От Крыма до Рима(Во славу земли русской) - Иван ФИРСОВ

Читая письмо брата, Григорий одобрительно ухмы­лялся: «Братец-то мыслит по-моему».

Однако задумки графа Григория явно не одобрял Никита Панин. «Какая-такая экспедиция морская, су­дов-то нет порядочных, до Ревеля доплыть, авантюра сплошная».

Первое заседание Совета приняло вполне определен­ные рекомендации по части ведения войны на суше…

Порешили наконец: военные действия вести толь­ко наступательные. Для этого образовали три армии. Первую поручили генерал-аншефу Голицыну, вторую, вспомогательную, генерал-аншефу Румянцеву. Вско­ре после Кольберга Румянцев подал в отставку «по бо­лезни», но через три года его назначили генерал-губер­натором Украины. Теперь его опять призывали в строй.

Окончательный план войны в кампании 1769 года Совет утвердил через два дня. Предусматривалось ата­ковать турок на суше двумя фронтами при поддержке флота, который еще предстояло создавать заново на Азовском и Черном морях.

Наступление сухопутных войск с севера должны поддержать морские силы из Средиземного моря.

Об этом на Совете опять напомнил Григорий Орлов, с воодушевлением читавший свою записку.

Довольно спокойная прежде Екатерина оживилась, видимо, идея фаворита увлекла ее не на шутку. Она по­далась вперед, вслушиваясь в звучный голос Григория, лицо ее прониклось явной симпатией, в глазах искри­лось нескрываемое любопытство.

Предложение Григория она полностью одобрила и «соблаговолила объявить свое соизволение об учреж­дении морской экспедиции, которая должна, сочинив план, его в действо производить».

Затевалось необычное прежде событие для держа­вы, дремавшей на огромном континенте, омываемом двумя океанами, отправить свои морские армады нехо­жеными фарватерами на Запад, вокруг Европы.

Конечно, люди, принимавшие такие решения, ви­дели раньше белеющие в дымке паруса на Кронштадт­ском рейде; читали «всеподданнейшие» донесения Ад-миралтейств-коллегии, где утаивались многие больные места флота; слушали иногда доклады адмиралов, за­частую трепетавших перед императрицей; изредка, в ясную погоду, ступали на палубы прогулочных яхт, но никто из них не испытывал на корабле ощущения опасности при схватке один на один с бушующим мо­рем, когда риск смертельного исхода становится обы­денным явлением и о нем попросту не думают труже­ники моря за все время плавания.

Поэтому-то ни императрица, ни ее фаворит не пред­ставляли и толику того непомерного ратного и человече­ского труда, который предстояло выполнить морякам, чтобы воплотить в жизнь задуманное мероприятие.

Мордвинов действовал расторопно. Не прошло и не­дели, коллегия приняла к исполнению план войны для флота. Первым делом предстояло создать флот на юге России. В Тавров, село на берегу Дона, где еще Петр I строил корабли, выехал главный строитель кораблей генерал-кригс-комиссар Селиванов для заготовки нуж­ного леса и других материалов.

Накануне, направляясь на заседание Адмирал­тейств-коллегий, Спиридов повстречал Сенявина.

— Алексей Наумыч, как раз, сколь вре­мен… — Они дружески обнялись. Сенявин сообщил, что решено возрождать флот, вначале на Азовском, а далее на Черном море. Для того образуется экспеди­ция Донская, и государыня соизволила предложить ему возглавить это предприятие. Надо было опреде­лить — где строить и что строить… На заседании коллегии докладывал Мордвинов:

— …Во исполнение воли ее величества и Совета надлежит немедля отправить для приготовления всего потребного к строению судов… Примыслить надобно род сих вооруженных судов, коими бы против тамош­них турецких судов с пользою действовать могли.

Он объявил указ императрицы, который гласил, что новоизобретенные суда строить возложено на вице-адмирала Спиридова и контр-адмирала Сенявина, «ибо первый в нужных местах сам был, а второму действо­вать».

День и ночь над проектом судов сидели два друга, адмирала. Спустя месяц Адмиралтейств-коллегия ут­вердила к постройке на Дону четыре проекта кораблей для будущей Азовской флотилии.

После рождественских праздников Сенявин отпра­вился на Дон. Тепло попрощались старые друзья, не ве­дая о том, что судьба не скоро сведет их вместе…

Накануне отъезда Сенявина пригласила императ­рица и долго с ним беседовала. Спрашивала о здоровье, интересовалась его прошлой службой, вспоминала об отце. Хотела знать, какие суда будут строить для созда­ваемой Азовской флотилии.

— Мы вкупе с вице-адмиралом Спиридовым, ваше величество, раскумекали «новоманерные» суда. Во-первых, о шестнадцати пушках, осадкой девять футов, наподобие наших фрегатов морских. Затем о четырнад­цати пушках. А для мелководья с осадкой четыре фута, с плоским дном, прамы восьмипушечные, с двумя гау­бицами. — Не скупился на подробности Сенявин.

В Адмиралтейств-коллегий он выбрал флагмана, капитана 1-го ранга Пущина, не задерживаясь, по зим­нему тракту тут же поспешил в Москву.

Надлежало обговорить с губернатором многое, а главное, о мастеровых людях для верфи на Дону. Там их кот наплакал. Верфи стояли в запустении с петров­ских времен. Из Москвы путь лежал к Воронежу. Здесь при Петре I сооружали даже 56-пушечные корабли, знаменитую «Предистинацию». С появлением в Воро­неже Алексея Сенявина со всех сторон потянулись куп­цы, торговые люди, целовальники. Раз будет работа, потребны станут люди, которых поить, кормить надоб­но, хмельного сразу запросят.

Верфи и корабли без леса, железа, гвоздей, канатов, пеньки, полотна не сподобишь. На всем товаре и навар будет. Кроме Воронежа, вниз по Дону, на притоке Хоп-ре, на старых верфях в Таврове, Павловске, Новом Хо-пре готовились места на стапелях, сооружать малые су­да, прамы…

Уезжая из Петербурга, Сенявин настырно просил Чернышева определить на все строящиеся суда офице­ров и матросов — служителей.

Граф Чернышев собирался отъехать в Лондон.

Екатерина II вдруг назначила его в Англию, чрез­вычайным и полномочным послом, но от прежних должностей по морской части не освободила.

Перед убытием в Лондон главный командир Галер­ного флота представил рапорт в Адмиралтейств-колле-гию: «По присланному ко мне из оной коллегии сего месяца 3 числа под № 89 указу из Галерного флота по-веленное число служителей в команду господина контр-адмирала Сенявина, командированы, которые все сего же месяца 11 дня в команду его господина контр-адмирала явились, а кто именно, при сем пред­ставляю формулярный список».

В формулярном списке перечислялись поименно офицеры и матросы. Среди офицеров — капитан-лейте­нант Иван Апраксин, лейтенанты Мальцов, Развозов, Ханыков, Кузьмищев, мичман Федор Ушаков.

Все они ехали по зимней дороге в Ново-Хоперск, где давно началось строительство судов, которыми им предстояло командовать.

В пути скучать не приходилось, сопровождали 1300 нижних чинов. У каждого офицера была в подчи­нении команда матросов. Нижние чины, дорвавшись до некоторого приволья, при удобном случае, на при­валах, норовили наведаться к целовальнику, напива­лись, лезли к скучающим по придорожным деревням девкам и бабам…

Утихомирив матросню, офицеры обычно квартиро­вали в одной избе, не без «зеленного змия». За столом развязывались языки, вспоминали прежнюю службу, кто-то вместе проходил «классы» в Морском корпусе.

Среди офицеров Ушаков выделялся степенностью, здравым умом, хмельное в рот почти не брал. Одну рюмку «губил» за вечер. Вскоре попутчики знали, что Федор еще гардемарином плавал на Балтике на кораб­ле «Евстафий», потом капралом на «Наталье», фрегате «Ульрике», мичманом довелось на пинке12 «Наргин» сходить вокруг Скандинавии в Архангельск и возвра­титься в Кронштадт. Последнюю кампанию провел на «Трех Иерархах» под началом англичанина капитана Грейга.

- Знающий моряк, — не торопясь рассказывал Ушаков, — однако русскому языку покуда не обучен. Линьками матросню тешит вволю… Его поддержал капитан-лейтенант Иван Апраксин:

— Знамо мы сих иноземцев. Не раз матросом сам спытал на своей шкуре. Гавкают не по-нашему, поди разбери, што скомандовал, а тебе же еще и линька до­бавят с матерным словом. Браниться-то они выучива­ются споро.

Офицеры уже знали, что Апраксин начинал службу матросом, после окончания Морской академии служил на Балтике, хаживал в Архангельск не раз.

В Воронеже Сенявин долго не задерживал. Офице­ры в тот же день получили назначение. Все они пере­глядывались, названия судов были непривычны для слуха.

—   Назначаются на новоманерные суда флоти­лии, — хрипловатым голосом перечислял адмирал должности и фамилии.

—   Командиром прама нумер пять — капитан-лей­тенанта Апраксина, ему помощником мичмана Федора Ушакова.

Зачитав приказ, Сенявин пояснил:

— Река не море. Кораблики наши на стапелях да­лече от уреза воды. Весной каждый час дорог. Покуда половодье, надобно суда на воду споро сталкивать и без задержки плыть до крепости Дмитрия Ростовского. Там пушки примите на борт, и айда к устью.