Не торопись сжигать мосты - Ливия Элиот

Грег покачал головой. Интересно, по какому принципу их отбирала Джини? Считается, что одна женщина может простить другой все, кроме красоты. Если так, то чем руководствовалась бабуля?

Он обвел взглядом кабинет. В углу покрывались пылью два картонных ящика, доверху набитых папками. Судя по всему, именно ими ему и предстояло заняться. Порядок в работе с документами начинается с их сортировки в хронологическом порядке.

Грег подтащил коробку к столу и достал стопку перехваченных резинкой писем в пожелтевших конвертах с незнакомыми марками.

Документы. Немые свидетели минувших эпох.

Так думают те, кто не умеет находить с ними общий язык. Письменность сыграла в истории человечества великую и до конца не оцененную роль. Научившись записывать мысли, человек обрел бессмертие еще до того, как религия пообещала ему то же самое, придумав загробный мир.

Тысячи слов слетают с нашего языка ежедневно, но лишь малая их доля доходит до тех, к кому они обращены. Захваченные вихрем повседневных дел, люди не слышат ближнего даже тогда, когда он пытается привлечь их к самому главному, самому насущному. Слова теряются в звоне посуды, шуме ветра, скрипе половиц, шуршании шин, реве мотора или в грохоте пушек. И тогда, отчаявшись обратить на себя внимание, человек берет карандаш и лист бумаги.

Знаки, что выходят из-под пера, совсем не то, что сорвавшиеся с языка звуки. Они точны, выразительны и многозначны. Написанные вдали от суеты, они исполнены сдержанности и достоинства, мудрости и откровенности. Они – посланники не только сердца, но и ума.

К сожалению, прогресс накладывает свой отпечаток и на них. В древнекитайской культуре форма иероглифа зачастую имела не меньший смысл, чем содержание. Почерк писца выражал не только его отношение к изложенному, но нес скрытую весть. Дрожание руки, наклон буквы, изысканный завиток, пролитая капля чернил – сколько информации способен извлечь пытливый ум из одного лишь короткого отрывка с описанием погоды.

Увы, увы…

Стук в дверь заставил Грегори оглянуться.

– Входите, открыто!

– Извините, мистер Пейдж… – Элси остановилась у порога. В руках она держала поднос с чашечкой дымящегося кофе и блюдцем с воздушным пирожным.

– Просто Гр… Гордон, Элис.

– Я подумала, Гордон, что уже довольно поздно, а у вас рабочий день позади. Вы какой кофе предпочитаете?

– Черный, без сахара и сливок, – машинально ответил Грегори. И только тут до него дошел смысл услышанного. Поздно. Он бросил взгляд на часы – без десяти девять. Тара! Она ждет звонка. – Черт… Извините, мне нужно было позвонить, а я совсем забыл.

– Бывает. – Элси поставила поднос на край стола. – Работа иногда так затягивает.

Она еще иронизирует! Грегори попытался изобразить усталость: поморгал, потер глаза, потянулся.

– Не буду мешать, Гордон. Спокойной ночи.

– И вам того же, Элси. И спасибо за гостеприимство. Вы прекрасно готовите.

– Это лишь один из моих талантов, – отозвалась она, закрывая с улыбкой дверь.

Грегори сделал глоток кофе, посмотрел с сомнением на пирожное и достал из кармана сотовый.

Сэм был прав: свяжись с женщиной – и неприятностей не оберешься.

Вот уже неделю Пол Хардстоун не находил себе места. Работа валилась из рук. Секретарша, на которой он сорвал зло пару дней назад, слегла с нервным приступом. Марк Доджсон бросал на него озабоченные взгляды. Джереми Кромби настойчиво приглашал на ланч. Элизабет осаждала звонками.

Как это могло случиться?

Почему он не может забыть?

И что делать дальше?

Он обратил внимание на Грейс едва ли в первый день ее работы в фирме и пару месяцев присматривался, оценивал, сравнивал. И чем больше наблюдал, тем сильнее подпадал под действие женских чар. В ней соединилось все, что Пол хотел бы видеть в женщине: сногсшибательная сексуальность, пленительная мягкость и скрытая твердость.

Он навел справки, позвонил знакомому, работавшему в йоркском отделении фирмы, и получил положительную характеристику. Разумеется, Грейс ни о чем не догадывалась – Пол Хардстоун умел владеть собой. Вот только держать себя в узде становилось все труднее и труднее. И тогда он взял отпуск и уехал на две недели в Италию – выкинуть ее из головы, забыть, вышибить клин клином. Рим… Флоренция… Милан… Он метался из города в город, словно надеялся убежать от самого себя.

Через три дня она начала ему сниться. Через пять Пол Хардстоун вернулся в Лондон.

Он принял решение и был готов действовать. Но тут судьба проявила норов.

Слухи об отставке Марка Доджсона ходили уже давно, и Пол знал, что имеет все шансы получить место старшего партнера. Знал, что старик выскажется в его пользу. Знал, что на его стороне выступит и Джереми Кромби.

За неделю до решающего заседания Кромби пригласил младшего партнера на обед. К себе домой. Пол не раз бывал у него и воспринял приглашение как выражение этой поддержки. Он и представить не мог, какой сюрприз приготовил старший партнер.

Обед растянулся на два часа, и поначалу все шло в русле ожиданий: Кромби сыпал комплиментами, строил планы и легонько пинал уходящего Доджсона. Хардстоун кивал, улыбался и благодарил.

Улыбка потускнела, когда Кромби ясно и недвусмысленно обусловил свою поддержку согласием Пола жениться на его дочери. Заявление было облачено в форму ультиматума, и на следующий день Пол узнал, что заседание откладывается на неопределенный срок.

Удар был тем более болезненным, что никаких авансов Элизабет он никогда не выдавал. Жаловаться означало бы проявить слабость. Возмущаться – демонстрировать незрелость. Сказать, что он был в ярости значит ничего не сказать. Пол знал, что если уступит наглому шантажу Кромби, то уже никогда не сможет уважать себя. И вместе с тем понимал, что отказ чреват потерей всего достигнутого за последние десять лет. Конечно, можно было бы уйти, но ведь на новом месте все придется начинать заново.

Запутавшись, ища в отчаянии выход и натыкаясь на глухую стену, Пол Хардстоун потерял самоконтроль. И тогда все черное и злое, что тихонько клокотало в запертом подвале его души, вырвалось и овладело им.

Он не мог и не хотел прощать себя. Пусть все решит она сама.

Но девушка исчезла. Пол ждал два дня, а когда Грейс не появилась, узнал ее адрес и отправился в Кенсингтон, где она снимала квартирку. Ее не оказалось и там. Домовладелец сообщил, что мисс Мейсон рассчиталась с ним накануне и выбыла в неизвестном направлении.

Полу ничего не оставалось, как обратиться к услугам профессионалов. И вот теперь детектив, которому поручили найти Грейс Мейсон, сидел перед Полом с тонкой папкой под мышкой и кислым выражением на лице.