Лекарство от Апокалипсиса - Анатолий Ткачук

– Занял эшелон десять тысяч пятьсот метров, – подтвердил этот факт голос, отчетливо раздавшийся в динамиках.

– До цели «Новая Земля» двадцать километров, – ответил другой голос.

Судя по всему, они говорили по-русски. Но до конца в этом Макс уверен не был. Во время своих пространственно-временных перемещений он с легкостью понимал любые языки, будто воспринимая не их морфологию, а некую информационную или энергетическую составляющую.

Носитель повернул голову, и Макс теперь отчетливо смог рассмотреть пилота, сидевшего по соседству и твердо державшего в руках штурвал. Летный шлем, темные очки и кислородная маска с уходящей в сторону трубкой, полностью скрывали его внешность. От этого он больше походил не на человека, а на монстра из фантастического фильма. По форме одежды, как и по антуражу кабины, время действия определить было невозможно.

– Доложить о готовности систем, – вновь раздалось в динамиках.

– Все системы готовы к бою, – проговорил носитель, переключивший несколько тумблеров и кнопок и изучив показатели приборов. Подобные ответы были повторены несколько раз другими людьми.

Слаженность работы экипажа ощущалась в каждом движении – это был единый механизм, который должен был выполнить какую-то еще пока непонятную для Макса задачу. Но во всей этой надежности явно ощущалась нервозность, которая пряталась за отточенными формулировками, за лаконичными уставными фразами, за твердостью взгляда… даже скорее это было что-то наподобие того, что ощущает человек, который через несколько минут должен будет сознательно, подчиняясь лишь своей воле, шагнуть в пропасть. Макс чувствовал, что с каждым мгновением хватка его носителя за штурвал усиливается – он будто хотел развернуть самолет, но что-то не давало ему этого сделать, и от этого он лишь сильнее сжимая кулаки.

– Триста второй… триста второй… Сброс! – пробивая помехи явно сквозь тысячи километров, послышался в наушниках твердый мужской голос.

– Экипаж, приготовиться к сбросу, перевести систему в автоматический режим, – скомандовал командир экипажа.

– Второй пилот к сбросу готов, – вновь отреагировал носитель, и Макс явно почувствовал, что по его телу пробежала мелкая дрожь, словно он получил легкий удар током.

«К сбросу готов», – повторил каждый член экипажа.

– Сброс! – вновь дал команду командир и после хрипло прошептал: – Ушла «Кузькина мать».

Макс руками пилота ощутил, как гигантская стальная машина освободилась от многотонного груза и будто подпрыгнула в воздухе, вырываясь из-под контроля. Она сейчас походила на канатоходца, каждое неверное движение которого могло стать роковым, обрекая на смерть. Носитель и командир экипажа, сжав штурвалы, всеми силами пытались преодолеть тряску, удерживая самолет. Пот каплями стекал со лба носителя, попадая в глаза и заставляя часто моргать.

– Командир, парашют раскрылся, – проговорил штурман-оператор, его голос немного дрогнул.

– Земля, говорит триста второй, груз сброшен, уходим из зоны.

– Триста второй… – вновь сквозь помехи раздался напряженный голос, – вас понял, уходите из зоны.

– Уходим на максимальной скорости, – скомандовал командир экипажа, осуществляя какие-то манипуляции с аппаратурой.

– Успеем? – раздался чей-то шепот в эфире.

– Успеем, – твердо, не допуская сомнений, ответил командир, и через несколько мгновений двигатели взревели с особой яростью, разгоняя самолет до предельной скорости.

Секунды тянулись мучительно медленно. Носитель внимательно следил за преодоленным расстоянием – километр, два, три… Макс, подчиняясь всеобщему напряжению, ощущал себя винтиком в той же системе, ему казалось, что он и его носитель сейчас представляют собой единое целое, которое функционирует, подчиняясь лишь одной, еще не до конца понятной цели.

Когда самолет преодолел около сорока километров, его неожиданно настигла мощнейшая ударная волна, двигавшаяся со скоростью более тысячи километров в час. От этого воздушное судно одним рывком подбросило метров на пятьсот.

– Выправляй! Выправляй его! – крикнул командир, и Макс ощущал, как до боли в костяшках пальцев носитель пытается вывернуть штурвал, чтобы не дать самолету свалиться. Но двигатели, работающие на полной мощности, не позволяли даже немного исправить положение.

– Командир! Вспышка! – раздался голос члена экипажа, сидевшего в хвосте.

В то же мгновение едва управляемый самолет накрыли лучи обжигающего света, пылавшего ярче десятка солнц. Он проникал в глаза даже сквозь затемненные стекла специальных освинцованных очков, выжигая глаза людей. Казалось, что великан, приподняв самолет, колотит по нему своей гигантской дубинкой и вот-вот фюзеляж начнет расходиться по швам, рассыпаясь в воздухе на мелкие части. Краем глаза носитель, а вместе с ним и Макс, заметил одиноко летящего журавля, который, судя по всему оторвавшись от стаи, теперь поднялся на непривычную для себя высоту. Макс даже не был до конца уверен, что это была именно птица, до тех пор, пока за сотую долю секунды, она не превратилась в пепел, который тут же был развеян.

– Крылья! Горят! Обшивка! Командир! Мы горим! Датчики оповещения о пожаре сошли с ума! Радиационный фон резко растет! – раздался встревоженный голос бортинженера.

– Вижу! Вижу! Мы в зоне прямого воздействия светового и теплового излучения. Вырвемся! – но самолет по-прежнему управлялся с трудом и едва слушался движений штурвала. От этого напряжение внутри лишь росло.

Носитель посмотрел на правое крыло, оно было белым, то ли от специальной светоотражающей краски, которой был покрыт весь самолет, то ли от предельного накала. Сомнений не было, техника работала на пределе своих возможностей.

В кабине стало нестерпимо жарко, будто их всех заживо поджаривали на костре. Создавалось ощущение, что внутренняя обшивка и пластик в кабине начинают медленно плавиться. Тело жгло, заставляя кровь бурлить и ударять в виски тупой болью. Макс ощущал все это так отчетливо, ему казалось, что его тело – это тело не какого-то другого человека в далеком прошлом, а его собственное, здесь и сейчас.

– Командир, самолет может не выдержать перегрузок, – в шлемофоне прозвучал чей-то испуганный голос. – Это конец света!

– Отставить! Выдержит! Это только его репетиция! – по-прежнему твердым голосом проговорил командир, как будто полет проходил в штатной ситуации, и сейчас никому ничего не угрожало, и тут же попытался связаться с землей: – Земля, я триста второй, беру курс на Оленью.

В ответ в наушниках раздался лишь жуткий и невыносимый треск помех, от которого хотелось сорвать шлем с головы.

– Командир, связи с землей нет. Мы в зоне действия сильных помех, – проговорил радист.

– Огненный шар растет! – докладывал охрипшим голосом наблюдатель, размещенный на месте заднего стрелка, наблюдавшего, как гигантский пучок плазмы, отраженной от земли, ударной волной подбросило над островом. – Он огромен. Он же уничтожает все на своем пути!

– Отставить панику, – отчеканил командир и вновь попытался связаться с землей: – Земля! Земля! Я триста второй, иду домой.

Ответа вновь не было. Едва ли можно было представить, что происходило в эти мгновения в головах членов экипажа, находящихся в воздухе и осознающих, что творится в эти мгновения на земле. Полет для смертников – еще на земле каждый из них знал, что шанс вернуться минимален, что он не превышает и одного процента. Но каждый из них в эти мгновения наверняка думал не о себе, а о том, что происходит сейчас внизу. Им, кажется, удалось вырваться из огненного капкана, и теперь они парят совершенно одни в этом пораженном радиацией пространстве. Похоже, не произошло самого страшного из того, что было предсказано учеными – ядерный взрыв не вызвал неуправляемой цепной реакции в атмосфере, способной уничтожить всю планету, и это уже можно было считать удачей. Но то, что происходило сейчас на поверхности – было ведомо лишь одному Богу, а может быть, дьяволу, давшему в руки людей колоссальную мощь термоядерной реакции, только не научив, как правильно поступить со своим знанием. Наверняка каждый член экипажа сейчас в своих мыслях был далеко от места полета, лишь по инерции продолжая выполнять свои обязанности. Скорее всего, сейчас они думали о своих родных, до которых с огромной долей вероятности докатилась сейсмическая волна, прокатившаяся по планете. Макс был уверен же точно, что она обогнула Землю трижды.

Правда, больше поражало сейчас другое – они все знали, к чему могло привести испытание подобного оружия, но никто… никто даже не попытался остановить это безумие. А тех, кто осмелился попытаться, гигантская военная машина перемолола бы, расчищая путь тем, кто готов создать и испытать оружие Апокалипсиса. И каждый был винтиком, обеспечивающим безостановочное функционирование системы, ими были разработчики бомбы, получившей название «Кузькина мать», ими был и этот экипаж, и все, кто ждал его на земле. Похожи на них были и те, кто в настоящем для Макса времени отдал команду на боевое применение ядерного оружия, и те, кто исполнил эту команду…