Журнал «Вокруг Света» №09 за 1987 год - Вокруг Света

Первые попытки Дрекселя найти носителей забытого языка окончились неудачей. Никто из индейцев якобы даже не слышал о таком языке. Оказалось, что причина неудачи — простодушие ученого. Он спрашивал в лоб: а не знаете ли вы?.. Но индейцы в США по понятным причинам недоверчивы. Их первая реакция — на любой вопрос ответить «нет». Тогда Дрексель слукавил: заучил несколько фраз на мобильском и стал с ними обращаться к пожилым индейцам. Через месяц он нашел несколько дюжин тех, кто помнил старинное наречие. Застигнутые врасплох, индейцы отвечали ему на том же языке. А уж потом их сердца открывались навстречу молодому ученому из Швеции.

Дрексель собрал более 600 слов, разобрался в грамматике. Выяснилось, что еще в сороковые годы мобильский звучал на межплеменных собраниях, во время плясок и игр. Даже песни исполнялись на нем во время праздников! И поныне сотни индейцев помнят его.

Практика дезинформации европейцев, примером которой может быть анекдот с техасским торговцем, восходит к прошлому веку. Тогда индейцы стали осознавать угрозу своего культурного вырождения и пробовали исключить родной язык из общения с бледнолицыми, оградить его от проникновения инородных слов и понятий. Но попытка такого табу потерпела неудачу. Английский язык окончательно оттеснил мобильское наречие, так что большинство индейцев теперь и вправду не подозревают, что их предки когда-то пытались создать общеиндейский язык.

На гребне волн

 — Побывайте в Кете как можно скорее, иначе можете опоздать,— посоветовал мой ганский друг Кофи Адоба, руководитель Комитета защиты революции области Вольта.

Хотя я не раз читал, что морская эрозия давно угрожает Кете, которую уже называют городом-призраком, мне, честно говоря, казалось, что это преувеличение.

Вездеход, на котором ехали мы с Кофи, застрял в 10 километрах от города. Местные рыбаки вызволили машину из липкого месива, в которое превратилась дорога. Мы застревали еще дважды, пока добрались до города. В километре от Кеты «дорога» кончилась. Местность выглядела так, будто здесь недавно произошло землетрясение.

— Дорогу разрушила другая стихия,— пояснил Кофи.— У длинной и узкой песчаной косы, на которой стоит Кета, есть два врага — море и лагуна. В районе этого города, как и на всем побережье Ганы, волны Гвинейского залива постоянно бьются о берег. А здесь нет коралловых рифов, сдерживающих морской прибой...

Положение, по словам Кофи, становится особенно угрожающим в мае — июне, в сезон дождей, когда усиливается волнение и вода заливает часть косы. Примерно через месяц вода отступает, но граница ее никогда не остается на старом месте. Ежегодно море отвоевывает новую территорию. Напор морских волн так силен, что не выдержала добротная церковь прошлого века. С 1784 года стоит в Кете сооруженный датчанами форт «Приндсенстен». Но и его каменные стены уже не могут сдержать натиска стихии.

Я обратил внимание своего провожатого на группу коленопреклоненных мужчин и женщин, усердно отбивающих поклоны в сторону моря. Оказалось, что это местные рыбаки.

— Они просят бога моря сжалиться над ними и не подвергать разрушению город,— сказал Кофи.— Рыбаки искренне убеждены, что во всем виноваты люди, разучившиеся жить в согласии с окружающим миром. Они полагают, что бог разгневался и обрушил свирепые волны на побережье в наказание за человеческие грехи. Конечно, к трагедии Кеты всевышний не имеет никакого отношения. А вот люди — те действительно виноваты...

По мнению научного сотрудника Бенинского университета Джорджа Росси, в последние годы морская эрозия побережья Гвинейского залива значительно усилилась из-за непродуманной хозяйственной деятельности. Он считает, что этот процесс стал особенно активным после 1965 года, когда в Гане на реке Вольте была построена мощная плотина. Из-за нее резко сократился приток воды осадочных пород в Гвинейский залив, который раньше и создавал противовес напору морских волн. И с 1980 года море отвоевало 135 метров побережья залива. Причем гибнет не только Кета. За последние пять лет морские волны смыли 12,5 миллиона кубометров земли в пригороде ганской столицы — районе Теши. Подобная же ситуация сложилась и в ряде других прибрежных городов Ганы. А рыбацкая деревня Азизанья, расположенная в окрестностях города Ада, была полностью смыта морскими волнами во время очередного шторма в 1982 году. Жители едва успели спастись бегством.

Морская эрозия наносит непоправимый ущерб прибрежным районам городов Секонди-Такоради, Аньяпо, Окансейкоп, Тотимкоп и Путе. Серьезная опасность угрожает столице Того — Ломе, также расположенной на берегу Гвинейского залива. Морской порт Ломе был построен в 1968 году, причем он стал воротами во внешний мир и для сухопутных соседей Того — Мали, Буркина Фасо и Нигера. Рядом с портом была построена мощная фабрика по обогащению фосфатов, экспорт которых дает тоголезскому государству значительную часть инвалютных поступлений.

Теперь под угрозой уничтожения и причалы морского порта, хотя в их основание заложены сотни кубометров железобетона, и обогатительная фабрика.

Эрозия разрушает все побережье Гвинейского залива, вплоть до столицы Нигерии — Лагоса. Чтобы справиться с ней, нужны объединенные усилия всех прибрежных государств и значительные средства. Понимают ли суть проблемы в столицах этих государств? Понимают, конечно. Но чтобы решить столь сложную комплексную проблему, сначала нужно провести предварительные исследования. Специалисты и оборудование есть в Нидерландах, США, Франции... Да платить за все надо валютой, а ее-то как раз и не хватает.

Многие жители Кеты решили, что их город уже обречен, и переселились в другие районы, причем бросили крепкие, надежные дома, не дожидаясь, когда до них доберутся морские волны. За два последних десятилетия население города сократилось на четверть.

Если коса, отгораживающая лагуну от моря, будет размыта, тогда вновь образованная водная гладь покроет пространство от устья Вольты до столицы Того. Придется переселять уже около двух миллионов людей, а почти пять тысяч квадратных километров плодородных земель будут навсегда потеряны.

Национальное управление по делам архитектуры и инженерно-строительных работ Ганы разработало чрезвычайную программу обуздания морской стихии. Для строительства защитных сооружений в городе заготовлено около 25 тысяч кубометров гранита. Работы уже начались. Вопрос теперь только в том, кто успеет раньше — море или строители.

Ю. Савицкий

Постоянство тревоги

Прошедшей зимой в Грузию пришла беда. От снежных лавин и наводнений погибло 110 человек. Разрушены тысячи домов, вышли из строя 16 километров железной дороги, 1800 километров автомобильных трасс, сметены опоры ЛЭП-500 через Нахарский перевал. Повреждены тысячи гектаров пахотных земель, плантации чая, цитрусовых и других субтропических культур.

Аномально большие осадки выпали на всем Кавказе, от Западного до Восточного, на северных и южных склонах его главного хребта. Больше всего от наводнений пострадала Нижняя Колхида, от лавин — высокогорная Верхняя Сванетия.

«Если нужна наша помощь...»

Впервые я увидел Сванетию, поднявшись с севера на легендарную вершину Кавказа Ушбу.

Восхождение было тяжелым: сентябрьская непогода усложнила маршрут, десятидневный траверс по ледовым гребням и скальным стенам изнурил нас; но открывшаяся с вершины панорама цветущей долины была наградой за пережитое.

Два дня мы спускались с вершины. Вот уже позади отвесные спуски с Красного угла и Мазерской зазубрины, глиссер по снежникам на Тульский ледник. Тропой, вьющейся среди убранных полей с копнами снопов, вышли к Местии, средневековые башни которой были видны издалека. На сердце — радость, на душе — спокойствие. Теплая встреча, расспросы, поздравления, угощение: в Сванетии уважают восходителей на Ушбу.

Через несколько лет альпинистская колея вновь занесла меня в этот обетованный край. И вновь сердце полно и разрывается от чувств — но не радости, скорби: траурный кортеж альпинистов принес в Местию тела моих погибших под лавиной друзей. То искреннее сочувствие, которое выражали сваны, слова успокоения и понимания, какими нас встречали всюду, помощь в делах печального обряда и забота, проявленная к нам, оставшимся в живых, и к приехавшим родственникам, запомнились на всю жизнь и были, быть может, тем первоначальным импульсом дружбы, что связала меня впоследствии со сванами-альпинистами и их семьями.

И вот беда нависла над этим горным краем. Газеты пестрят заголовками: «Зима тревоги», «Дни беды и мужества», «Сванетия в снежном плену»; со страниц смотрят по-взрослому тревожные глаза детей; плачут, закрывая лицо руками, бородатые сильные мужчины; согбенные фигуры бродят среди развалин домов...