Вперед и с песней - Марина Серова

— Докладываю обстановку, — услышала я бодрый, совершенно проснувшийся голос Володьки. — Костюченко Лилия Семеновна, 20 лет, студентка Тарасовского медицинского института, заметь — единственная дочь главного врача психоневрологического диспансера Семена Алексеевича Костюченко, который в настоящее время находится в служебной командировке в городе Стокгольме. Живет отдельно от родителей, ни в каких криминальных делах никогда замешана не была, учится хорошо…

Но, продиктовав адрес и номер телефона Лилии Семеновны, Володька все же не удержался и спросил еще раз:

— Да ты хоть объясни, в чем дело, ты же знаешь — я никому…

— Не могу, Вован. Дело на этот раз — сверхсекретное. Может, потом как-нибудь. Но помощь твоя может понадобиться еще, будь наготове.

— Обижаешь, Танюша. С этим у меня нет проблем, я всегда готов, — несколько обиженно проговорил Володька, давая понять, что его супруга исчезла из поля слышимости и теперь он может говорить совершенно свободно.

А любимая тема моего друга — это разного рода эротические приколы и намеки.

Но мне сейчас балагурить с Володькой было совершенно некогда. Наверное, он хотел добавить что-нибудь еще, но я тем временем положила трубку и уже набирала номер домашнего телефона Лили.

Как же я могла вчера пропустить мимо ушей фамилию главного врача? Любопытная складывается вокруг имени его дочки комбинация из цветков, морга и сотрудников ФСБ, от которых она припустилась, разом забыв про своего обидчика!

Длинные гудки — значит, дома никого. Может, Лилия проходит какую-нибудь практику в больнице у отца? Недаром же ее машина стояла ночью во дворе диспансера.

Позвонив в регистратуру, я сразу же узнала в трубке голос любительницы дамского чтения.

— Алло, здравствуйте! Не могли бы вы позвать к телефону Лилю Костюченко — это дочь вашего главного врача. У меня к ней очень важное дело, отец просил ее срочно разыскать…

На том конце телефонного провода возникла долгая пауза — видимо, женщина не сразу могла из апартаментов Розалинды переместиться в реальный мир и сообразить, чего от нее в этом самом мире хотят.

— Лилю? — удивилась регистраторша. — Но ее здесь нет. И сроду никогда не бывает. Это какая-то ошибка. Семен Алексеевич не мог вас просить…

Продолжения речи я слушать не стала, а, быстренько собравшись, решила все же отправиться по адресу, который продиктовал мне Володька.

Интуиция — да-да, этот самый внутренний голос подсказывал, что мне зачем-то нужно разобраться во всем на месте и любыми способами первым делом разыскать мой «цветочек» — Лилию, которая, в свою очередь, поможет отыскать запропавшего Лепесточкина.

Выбежав во двор, я обратила внимание, что «краденого» автомобиля на месте уже не было — молодец, Володька, неплохо работают все же иногда его ребята!

Моя же собственная машина стояла неподалеку от дома, на автомобильной стоянке, и уже совсем скоро я ласково гладила руками ее руль. Я всегда выполняла этот ритуал, прежде чем тронуться с места, потому что привыкла считать мою «девяточку» живым и даже мыслящим существом. С каким покорным видом она умеет дожидаться меня за углом! Как понятливо и безотказно порой действует, когда нужно улепетывать от погони! А как умеет поддавать жару, когда я уговариваю ее кого-нибудь догнать! Все люди были бы такими понятливыми, как она, моя красавица.

Вот и сейчас — я прямо-таки чувствовала, как автомобильчик по мне соскучился и радостно гудел, пока я мчалась на нем по городу, вычисляя самый быстрый путь к дому Лили — неведомой дочки главного врача — и обдумывая по дороге, как нам наилучшим образом построить знакомство, чтобы сразу же, без лишних предисловий перейти к основному делу.

Но на мои призывные звонки в дверь никто не отвечал — дома никого не оказалось. Насколько я поняла, у этой Лили телефон с автоответчиком, так что благодаря этой нехитрой штучке можно сразу было бы узнать много интересного, даже без очной встречи.

Но кто мне мешает проверить, раз путь в квартиру открыт?

На сей раз я чувствовала себя в роли взломщика не так беспомощно, как стоя вчера ночью во дворе диспансера в больничной робе. Во-первых, я была одета сейчас в красивые универсальные джинсы — а хорошая одежда всегда придавала мне уверенности в себе. Во-вторых, на плече у меня была моя любимая сумка, в которой лежало множество полезных вещей: мотки веревки, «липовые» удостоверения, ножики, отмычки… Сейчас меня больше всего интересовала универсальная отмычка, позволяющая без труда открыть любую запертую дверь, чтобы войти в чужую квартиру.

Немного повозившись с замком, я осторожно открыла входную дверь и вдруг… отчетливо услышала стон, который доносился из комнаты.

Нет, ошибки быть не могло — там кто-то явно беспомощно мычал, стонал, и вообще, кажется, происходило что-то странное.

На всякий случай я достала из сумочки свой газовый пистолет и осторожно прокралась в комнату.

В углу на ковре со связанными руками и ногами, а также с крепко завязанным ртом, лежала девушка. Увидев меня и особенно направленное на нее оружие, она протестующе затрясла головой, и в ее больших, широко раскрытых глазах появился ужас.

Настоящий страх смерти, который невозможно спутать с чем-либо другим.

Заглянув во все уголки квартиры и убедившись, что в ней больше никого нет, я подошла к незнакомке и первым делом развязала ей рот.

Впрочем, теперь я узнала девушку по фотографии на зачетке — это была как раз Костюченко Лилия Семеновна собственной персоной, хозяйка квартиры — «студентка, комсомолка, отличница», правда, в весьма странном, неожиданном для меня виде.

— Прошу вас, только не убивайте меня, умоляю, — быстро заговорила Лиля, когда я освободила ей рот. — Я знаю, он вас послал, он монстр, но ведь потом это будет все равно на вашей совести, не слушайте его, прошу вас, я знаю, это трудно…

— Я не собираюсь тебя убивать, — сказала я как можно спокойнее. Услышав эти слова, девушка вдруг почему-то беспомощно заревела в три ручья — наверное, после сильного, только что пережитого стресса. — Наоборот, я пришла тебя освободить, только перестань так реветь. А то… точно убью.

— Кто ты? — посмотрела на меня Лиля с подозрением, когда я начала развязывать ей руки. — Погоди, как ты сюда попала? Кто тебя послал?

— Не важно…

— Нет, важно. У тебя что — есть ключ от моего дома? — продолжала допытываться Лиля. — Но кто тебе его дал? Он тебе его дал, да? Когда? Я не понимаю — что снова происходит?

— Теперь вопросы буду задавать я, — пришлось мне несколько охладить любознательность девушки.

На всякий случай я решила не торопиться развязывать пленнице руки — кто знает, что у этой красавицы на уме?

— Кто тебя связал? Кого ты назвала сейчас монстром? Вообще, что тут произошло?

Кстати, надо сказать, что Лилия Костюченко действительно обладала красивой, на редкость выдающейся внешностью. У нее были большие голубые глаза, очень черные, смоляные волосы, спускающиеся до плеч пышными волнами. Эдакий тип еврейской красавицы из тех, что способны сводить мужчин с ума. Особенно сюда следует отнести тонкую талию и при этом роскошную грудь, какую вряд ли можно сформировать в каком-либо центре пластической хирургии. Лишь природа-мать способна создавать столь совершенные формы.

— Итак, ты будешь отвечать на мои вопросы?

— Но кто вы?

— Частный детектив Татьяна Иванова. Тебе этого достаточно?

— Нет. То есть — да, достаточно, — сказала Лиля, которая по характеру, как я начинала понимать, была особой на редкость упрямой. — Мне не о чем с вами разговаривать. И ни на какие вопросы отвечать я тоже не собираюсь. С какой еще стати?

— Хорошо, как знаешь, — сказала я невозмутимо, убирая руки за спину и показывая тем самым, что тоже не собираюсь продолжать заниматься ее спасением. — Тогда я сейчас уйду и оставлю тебя здесь связанной. Но учти — в следующий раз сюда может прийти настоящий киллер, за которого ты меня как раз сначала приняла. О, в этом деле бывают настоящие профессионалы, я с их работой хорошо знакома! Одни умеют так точно засадить нож в сердце, что возле трупа почти совсем не бывает крови. Другие предпочитают душить свою жертву шелковым шнурком, чтобы не тратить зря пуль и не создавать лишнего шума. Третьи…

— Ну хватит же! Перестаньте! — воскликнула Лиля, которая все же оказалась девицей хоть и норовистой, но на поверку слабонервной. — Я все расскажу. Вы меня только развяжите.

— Начинай, — приказала я ей, не слишком торопясь выполнять ее просьбу. — Итак, кто, а главное, за что тебя тут… так наказал?

— Это один мой хороший друг, — начала девушка, но, поймав мой ироничный взгляд (мол, хорош друг!), тут же поправилась. — Ну да, любовник, мой любовник, если быть точнее. Мы повздорили. Из-за какой-то ерунды, честное слово! А он вдруг решил меня наказать. Да, такое с ним случается, он у меня очень вспыльчивый. И вообще — у нас с ним это что-то вроде игры, не стоит обращать внимания…