумает, чтобы супружеский долг не исполнить? Но не все же надо было принимать так близко к сердцу!

Под конец начал строить планы на стабилизационный фонд. То дороги по всему царству государству, чтобы как в три-запредельных государствах — ровненькие, черненькие, с проездом в ту и другую сторону, и с белыми полосочками посередине, то газопроводы, чтобы у каждого к дому, а то подъемники в горы… Чтобы люди по горам лазили и поднимались сидя на скамеечках, и съезжали с удовольствием…. А то матом крыл гонку вооружений…