Серьга удачи знаменитого сыщика Видока - Мария Спасская

– Когда ты женишься? – сердито пробормотала я, вылезая из-за компьютера и устремляясь в коридор. – Тогда вопрос с обедом отпал бы сам собой.

– Женюсь, когда встречу самую лучшую женщину в мире и пойму, что у нас всё по-настоящему! Как у вас с папой, – прокричали из кухни.

Я почувствовала, как сардоническая усмешка скривила губы, и поспешила согнать её с лица. Вся штука в том, что Слава с самого детства слишком идеализирует наши отношения с Глебом. Нет, я, конечно, живу с мужем. И, в общем-то, неплохо живу. Но если бы не Слава, давно бы от него ушла. Честно говоря, в последнее время муж мне не слишком досаждает. Его длительные командировки позволяют тешить себя иллюзией, что я свободная женщина и могу жить так, как хочу. Встречаться с тем, кто мне нравится, и делать то, к чему лежит душа. Пиар-агентство, которым я руковожу, особых денег не приносит, зато даёт огромное удовлетворение от проделанной работы. Мне нравится продвигать товары и людей. Когда создавалось агентство, я думала, что и Глеб будет в нём работать, но муж предпочёл карьеру регионального представителя клининговой компании, хотя рекламный бизнес был свадебным подарком банкира Белозерского, и, следовательно, предполагалось, что рулить им будем мы на пару с Глебом. Об Илье Владимировиче ничего плохого сказать не могу. Свёкор оставил о себе добрую память, подарив нам агентство ещё до того, как его банк обанкротился, обманутые вкладчики отсудили всё имущество семьи Белозерских, а сам банкир получил на Багамах пулю в сердце. А затем и контрольную, в голову.

После падения банка наша жизнь коренным образом изменилась. Бабушка Глеба не смогла пережить позора, обрушившегося на их древний уважаемый род, и вскоре после заказного убийства Ильи Владимировича и сама скончалась от инсульта. Домработница и кухарка потребовали расчёт, а няня хотя и осталась на службе, боялась выводить Славика во двор, ибо гуляющие мамаши не давали им прохода, обвиняя во всех смертных грехах и обзывая ворюгами. И тогда мы сменили место жительства, переехав из центра Москвы за город, и всей семьёй поменяли фамилию на мою девичью, став из одиозных Белозерских вполне нейтральными среднестатистическими Воронцовыми. Глеб тогда сильно запил, и я, хотя и подумывала о разводе, так и не смогла от него уйти. Славик всегда смотрел на отца как на беспрекословный, непререкаемый авторитет, и я не посмела разрушить эту привязанность. К тому же я видела, как Глебу трудно бросить пить, но ради нас с сыном муж сумел взять себя в руки, и это тоже заслуживает уважения. А уж когда я помогла ему устроиться на приличную работу, муж стал ко мне ещё внимательнее, чем прежде.

А потом он стал мотаться в командировки, и жёсткая необходимость в разводе отпала сама собой. Ощутив свободу, я расправила крылья, и наш университетский роман с Маратом Шарафутдиновым вспыхнул с новой силой. Бывший однокурсник больше не был нищим. Он достиг вполне приличных высот и теперь собирался баллотироваться на пост мэра небольшого подмосковного городка Залесска. И я, как успешный специалист по пиару и связям с общественностью, вызвалась организовать Марату предвыборную кампанию. Помимо моей фирмы ещё одно агентство предлагало свои услуги, но тендер выиграла всё-таки я. Как раз для Марата я сейчас и писала речь, хотя это скорее финальный этап работы. Зато настолько приятный, что я не смогла отказать себе в удовольствии заняться им, ибо ни на секунду не сомневаюсь в победе заказчика. Свои встречи с Маратом я держу от близких в тайне. Глеб-то меня поймёт, а вот Славка ни за что не простит. Он за отца в огонь и в воду, и если бы сыну пришлось выбирать между мной и Глебом, выбор, несомненно, был бы не в мою пользу.

Заглянув на кухню, я увидела невысокую ладную фигуру сына. Славик стоял перед распахнутой дверцей холодильника и прямо из банки лил себе в рот сметану.

– Подожди сметаной объедаться, давай пельмени сварю, – дёрнула я за рукав форменного кителя, отодвигая Славку плечом и устремляя в белое нутро холодильника пытливый взгляд. Ветчина, помидоры, чеснок и три яйца – из этого получится отличная яичница. А на первое пельмени со сметаной и с зеленью – чем не обед? – И форму сними, закапаешь!

– Тебе бы ротой командовать, мать-командирша, – усмехнулся Слава, отступая в сторону коридора и на ходу расстёгиваясь.

– Стой! – Я в панике оглядела пустую хлебницу. – Не раздевайся, Слав! За хлебом сходи! И тортик купи, отец приезжает, – вдогонку крикнула я.

Хлопнула дверь, закрываясь за Славкой. Я резала зелень, когда на кухонном столе завибрировала трубка сына.

– Надо же, смартфон забыл, – я склонилась над аппаратом и взглянула на дисплей. На экране светилась надпись: «Майор Рыбникова». Девица. Сослуживица. И даже, возможно, моя потенциальная невестка. В общем, не ответить на вызов было выше моих сил. Торопливо вытерев руки о спортивные штаны, я провела пальцем по экрану, собираясь поздороваться и обстоятельно расспросить девушку о её отношениях с моим сыном. Но не тут-то было.

– Слушай, Воронцов, есть информация, что ассенизаторы со дня на день будут в Москве! – придушенным шёпотом зачастила трубка, не давая мне и рта раскрыть. – Мы с ребятами срочно выезжаем в ваши края, а ты подготовь начальство. Почву прозондируй и жди нас. Без нас ничего не предпринимай! Ты понял, Воронцов?

И трубка отключилась. Вернув смартфон на место, я дорезала зелень и, присыпав укропом бульончик с пельмешками, уселась на подоконник ждать Славу, рассчитывая получить от сына объяснения относительно только что услышанного.

Звук открываемой двери прервал мои размышления.

– А вот и я! – прокричал из прихожей сын.

– Кто такая майор Рыбникова? – выпалила я в ответ.

Румяное лицо, похожее на ёжика, показалось в дверном проёме, и Славка, не разуваясь, шагнул к столу. Шмякнув на скатерть магазинный пакет с хлебом и нарядный торт в прозрачной пластиковой коробке, поспешно взял мобильник, просматривая входящие звонки. Вскинул на меня сердитые глаза и выдохнул:

– Ты разговаривала с Рыбниковой?

– Угу, – откликнулась я, рассматривая его белёсые ресницы, круглые, как у отца, щёки и ямочку на мягком девичьем подбородке. Мою ямочку. Насупив светлые брови, Славка нажал клавишу дозвона и стал сосредоточенно ждать. Абонент не отвечал, и я повторила:

– Кто она такая, эта майор?

– Коллега из Питера, – отозвался сын. – Помнишь, я с Власовым ездил в Питер по работе? Тогда и познакомился с майором. Хорошая девчонка, толковая. Мужа своего прямо на моих глазах потеряла. Эти подонки, ассенизаторы, его при попытке ограбления Сбербанка в Выборге убили. Капитана внедрили в банду, но главарь вычислил засланного казачка и пристрелил. Отвязный, сволочь. Полный отморозок. В Петрозаводске и Нерюнгри отметился. Я его тогда почти что взял. Повалил на землю и начал паковать, а он, гадёныш, вывернулся. Темно было, я за хлястик его схватил, хлястик оторвался и остался у меня в руках. А главарь ассенизаторов сбежал. Этот хлястик от синей вельветовой куртки до сих пор у меня перед глазами стоит. Как закрою глаза, так и вижу – держу я хлястик в руке и не понимаю – как он сумел от меня вырваться? Но, думаю, теперь-то мы его, голубчика, точно возьмём. И тогда главарь ассенизаторов получит по полной программе.

– А почему ассенизаторы? – осведомилась я, снимая с сына китель и расстёгнутую рубашку. Брюки он стянул с себя сам и, оставшись в носках, трусах и майке, уселся за стол перед тарелкой с пельменями. Взяв в руку ложку, Славик принялся с аппетитом уплетать мою стряпню и попутно рассказывать, отрываясь от тарелки только для того, чтобы придирчиво посмотреть, как я пристраиваю на плечиках его пиджак и брюки:

– В Сбербанк они по канализации проникли, потому и ассенизаторы. Зато теперь есть стопроцентная вероятность поквитаться с этой мразью.

– Ну и работку ты себе выбрал, – расстроенно выдохнула я, ставя на плиту турку с кофе. – Говорили мы тебе с отцом, лучше иди в адвокатуру.

– Это ты говорила, мам. А папа всегда хотел, чтобы я стал гонщиком.

– Вторым Аэртоном Сенной, – пробурчала я. – И желательно так же, как бразильский красавец, погибнуть во цвете лет.

– А что? Я бы не отказался, – серьёзно кивнул сын. – Умереть героем – это классно. Тем более что мне это не грозит – у нас в семье имеется реликвия, гарантирующая её обладателю удачу в любых делах.

– А ты откуда знаешь про реликвию? – насторожилась я.

Серьга удачи хранилась у меня. Я забрала её у Глеба после того, как муж окончательно погряз в алкогольном дурмане, оплакивая смерть отца-банкира и обещая мне во что бы то ни стало вернуть утраченное семейное богатство. Глеб говорил, что с серьгой ему всё нипочём и что наше благополучие – это всего лишь вопрос времени. Я, конечно, понимала, что муж допился до белой горячки и несёт полный бред, но на всякий случай, чтобы благоверный не наделал глупостей, я потихоньку вынула талисман у мужа из бумажника и спрятала в надёжном месте.