Чудо - Ирвин Уоллес

Читать Барнума он начал с середины, рассудив, что юность и молодость автора вряд ли были богаты на идеи и откровения. Старый хвастун как раз описывал пик своей карьеры, пришедшийся на тот период, когда он объехал Европу с «русалкой с островов Фиджи» и Генералом Мальчиком с пальчик. И тут раздался телефонный звонок.

Поначалу Регги показалось, что его старушка окончательно спятила: она тараторила так быстро и возбужденно, что разобрать слова не было никакой возможности. С большим трудом Регги понял, что она только что вышла от архиепископа Хеннинга, и лишь после этого вспомнил: а ведь накануне вечером Эдит действительно говорила ему, что этот высокопоставленный поп зачем-то назначил ей встречу на сегодня.

Она пыталась объяснить, что произошло во время встречи с архиепископом, но Регги был вынужден прервать ее словесный поток.

— Тихо, Эдит! — рявкнул он.— Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь! С чего ты так завелась?

Немного остыв, Эдит заговорила медленнее и спокойнее, но все так же взволнованно. Выслушав ее, Регги понял: это может иметь огромное значение не только для нее, но и для них обоих!

— Эдит,— промурлыкал он,— не затрудняй себя покупками для ужина. Такое событие заслуживает того, чтобы мы отпраздновали его в ресторане. Скажем, в «Ле Каприс».

— О, Регги, но это же так дорого! — выдохнула Эдит.

— Дороже всего ты, родная! — фонтанировал Регги.— Разве можно говорить о деньгах, когда речь идет о чудо-женщине?

Закончить завтрак у него не получилось. Его мысли метались подобно курам при виде забравшейся в курятник лисицы. Он захлопнул томик занудного Барнума и отбросил его в сторону, а затем допил кофе и выпустил свое воображение на обильные поля безграничных фантазий.

Женщина-чудо! Чудесная женщина!

Черт побери, наверняка существует сотня способов конвертировать все это в звонкую монету! И вдруг его осенило. Подобные прозрения часто посещали его, когда он находился в хорошей форме. Регги понял, что нужно делать.

Впервые похожее озарение посетило его три года назад, когда он сопровождал Эдит в поездке в Лурд. Их привели на обед в маленький ресторанчик «Кафе Массабьель», расположенный на улице Бернадетты Субиру. Если не считать выцветшей репродукции с изображением Девы Марии, висевшей в нише, все здесь выглядело милым и по-домашнему уютным. Кухня тоже была прекрасной. Но на Регги наибольшее впечатление произвела не еда и не обстановка, а владелец заведения, Жан Клод Жаме.

Его отец был французом, мать — англичанкой. И хотя этот мужчина с рыбьим лицом и тонкими, словно нарисованными карандашом усиками выглядел немного надменным и замкнутым, что-то в нем притягивало к себе Регги, которому показалось, что в глубине души этот человек такой же генератор идей, каким Регги считал себя. К сожалению, Жаме не использовал этот свой талант применительно к ресторану в Лурде. Это заведение служило ему лишь в качестве источника пусть небольшого, но стабильного дохода. А главным детищем Жаме было расположенное в Лондоне бюро путешествий под названием «Полный цикл», которое каждое лето организовывало поездки паломников в Лурд и зарабатывало на этом приличные деньги.

И Регги чувствовал, что ресторан мог бы быть чем-то большим, нежели придатком к основному бизнесу Жана Клода. Безусловно, он нуждался в расширении и модернизации, но еще больше заведению требовался партнер, который верил бы в него. Поэтому без малейших колебаний Регги отправился к Жану Клоду и предложил себя в качестве такого партнера. Он сказал, что готов вложить в проект скромную сумму денег и, главное, свой талант и огромный творческий потенциал. Жаме равнодушно послал его подальше. Предложенных Регги денег не хватило бы ни на что, а «творческий потенциал» — вещь нематериальная, из него шубу не сошьешь. Регги не стал сокрушаться из-за неудачи — он привык получать отказы — и с присущим ему энтузиазмом переключился на другое.

Но сегодня он снова вспомнил о Жаме и его ресторане. Потому что сегодня у Регги были деньги и гениальная творческая идея. Он быстро подошел к телефону, чтобы выяснить, находится ли Жаме еще в Лондоне и где его можно найти.

Да, Жаме находился в Лондоне, но был страшно занят. Он жевал бутерброд и пытался организовать дополнительные туры паломников в Лурд. После сообщения о том, что через три недели в Чудесном гроте состоится явление Девы Марии, количество желающих посетить святые места увеличилось на порядок.

— Хороший рекламный ход с Богородицей, а? — сказал Регги. — И у меня в связи с этим есть кое-что потрясающее.

— Как в Прошлый раз? — сухо поинтересовался Жаме.

— Жан Клод, это нечто совершенно особое! — затараторил Регги.— Такое случается лишь раз в жизни! Это просто манна небесная! Я сразу же вспомнил о тебе. Ты обязан уделить мне хотя бы несколько минут.

— Ну ладно, я пока ем, так что, если тебе очень нужно увидеться со мной, приезжай прямо сейчас, пока я не вернулся к работе.

— Я мигом! — радостно откликнулся Регги, повесил трубку и схватил свою спортивную куртку.

Дождь уже закончился, и солнце запоздало выползло из-за облаков. Регги, жизнерадостно насвистывая, пошел к гаражу. Его старенький «ровер» поначалу никак не хотел заводиться, но после пятой попытки мотор все-таки заработал. Выехав задом из гаража, Регги развернулся, включил первую передачу и погнал машину по направлению к площади Пиккадилли, в трех кварталах от которой располагалось туристическое бюро Жаме «Полный цикл».

Добравшись до места назначения, Регги кое-как припарковал машину, поправил галстук, одернул куртку и, пригладив непокорную прядь волос, уверенным шагом вошел в подъезд. В агентстве царило оживление. Около десятка потенциальных паломников сгрудились возле длинной стойки, и каждый пытался обратить на себя внимание трех стоявших за ней сотрудников.

Регги с хозяйским видом зашел за стойку, а когда один из клерков сделал попытку остановить его, он величественным жестом отмахнулся, заявив:

— Жаме ждет меня. У нас с ним назначена встреча.

С этими словами он направился прямиком к личному кабинету Жаме, находившемуся в глубине помещения. Стены маленькой комнатки были обклеены цветными фотографиями домов и улиц Лурда, на одной из них Регги узнал «Кафе Массабьель».

Регги вошел в тот момент, когда Жаме запихивал в рот последний кусок яблочного пирога. Он с кислой миной поглядел на вошедшего, но когда Регги находился в приподнятом настроении, ничто не могло охладить его пыл и уж тем более негостеприимные взгляды. Он придвинул деревянный стул к столу и уселся, готовый излагать свою идею.

— Ну, и что у тебя на уме на сей раз? — холодно осведомился хозяин кабинета.

— Твой ресторан в Лурде. Я все еще заинтересован войти в долю, поскольку продолжаю считать, что из него можно сделать потрясающее заведение.

— Вот как? Знаешь, приятель, чтобы уговорить меня на это, тебе придется постараться гораздо лучше, чем в прошлый раз.

— Я готов, иначе меня бы здесь не было! — пылко заверил его Регги.— На этот раз я свел все вместе, и ты не сможешь отказаться от моего предложения. Жан Клод, за половину доли в твоем ресторане я готов выложить пятьдесят тысяч фунтов наличными, на которые его можно будет обновить и расширить. Эти деньги моя жена получила в наследство и отложила на тот случай, если вдруг опять заболеет. Но теперь она уже точно знает, что болезнь ей не грозит. Она исцелилась, и надобность в этой заначке отпала. Поэтому я могу вложить всю сумму целиком, все пятьдесят тысяч фунтов…

Жаме, слушавший с каменным лицом, перебил его:

— Извини, Но этого недостаточно. — Он бросил остатки обеда в мусорную корзину и приготовился закончить аудиенцию.— Чтобы войти в долю, тебе придется сделать более интересное предложение.

— Но это еще далеко не все! — вскричал Регги.— У меня есть кое-что поважнее пятидесяти тысяч фунтов. Настоящий динамит! То, что произведет подлинный бум в твоем бизнесе, связанном с Лурдом.

— Неужели? — откровенно скучая, бросил Жаме и, повернувшись к висевшему на стене зеркалу, стал причесываться.

— Послушай, моя жена Эдит несколько часов назад встречалась с архиепископом Хеннингом. Разговор касался того, как она исцелилась в Лурде три года назад. Медицинское бюро Лурда и церковная комиссия вынесли вердикт, что ее исцеление носило чудесный характер. Ее официально занесли в список «Исцеления в Лурде, признанные Церковью чудесными». Начиная с тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года в него попали всего шестьдесят девять человек, пять из которых — после тысяча девятьсот семьдесят восьмого. Эдит стала семидесятой.

Впервые с начала их разговора Жаме проявил неподдельный интерес к словам Регги.

— Правда? — оживился он.— Ты не фантазируешь?

— Какие фантазии! Ты можешь сам все проверить. Позвони в канцелярию архиепископа Хеннинга и спроси у него.