Правила весны - Пётр Капица

3. Сегодня в коллективе Жоржка отчитывал Соткова. Оба разлаялись в доску. Слышно было в коридоре. Когда мы вошли — они замолчали.

Сотков, уходя, таким это наркомовским тоном — «Большинство будет против. Я лучше знаю массу». Хлопнул дверью.

ЯНВАРЬ, 20

1. Оказывается, Сотков еще в прошлом году выбран председателем ШУСа. А что он делает? О ШУСе все уже забыли. Нужен ли он? Если не нужен — зачем выбирать председателя и в классах исполбюро, которое берет пример со своего преда (простите, ребятки, в философию ударился).

2. Педагоги уходят из фабзавуча тютелька в тютельку — ровно в пять. Целых две недели у них нет ни одного собрания. Учились бы у нас.

3. Наконец, появилось объявление о начале записи в политкружки. Только запись!

В литейный цех паровозоремонтного завода каким-то изобретателем сдана для отливки тонкая модель станины «универсаль».

Модель прошла по всем обожженным грязным рукам производственников. Ее вертели, трогали и крутили головой.

— Нельзя за такую цену. Тонкая очень. Времени сколько отымет… браку не оберешься.

И передавали дальше.

Мастер цеха разозлился. Раздул ноздри большого греческого носа и ткнул модель рыжему верзиле Глухову.

— Делай… смело работать надо.

Глухов мрачно вертел ее, плевался… И только с обеда он начал формовать, обкладывая каждый срыв нью-иоркскими небоскребами.

После заливки все столпились у опок Глухова. Он раскрывал их и каркал:

— Брак… Брак… — И неистово ругался.

— Да ты бы ее формовал стоймячком.

— Можно с рамкой, глинки подмазал и будет держаться, не смоет.

— Солдатиков, заколочек наставь, да припыли графитцем.

— Ты ее вот этак… видишь? Так поставил, сюда шишечка. Выйдет, даю ногу на отсечение.

На другой день, наслушавшись советов, Глухов применил все способы ускоренной формовки. Но после заливки так же каркал:

— Брак… Брак, в небоскреб бога…

Он с ненавистью взял модель, испещренную тонкими знаками, как тяжелое заклинание, и снес в конторку.

— Или расчет или другую работу. С этой моделью с ума сойдешь.

Модель осталась в конторке.

— Ребята, давайте теперь покажем им «сосунов».

Тюляляй сбегал к мастеру и выпросил модель.

Возились с ней целый день. Заглаживали срывы, вмазывали крупинками землю. Закрепляли колышками, шпильками. Обсуждали, как лучше поставить выпар. Выбрали лучшие шишки и тщательно их вмазали.

Заливали осторожно — так только можно отливать иголку.

И когда открыли опоку, счистили серую горелую землю, Тюляляй плясал как помешанный.

— Вышла! вышла, елки зеленые.

— Эй вы, сосуны усатые и бородатые, учитесь как работать надо!

Рыжий Глухов сгреб Тюляляя за шиворот и поднес к носу кулак.

— Чего орешь или хочешь, чтоб с цеха выгнали?

— Ну, ну… осторожней. Спрячь в карман свою кулачищу, а то намахаешься.

Надвинулись на него все мы. Глухов оттолкнул Тюляляя и, вращая белками, шипел сквозь зубы:

— За энти штуки за воротами морды бьют.

Старый худощавый литейщик успокаивал его:

— Плюнь. Береги свое здоровье.

А нам шопотом сообщил:

— На вас будут как на собак… ежели вы так. Нельзя подводить цех. Это у нас не любят.

— Полюбите. Ведь мы «сосуны».

Утром отлитая станина превратилась в груду безобразных осколков. Браковщик за поисками «соловья» «нечаянно» разбил ее.

Тюляляй сел у чугунных черепков, сложил из них ломанные контуры станины и заплакал, как маленький»

В Юркиной тетради об этом было записано:

ЯНВАРЬ, 24

Превосходные силы литейщиков «потерпели победу» в мастерских. Сумели отлить такую модель, над которой парился цех. Но они не выиграли, а потерпели, так как модель была разбита.

Наши ребята возмущаются по всем цехам. Литейщиков взял под защиту мастер цеха. Браковщика к их отливкам больше не допустит. Принимать будет сам мастер.

ЯНВАРЬ, 26

1. Литейщикам отлиты две станины «Универсаль». Ребята загнулись.

2. Грицка выдумал какой-то план наступления «сосунов» на производство. Носится с ним, как угорелый. Завтра паровозники обсуждают его.

3. Гром сжег Шмотовскую литературу. Будет снабжать его своей.

4. У Соткова на квартире произошла попойка. На восьми извозчиках, как пьяная свадьба, они разъезжали по городу и орали с девчатами песни. Попали все в милицию.

5. Завтра Жоржка собирает экстренное бюро коллектива.

— Фабзайцы, кто у вас Гром? Просят к телефону.

Старается перекричать шум цеха табельщица. Обтираю о спецовку руки и бегом в конторку.

Телефонная трубка стрекочет:

— Сегодня постарайся освободиться пораньше. Приходи в коллектив. Срочное дело…

— Кто говорит?

Но в трубке уже только потрескивание и храп мембраны, переходящий в мелодичный голос женщины из радиоцентра, напевающей о звездочке, что одиноко блестит в вышине.

— Фу ты… кто там горячку порет. Надо отпроситься.

Мчусь, захлебываясь морозным воздухом, в фабзавуч.

В коллективе сидит набычившийся Жоржка, а перед ним жестикулирует Нина.

— Надо себя и держать отсекром… не прислушиваться то к той, то к другой стороне. Они тебе наговорят..

— Заступись, Гром, от нее прямо спасу нет. Целый час крошит. Сам не рад, что вызвал.

— Только для этого я нужен?

— И он тоже… Нет, вы не то все, ребята… Нам надо заранее обсудить дело Соткова. А она вот насела: «Плохо работаешь. Наказы партячейки не выполняешь. Жоржка чуть не самый захудалый отсекр в области» — и тащит сейчас к Зеленину.

— Можешь не итти. Я сама к нему пойду.

— Сама, сама… Идем втроем.

В столярке запах клея, сосновых стружек и древесной пыли. Зеленин стоит у зубастой ленточной пилы и чертит циркулем на фанере.

— Здорово, ребята! Идите в конторку. Сейчас освобожусь.

В конторе мастера стены облеплены полками. На полках работы ребят по годам, тетради, характеристики; над столом список заданий.

— Зеленина модельщики хвалят. Деловой дядя. Видишь, какой у него порядок… в кузнице этого не устроишь.

— Почему это не устроишь? — опять наседает на Жоржку Нина.

— В кузнице условия… Да и Палыч какой-то не такой. Спроси у Грома, разве в литейной устроишь такую историю… От одной отливки все полки затрещат…

— Ты брось о полках. Я о методе и о твоей куриной слепоте..

Входит Зеленин, снимая на-ходу очки в жестяной оправе.

— Спорите. Хорошее дело.

— Да это она, я не спорщик… А в общем мы за делом. Говори, Шумова, ты бралась крыть.

— Вот что, товарищ Зеленин. Я давно хочу подымать бузу. Почему это вы, как ячейка фабзавуча, мало вмешиваетесь в работу комсомольского актива? Прикрепили Никандрова дремать на наших заседаниях. Получай, мол, комсомол, партруководство…

Жоржка перебивает:

— Брось, Нинка, перехлестывать… Ты не знаешь положения… Я сам хожу на бюро ячейки. Кто, по-твоему, меня накачивает?

— Кто бы тебя ни накачивал, а факт тот, что ты паришься… А кто должен тебя выправить? Был ведь отчет партприкрепленного. Сказал ли ты что-нибудь тогда, что он слаб для нас, что в наших условиях неработоспособен? Можешь не отвечать. Я знаю, что ты сидел тогда памятником И только изредка поддакивал.

Жоржка машет рукой и морщит лоб — «Мол, давайте теперь все на отсекра валить, у него спина крепкая». И оба молчат.

Зеленин в недоумении.

— Подождите, как это Никандров неработоспособен? До сих пор я знаю, что у вас с ним работа налажена. Жоржик всегда говорил — «у нас все согласовано». Я сам Никандрова накачивал.

В конторку боком пролезает запыленный опилками столяр первогодник.

— Товарищ мастер. Тут у меня переточилось.

А за ним вбегает разгоряченный монтер:

— Товарищ Зеленин, это ж безобоазие… Вы на конфликтной комиссии постановили, а НШУ опять не хочет оплачивать сверхурочных… Тогда я буду бросать работу в пять часов. Это что ж такое!..

Зеленин берет запоротую первогодником работу и поворачивается к нам.

— Вот что, ребята, о наших делах мы потолкуем вечером. Я приду сегодня на ваше бюро… Здесь, видите, меня каждую минуту требуют.

ЯНВАРЬ, 27

Жоржка учится работать: — вызвал поодиночке членов бюро в коллектив и подготавливал к заседанию. На бюро приглашены: Гром, Бахнина, Шумова, Чеби, Грица и я.

На наше заседание пришел секретарь партячейки — мастер Зеленин.

Бюро собралось все, за исключением Соткова. Сотков не захотел итти. (Чеби — бродяга — так и вьется около «агитпопа жестяного».)

Решения бюро:

1. Поставить перед пленумом коллектива вопрос об исключении из комсомола Соткова, как разложившегося. Временно на работу агитпропа выделить Бахнину и на собрании провести в члены бюро.