Балтийская гроза - Евгений Евгеньевич Сухов

ее существования над Ставкой не пролетел ни один вражеский самолет-разведчик. Инженеры постоянно держали закамуфлированную сеть под наблюдением и еженедельно что-то подправляли в необычных нагромождениях: пришивали новые куски материи, заменяли старые, придавая сооружениям более естественный вид. С высоты птичьего полета маскировочная сеть походила на неровный рельеф, рассеченный сопками. В действительности же каждая из возвышенностей являлась блиндажом, мало уступающим по комфортности самым изысканным гостиницам. На всей охраняемой площади, составляющей 250 гектаров, был проведен свет, инженеры уверяли, что его свечение безопасно и его невозможно увидеть даже с близкого расстояния. Возможно, что так оно и было, но вот солнечные лучи умудрялись пробиваться через маскировочную систему, оставляя на бетонном покрытии размазанные на земле тени.

Совещание проводилось в прежнем составе: начальник штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта генерал-полковник Альфред Йодль[91], начальник Генерального штаба люфтваффе генерал авиации Гюнтер Кортен[91], начальник оперативного отдела Генерального штаба сухопутных войск генерал-лейтенант Адольф Хойзингер, генерал пехоты вермахта Рудольф Шмундт, контр-адмирал Карл-Йеско фон Путткамер[92] и несколько старших офицеров. Через распахнутые настежь окна было видно, что фюрер приостановился, что-то сказал сопровождавшему его Гюнше, а потом ускорил шаг.

Он вошел в прохладу деревянного здания, внимательно осмотрел строй генералов, вытянувшихся в приветствии, и, небрежно вскинув руку, произнес:

– Давайте не будем терять время и сразу приступим к делу. Начнем с вас, Хойзингер. Хочется услышать обстоятельный доклад о положении наших войск на центральном участке фронта. Вы готовы?

– Так точно, мой фюрер!

– Тогда приступайте. Мы ждем!

Разложив на столе оперативную карту, генерал-лейтенант Адольф Хойзингер начал доклад.

– Ситуация на фронте продолжает оставаться сложной. В настоящее время мы уже потеряли Витебск, Оршу, Могилев, а также Бобруйск. Минск, на который мы возлагали большие надежды и превратили его в город-крепость, уже находится глубоко в тылу русских. Восемь дней военный комендант Вильнюса генерал-лейтенант Штагель[93], командуя немногочисленным гарнизоном, мужественно руководил отражением атак советских войск, превосходящих гарнизон по численности и вооружению. На восьмой день он отдал приказ остаткам своих частей форсировать Вилию и отступать в Польшу, а сам во главе небольшого арьергарда[94] еще сутки прикрывал их отход. Потом в город, подавив остатки сопротивления, вошли русские… Генерал-лейтенант Штагель покинул его в числе последних. В настоящее время колонны русских танков приближаются к городам Шауляй и Елгава. На этих участках у нас не сплошная оборона, – показал Хойзингер на наиболее уязвимые места. – Нам никак не удается восстановить свой фронт. Русские войска уже приближаются к границам Пруссии. Во многих местах зияют значительные бреши, и у нас не хватает ресурсов, чтобы хоть как-то прикрыть их. А неделю назад русские начали мощное наступление против группы армий «Северная Украина». Наступление советских войск развернулось по фронту на двести километров. Русским удалось вклиниться в нашу оборону и прорвать на всю глубину позиции «Принца Ойгена»[95], то есть до пятидесяти-восьмидесяти километров глубоко эшелонированную оборону на участке 1-й танковой армии группы армий «Северная Украина», – показал Хойзингер укрепления, проходившие к востоку от Львова. – На подконтрольной нам территории находятся многочисленные населенные пункты, превращенные в города-крепости, которые должны остановить наступление русских. Советские войска форсировали Западный Буг и окружили в районе Броды группировку, насчитывающую до восьми дивизий. В настоящий момент на подступах к Львову ведутся бои, – очертил он указкой продвижение русских армий.

Выступающих и приглашенных на совещание в коридоре встречал адъютант генерал-фельдмаршала Кейтеля[96] капитан Йон фон Фрайенд, дежуривший в этот день в ставке. Полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг протянул ему свой портфель и попросил:

– Поставьте портфель, пожалуйста, у стола поближе к фюреру. Знаете, после ранения я очень скверно слышу, будет очень неловко с моей стороны, если я не расслышу его вопросы.

– Прекрасно вас понимаю, господин полковник, – сочувственно протянул адъютант. – Вы ведь докладываете сразу после Хойзингер?

– Именно так.

– Встаньте чуть правее Хойзингера – и будете поближе к фюреру, а я поставлю портфель перед вами.

– Благодарю вас, – стараясь спрятать чувство облегчения, произнес полковник Штауффенберг.

Шагнув вперед, капитан Фрайенд распахнул дверь перед генералами. В зал для совещаний вошли генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель в сопровождении генерала от инфантерии, представителя от сухопутных войск в штаб-квартире фюрера Вальтера Буле[97], за ними шагнул полковник Генштаба Клаус Шенк фон Штауффенберг. Закрыв дверь, капитан Фрайенд направился к столу и поставил портфель перед полковником Штауффенбергом, стоявшим рядом с Гитлером, и тотчас отошел к окну, где находился штурмбаннфюрер СС Отто Гюнше.

Появление генералов не вызвало удивления, они являлись постоянными членами Генерального штаба. Впечатление произвело появление полковника Штауффенберга (все взоры обратились к нему) с ампутированной правой рукой и с черной аккуратной повязкой через голову, закрывающей его левый глаз. Всякий раз при его появлении присутствующие испытывали некоторую неловкость. Большинство из присутствовавших генералов успели повоевать в Первую мировую войну в невысоких офицерских званиях, вынесли на собственных плечах все тяготы боевых действий, некоторые из них даже имели нашивки за ранения, но им посчастливилось избежать столь удручающей участи, какая выпала на долю бедного Штауффенберга, весьма неплохого малого из старинной аристократической семьи.

Более года назад, воюя в Северной Африке в армии генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля, он получил жесточайшие ранения, но сумел выкарабкаться и остаться в армии. Сравнительно недавно полковник Штауффенберг был назначен начальником штаба главнокомандующего запасной армией генерал-полковника Фромма и постоянно пребывал в Берлине, где локализовался штаб. В ставку фюрера Клаус Штауффенберг наведывался нечасто, лишь в тех случаях, когда требовалось доложить о состоянии дел в резервной армии. Сегодня был тот самый случай.

Рейхсканцлер Адольф Гитлер, едва взглянув на вошедших генералов, вновь продолжил изучение оперативной карты. Дождавшись, когда все займут места у стола, генерал-лейтенант Хойзингер продолжил доклад. Полковник Штауффенберг встал, задвинул свой портфель под стол и, сославшись на то, что ему нужно срочно позвонить, вышел из зала совещаний.

– Уже сейчас можно сказать, что попытка русских с ходу взять танковыми армиями Львов не удалась. Им придется обходить город с севера и юга, где их будут встречать наши части. Даже если они попытаются войти в город, то их встретит многочисленный и укрепленный гарнизон, усиленный «Пантерами» 8-й танковой…

Договорить генерал-лейтенант Хойзингер не успел – в зале неожиданно прогремел сильнейший взрыв. Взрывная волна опрокинула и переломила тяжелый дубовый стол; разметала по сторонам присутствующих; расколотила крышу зала совещаний. Послышались стоны раненых, кто-то громко захлебнулся в предсмертном хрипе. Гюнше и Йон фон Фрайенд, стоявшие у открытого окна, взрывной волной были выброшены через оконный проем на улицу. Просторное помещение наполнилось гарью и дымом; известь, поднявшаяся плотной