Ночные птицы - Елена Коломеец

закрыты, да и сама она выглядела какой-то обмякшей, полусонной. Лана непроизвольно отшатнулась назад, опустив руку с клинком вниз.

Сколько бы Тень не тратила время на тренировки и воспитательные беседы, все это не имело ровным счетом никакого смысла. Пауки, мертвяки, медведи — все это было допустимо хоть и неприятно, но людей или представителей других разумных рас девушка убивать не хотела. Вся ее душа противилась этому, и Лана надеялась, что ее роль в Тени ограничится сбором и передачей сведений. Но кто мог предугадать, что судьба сделает такой поворот? И вот сейчас ей приходится сражаться с обычной женщиной, даже не во имя своих убеждений, а по заданию Наиты. От досады Лана опять начала злиться, пытаясь разогреть себя, чтобы было не так страшно.

Арден уже теснил магичку, которая, по всей видимости, и метнула в него кинжал, к высокой, частично обрушившейся каменной ограде, чтобы дотянуться клинком. Атакующие заклинания кружились вокруг ледяным смерчем, но пока хорошая броня сдерживала удар.

Понимая, что на нее сейчас внимание никто не обращает, Лана влезла на ограду и подбиралась к сражающимся сверху. В пылу схватки ни один из них не заметил ее. Прыгнув на незнакомку, она попыталась обхватить ее руки, чтобы не дать создать очередное заклятие. Ладони Ланы соскользнули, срывая с головы женщины платок, затрещал разорванный ворот кафтана, а сама нападающая упала на землю. Переглянувшись, Арден и Лана склонились над ней, готовые в любой момент дать отпор.

Женщина приоткрыла глаза, мутный взгляд блуждал, выхватывая их лица, небо, скалы, ни на чем не задерживаясь и не делая различий. Она дышала очень медленно, как крепко спящий человек.

— Да она же в трансе, — воскликнул Арден, встряхивая рукой. Над ладонью зазолотились чары, будто зачерпнули солнечного света. Лана их знала — благословение Первоматери. Мужчины очень редко с ним знакомы, и она была удивлена, поняв, что Арден, в отличие от большинства мужчин, способен признавать могущество не только Праотца.

Золотистый свет опустился на голову женщины, снимая любые действующие заклинания, проклятия и другие воздействия. Очарованная вяло провела рукой по лицу, будто снимая паутину.

— Первоматерь великая, где я? Кто вы? Что со мной? — бормотала она, встряхивая головой. Лане стало ее жалко.

— Это башня Карратас. А вы хотели нас убить, — ответила она, помогая женщине сесть, — вы совсем-совсем ничего не помните?

— Я была на службе, шел вечерний ритуал пения колыбельной миру, когда меня позвал какой-то мужчина. Сказал, что он в беде и дело не терпит отлагательств. Потом все как в тумане. Какие-то осколки мыслей, будто куски мокрой глины, так и норовят выскользнуть из рук.

— Так ты жрица Первоматери? — спросил Арден, узнавший ритуал.

— Да, из Шафтена.

— А ты ничего не слышала о Бестарде или похищенных..

— Птицах? — договорила за него женщина. — Я вижу, будто я несу на руках прекрасных черных птиц, которые меняют свое обличие. Они меняют свой вид, но все время выглядят так, будто это не что-то настоящее. Будто кто-то прорезал дыру в царство самой… Первоматерь святая, это же птицы Наиты?! Я понемногу вспоминаю. Тот мужчина, он сказал, что только жрицы Первоматери могут коснуться их. Ну и самой Наиты, конечно, но, видно, те получше обучены защищать свой разум.

Опустив руки на лицо, женщина беззвучно зарыдала, а путники стояли рядом в растерянности. Арден первым пришел в себя:

— Наита не держит на вас зла. Поверьте, мы точно знаем, ведь именно она нас послала, чтобы вернуть свое.

Не веря своему счастью, та подняла еще блестящее от слез лицо и посмотрела на мужчину, то заглядывая ему в глаза, то переводя взор на Лану, которая всячески пыталась выразить свое уверение в том, что все так и есть.

— Точно, птиц похитил Бестард, — сказала она, — по всей видимости, вашими руками. Но где же они сейчас?

— Прямо там, у храма, я шагнула во тьму. Было холодно, играла какая-то музыка, тонко-тонко будто далекий голос или скрипка. И шелест крыльев. Я протянула руки вперед, и птицы сами сели на мои запястья. Будто так и нужно. А потом я очень долго шла. Мне казалось, что всегда. Вышла уже тут, в этой башне. Тот мужчина уже был здесь. Помню, он говорил, что сыграет отличную шутку, — женщина прижала ладонь к губам, — это был служитель Бестарда? Но я не знаю, клянусь вам, не знаю, что он задумал и что делал дальше!

— Не волнуйтесь, мы вам верим, — Лана коснулась плеча женщины, — надеюсь, для вас эта история закончена. Не знаю, отдохните, ступайте домой. Вы сами сможете добраться?

— Мы могли бы вас проводить, — подтвердил Арден, хоть и не горел желанием. Но не бросать же, в конце концов, человека в такой ситуации.

— Думаю, небольшая прогулка пойдет мне только на пользу, — сказала женщина. Упершись в землю, она встала, отряхивая и поправляя одежду. — Меня зовут Самия, и я буду до конца дней вспоминать вас в своих молитвах Первоматери. Будьте благословенны.

Она ушла в сторону Шафтена, оставив путников у выхода из башни. Переглянувшись, они направились к дороге, обсуждая случившееся. След обрывался, единственное, что они могли сделать — дойти до Шафтена и попробовать найти храм Первоматери. Возможно, что-то удастся узнать там. У Ланы был и свой мотив, чтобы идти туда, поэтому она не возражала.

До города оставалось около дня пути. Там можно снять комнату в таверне, а если повезет, то найдется место в одном из домов, принадлежащих Артисторию. И тогда их ждет душистая ванна, теплая постель и чистая одежда.

11. Это была ошибка?

— Искупаемся? — вдруг предложил Арден, словно прочитав мысли попутчицы. Ему и самому уже давно хотелось освежиться, особенно после сражения с плевунами и вылазку в заброшенную башню. Да и погода выдалась очень хорошая. Чистое ясное небо, почти полное отсутствие ветра и теплые лучи солнца. Спокойная гладь озера Колти так и манила окунуться. Но до него еще было идти и идти, да и глубина там большая, вряд ли вода успела прогреться.

— В чем искупаемся? В твоем странном котелке? — спросила насмешливо Лана. — До Колти идти не ближе, чем до Шафтена. Я уж лучше пойду в город и поищу ванну. Или ты надеешься, — «увидеть меня голой» хотела сказать Лана, но вдруг обнаружила, что в голове это звучало менее вызывающе, — сэкономить на таверне, — вывернулась она.

— Еще бы, каждая сэкономленная монета — это заработанная монета, — подмигнул ей Арден. — Есть предложение поинтереснее. Совсем недалеко есть отличное местечко. Когда-то там было святилище Ильки, но с тех