Вперед и с песней - Марина Серова

— Светлана, — ответила женщина. — Светлана Лунина. Но меня здесь все называют Светланой Лунной.

А помолчав, вдруг грустно добавила:

— Я — Светлана-неспана. Говорят, лунатик я. Я ведь никогда теперь ночами не сплю.

— Почему?

— Никак не получается. Не хочу. Мне спать не интересно.

— Но…как так? — удивилась я. — Не может быть! А как же сны? И давно это с тобой?

— Да лет пять уж, наверное. Или не пять? Я не считала. Днем еще подремать могу, да и то непонятно — сплю или просто сижу с открытыми глазами, а вот ночью совсем не выходит. Лечат меня, лечат, и пока никак. Не спится, хоть убей. А ты во сне стихи какие-то читала. Или молитву. Я тут слушала. Интересно.

— Я? Стихи? — поразилась я еще больше. — Нет, ты что-то путаешь.

Я стихи, между нами говоря, не очень люблю, у меня не такой склад характера. А про молитвы и говорить нечего.

— Да как же, ты вот это читала: «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох иль чума», — нараспев прочитала Светлана-неспана. — Хорошие слова. Ведь лучше и не скажешь.

Ну надо же! Привязался теперь ко мне еще и Пушкин со своей чумой! Сначала Адам Егорович, а теперь вот и классик русской литературы в придачу.

Стишки, конечно, дело неплохое, но ведь время-то идет, и пробирочки искать-то надо! Незаметно целый день прошел впустую, если учесть, что за окнами уже такая темнотища, а я в своих поисках еще даже не сдвинулась с мертвой точки.

— Сейчас как, уже ночь? — спросила я Светлану. — А то у меня все перепуталось.

— Ночь, — подтвердила она невесело. — Ты же видишь, я одна не сплю, а все остальные спят.

И правда, в нашей палате, кроме моей, было еще пять или шесть коек, на которых похрапывали, вздыхали, подрагивали во сне чьи-то тела. Значит, времени у меня осталось не так уж и много — нужно до утреннего обхода успеть отыскать Розу и постараться смыться, пока меня тут вконец не залечили до полной невменяемости.

Уж лучше посох — и в путь! А там, глядишь, и чума найдется до полного комплекта.

Кстати, вот что самое интересное: я подумала, что если вдруг теперь решусь во всем честно признаться и начну рассказывать правду про все наши пропавшие холерные или какие-то еще палочки, лифт под моргом, про шампанское, которое льется прямо из дверцы шкафа, то меня точно признают самой настоящей сумасшедшей и припишут интенсивное лечение с лошадиными дозами успокоительных уколов и таблеток.

А если не скажу и притворюсь, что забыла, кто я такая и как здесь оказалась — тем более.

Да, положение мое сейчас было не слишком завидным — это я начинала понимать все более отчетливо.

— А Розалинда, случаем, находится, не в нашей палате? — спросила я Светлану с надеждой.

Может, мне и ходить-то никуда не надо? Вот вышло бы везение.

— Какая еще Розалинда? — не поняла меня бессонная соседка.

— Ну, Роза…

— Ах, Розка! — поправила она меня с ходу. — Ты имеешь в виду Розку-притвору? Нет, у нас она в отдельной комнатке живет, как королевна. Вроде как слишком буйная. А на самом деле — тихая, как хитрая крыса. Знаем, как же. Там в конце коридора из бывшей душевой ей отдельный кабинет сделали. Некоторые даже завидуют. А по мне, наоборот, ничего хорошего. Как камера-одиночка, со скуки одной помереть можно.

— Значит, последняя дверь по коридору? Пойдем, покажешь…

— Да ты что? Не сейчас же. Мне не разрешают бродить. Покажу, конечно, но только утром, когда на завтрак мимо пойдем, — сказала Светлана. — У нас на ночь палаты закрывают, ни за что не выйдешь.

— Зачем?

— Чтобы не бродили, — пояснила с готовностью обитательница этого интересного заведения. — Я сама знаешь как побродить иногда при луне люблю? Но тут режим. Лишнего нельзя. А то даже кашу на завтрак не дадут.

— Ничего себе! А если я, к примеру, в туалет сейчас захочу?

— У тебя горшок стоит. Под кроватью.

— К черту горшок, — сказала я, вставая со своей койки и обнаруживая, что уже заботливо наряжена кем-то в полосатую, застиранную пижаму. — Сейчас мы посмотрим, что там у нас за замок.

Как я и предполагала, замок был самый что ни на есть простенький, английский. Станут разве в казенном, государственном заведении тратиться на дорогое оснащение?

Открыть такой замок лично для меня не составляло никакой трудности — это делается любым острым предметом.

— Есть ножичек? Или хотя бы какая-нибудь вилка? — обернулась я к Светлане, которая, стоя за моей спиной, следила за всеми манипуляциями с огромным интересом. — Мне нужен любой острый предмет.

— Нет, нам не дают вилок…

— Господи, да чем же вы тут едите второе?

— Какое второе?

— Ну, там мясо, рыбу.

— Мы этого никогда не едим, мы только кашу едим. Ложками. Мы же, ну, эти самые, сумасшедшие, — сказала Светлана совершенно спокойно, видимо, давно примирившись с таким печальным фактом. — Нам даже говорят обычно: дурочки, идите на завтрак! Что тут поделаешь? Вот Розке — той из кухни по ночам приносят всякое мясо и пирожки, наши видели. А мы — дурочки же.

— Попробовал бы только кто-нибудь мне так сказать, — зло проскрипела я зубами. — Они бы меня тут на всю жизнь запомнили. Слушай, а что у тебя в голове?

— Эти… мозги, наверное, — прошептала вконец сбитая с толку Светлана. — Они говорят — глупые мозги…

— Да нет, я имею в виду: на чем у тебя на макушке косичка держится?

— На шпилечке, — ощупала свою бедную голову Светлана. — Только ты никому не говори. Это страшный секрет. У нас не разрешается.

— Дай-ка на минутку, — попросила я ее, и уже через несколько секунд в замке что-то тихо щелкнуло, давая нам возможность запросто выйти в коридор.

— Пошли, покажешь, где тут ваша Роз-Мари обитает, — попросила я свою новую лунную знакомую.

— Но как же… Не велено, не положено… — сразу заволновалась Светлана.

— Пошли. Я тебе велю, — сказала я, поняв, что с этой женщиной нужно действовать исключительно в приказном порядке — раз человек привык, чтобы им вовсю манипулировали, не стоит от этого отклоняться.

Тихими шагами, крадучись, мы вышли в освещенный луной коридор, и за нами сразу же начали красться две женские фигуры в пижамах — наши тени на стене.

— Вот здесь она проживает, — показала Светлана на одну из дверей. — Только я сама к ней не пойду. А на что она тебе, Розка?

Вот этого я и сама толком пока не могла объяснить, только знала, что именно с ней мне нужно зачем-то встретиться, чтобы выйти хоть на какой-то след Лепесточкина. Почему-то я была уверена, что эта самая Розка — вовсе никакая не сумасшедшая и здесь скрыта какая-то тайна. Недаром же ее держат на особом положении, в отдельном «кабинете». И при этом выпускают гулять! И вообще, все говорят об этой особе что-то крайне неопределенное, слишком уж туманное.

То, что происходило дальше, лишь еще больше подтверждало мою версию. Стоило мне тихонько, костяшкой указательного пальца постучать в дверь, как та изнутри открылась, как будто Роза каждую ночь только и делала, что принимала у себя прошеных и непрошеных гостей. Я даже подумала: а может, заодно я здесь встречу и Лепесточкина? Ведь где-нибудь он должен скрываться? А тут для пряток место идеальное.

— Чего тебе? — спросил из темноты низкий женский голос. — Ты кто такая?

В комнате у Розки было еще темнее, чем в нашей палате, потому что на окнах висели плотные портьеры, создавая в помещении вполне человеческий уют.

— Не удивляйтесь, но я к вам по делу. Меня зовут Татьяна Иванова. Я разыскиваю человека, которого зовут Валентин Валентинович Лепесточкин. Как стало известно органам правопорядка, вы имели с этим человеком какие-то контакты и поэтому в интересах следствия, не поднимая лишнего шума, должны прямо сейчас дать необходимые показания. Поймите, дело на редкость важное и срочное, иначе я не стала бы беспокоить вас глубокой ночью…

— Наводить порядок, говоришь, будешь? — переспросила еле слышно женщина — мне было смутно видно лишь ее коротенький силуэт. — Все же добрались до меня, решили порядок свой навести…

— Мне известно, что вчера вы разговаривали с Валентином Валентиновичем Лепесточкиным в больничном дворе. И что он вам сооб…

Но продолжить свою речь я не смогла, потому что почувствовала, как кто-то вдруг метнулся из угла в мою сторону, схватил за горло и стал сжимать его что есть силы, словно сдавливать железными тисками. Не было никаких сомнений — Розка намерена задушить меня сейчас по-настоящему и делала это с такой неистовой силой, которой обладали лишь сильно натренированные мужики, да еще разве что сумасшедшие.

— Вы что… зачем… — попробовала я хоть что-то вымолвить, но почувствовала, что уже перехожу на булькающий хрип.

Если я потеряю сознание, она задушит меня по-настоящему — это я поняла совершенно определенно. Собрав всю волю, схватила Розку за плечи и сумела оторвать ее от себя, приподнять в воздухе и резким движением отшвырнуть к стене.