Повести - Виктор Житинкин

Они приданы для того, чтобы содействовать выполнению боевого задания, но до сих пор все происходило почему-то наоборот. Лучшие офицеры подозреваются в крамоле, да еще этот сегодняшний вопиющий случай. Стопроцентной уверенности в участии охраны в попытке убить лейтенанта Шакирова, конечно же, нет, но слишком уж беспощадны факты, они почти полностью подтверждают это. Так рассуждал полковник, склонив свою темноволосую тяжелую от тяжелых мыслей голову.

– Товарищ полковник, перекусили бы, – послышался голос майора охраны.

Полковник вздрогнул и поморщился, поднимая глаза на стоящего перед ним майора. Этот голос в последнее время стал раздражать его.

– Товарищ полковник, нам с вами есть о чем поговорить. Давайте отбросим амбиции и, как говорят «сядем рядком, да поговорим ладком». От этого разговора, я думаю, будет польза для всех, кто участвует в Походе.

– Да-да. Схожу, поем и давайте встретимся с вами здесь через двадцать минут, – выдавил из себя Грохотов, взглянув на часы.

В столовой полковник просидел эти двадцать минут, несколько раз ткнул вилкой в тарелку и сделал несколько глотков горячего крепко заваренного чаю.

Вернувшись в палатку, полковник застал майора сидящим за столом, он не уходил в ожидании Грохотова

– Я буду внимательно слушать вас, майор.

– Начну с того, что я действительно не доверял вашему офицеру Шакирову и, пожалуй, даже переборщил, возводя его в ранг своего личного врага. Он, вместе с этим белобрысым лейтенантом, нанес мне, скажем банально, телесные повреждения. И не только мне, но и моим сотрудникам, поставив их на колени. Нам есть, за что их ненавидеть. На протяжении всей моей службы не было еще такого случая, чтобы кто-то поднял руку на офицеров службы. Ну, да ладно, я понимаю, что здесь совершенно другая обстановка, что люди, то есть ваши офицеры, идут в неизвестность, на ставке у которой их жизнь. И даже, возможно, жизнь всей Команды. Поверьте, полковник, я тоже понимаю, как трудно рисковать жизнью в их, совсем еще юные, годы. И я уважаю и ценю их всех. Но я не хочу, чтобы умы ваших офицеров поразил вирус и сорвал выполнение Боевого приказа. Встряска нужна периодически всем нам, я по себе чувствую, что от постоянной работы с людьми и у меня стали сдавать нервы. Даю вам слово, полковник, что если наше дело закончится благополучно, при возвращении на Родину, я напишу рапорт на увольнение. Пусть мое место займет офицер моложе меня, с более крепкими нервами и более здравым рассудком.

Полковник не ожидал услышать такой откровенной исповеди от майора, он смотрел ему прямо в глаза, почти не моргая и лишь кивая головой, как будто в одобрение услышанных умных мыслей.

– Так вот, – продолжал майор. – Лейтенанта Шакирова мы подобрали недалеко от его каюты примерно в полночь. Он валялся в луже крови. Да, мы допустили целый ряд промахов, мы не разобрались по горячим следам с преступником, посчитав, что Шакиров убит. Затем, воспользовавшись отсутствием в его каюте остальных членов его экипажа, мы просто подсунули тело лейтенанта, уложив его на первую кровать и, срочно убрались, не желая, чтобы у офицеров возникли подозрения в нашем участии в убийстве. Тем более что свежи в памяти события предыдущих дней, где мы, в том числе и я, вели себя довольно не корректно, в чем я признаюсь и раскаиваюсь. Затем мы скрытно перешли в нашу каюту и до утра решали задачу с одним неизвестным – убийцей. Метод исключения позволил нам получить кое-какие результаты. Ваш лейтенант Шакиров в предыдущий день имел малоприятный разговор с лейтенантом Астаховым. Их неприязнь длится долго. Стремление к лидерству в единоборстве привело к ненависти, что очень не характерно для спортсменов и для спорта в целом. Люди, упорно сражавшиеся за лидерство, обычно становятся друзьями или, в худшем случае, остаются хорошими знакомыми. Здесь же происходит что-то парадоксальное. И в итоге, первым подозреваемым в покушении на убийство Шакирова мы считаем командира Астахова, как ни неприятно вам это слышать. Вот, пожалуй, и все.

Полковник Грохотов долго сидел молча, переваривая полученную от майора охраны информацию. Он не ожидал услышать то, что услышал.

– Спасибо майор за откровенность. Жаль, что мы с вами потеряли много времени в междоусобной борьбе. Возможно, не было бы никакой крамолы, как вы говорите, будь мы открыты друг для друга и сговорчивы. Время еще есть, ежедневные консультации при наших встречах утром и вечером принесут пользу. Легко будет нам с вами работать. А пока, наша главная цель – найти по своим каналам преступника. Так, что до вечера, майор.

Полковник был рад, что состоявшийся разговор дал положительные результаты, но виду он не подал, пусть знают, кто здесь старший. Не смотря на то, что он располагает полной поддержкой всей Команды, иметь врагов в лице офицеров службы внутренней безопасности крайне нежелательно. С ними лучше жить в мире и согласии. Даст бог, после сегодняшнего доверительного разговора с начальником этой службы, события на корабле будут только предвиденными.

* * *

Вечером, предупредив Ивана Ивановича, я зашел в каюту Астахова. Мое появление, как мне показалось, чем-то испугало всех троих. Конечно, не испугало, «таких» ничем не испугать. Просто, мой приход по какой-то причине смутил ребят, в основном, самого Дмитрия. У меня на душе заскребли кошки, стало почему-то не по себе, разыгрались фантазии: тут что-то не так. Но как стало легко, когда Володька Николаев, скажу по честному, человек беспардонный, грубо рявкнул на меня:

– Предупреждать нужно, что придешь. Карты прятать приходится. Только расписали. Ладно, не обижайся. Кстати, садись, как раз комплект с тобой будет.

Я не мог удержаться от смеха, когда понял, что они сидели на картах и сейчас, успокоившись, доставали слегка смятые картинки атласных карт из-под мягких мест. Дима, как будто оправдываясь, сказал:

– Перед Грохотовым было бы неудобно. Сам ведь знаешь, что он запретил азартные игры. А без стука в нашу дверь может войти только он. Да вот ты еще. Он бы сразу понял. Крупно было бы неловко и стыдно. Да мы очень редко играем, так, от случая к случаю.

Владимир схватил меня за рукав и одним движением усадил рядом с собой на кровать.

– Да садись ты! Ближе к телу, как говорил «турецкий подданный».

Я хотел было отказаться, но подумав, согласился, посчитав, что в непринужденной обстановке больше можно услышать, хотя бы даже в репликах. Так оно и вышло, пока Владимир сдавал карты, его брат Виталий поинтересовался:

– Как там ваш командир себя чувствует?

Астахов исподлобья внимательно смотрел на меня, словно наблюдал за моей реакцией на этот вопрос. Я совершенно случайно уловил этот взгляд боковым зрением и, когда взглянул на Дмитрия, тот немного с запозданием опустил свои глаза в карты. Мои подозрения усилились.

– Чего молчишь? Не разобрались еще, кто его так трахнул?

– Да нет, не слышно пока ничего, – внезапно заволновавшись, ответил я, желая, однако, быстрее избавиться от вопросов, касающихся моего командира.

– Ты знаешь, где он сейчас находится? – настойчиво продолжал задавать вопросы Виталий.

– Тебе-то, зачем это нужно? Сиди, да молчи, – резко повысив голос, сказал Астахов, сверля глазами Виталия.

Виталий словно остолбенел и, глядя широко открытыми глазами на Астахова, с дрожью в голосе произнес:

– Так ведь… Так ты же сам хотел, чтобы…

– Заткнись! И гляди в карты. А то, честное слово, понос слов тебя прошиб.

Мне стало совсем не по себе. Я смотрел только на карты, на которые и смотреть-то не хотелось, чтобы только не встречаться взглядом с Димой, которого, в этот момент, считал основным злом в истории с Русланом.

Игра у меня не клеилась. Володя, в ходе игры, несколько раз с упреком говорил мне:

– Ну, ты, офицер, кто же тебя так играть учил?

– Ну, парень, ты даешь!

– Да при такой игре школьник тебе зад надерет!

Эти реплики никак не действовали на меня, потому, что в голове засела заноза: «Здесь тот, именно здесь тот, кто покушался на Руслана Шакирова!» Эта бредовая идея лишила меня рассудка, и я сделал вид, что, проигрывая – заволновался, бросил карты на средину стола и, извинившись, направился к двери. Позади – тишина, затем, тот же Виталий:

– Что это с ним? Я никогда его таким убитым не видел.

Ему никто не ответил, видимо, просто пожали плечами.

Придя к себе в каюту и увидев заулыбавшегося при моем появлении Ивана Ивановича, у меня словно сто пудов с плеч свалилось. Расположившись рядом с ним, я молча обнял его одной рукой за плечо.

– Что за сентиментальности? – удивился Иван Иванович.

– Да так. Как там у нас командир, не слышал, Ваня?

– Ба, да никак тебя в гостях угостили?

– Нет. «В гостях хорошо, а дома лучше». Так все же, как дела у командира?