Сувенир - Нина Шевчук

Как и в юности, Марья Алексеевна всплакнула над трогательными строками, а ночью ей почему-то приснился Алексей Мересьев — совсем не тот летчик, к которому обращалась Катя Татаринова, но такой же перебинтованный, как Георгий.

Нельзя сказать, что к своим тридцати пяти годам Марья Алексеевна Зубкина была совершенно неопытна в отношениях с мужчинами. Одиночество ее скорее стало последствием избытка опыта. Она смертельно устала от попыток найти тот самый идеал, который когда-то обрисовал коучер Мокрицын — лысый крикливый дядька, нанятый директором фирмы «Пустошев-Промтрест», чтобы тот дал «правильные установки на успех в жизни и карьере» всему персоналу. Его красноречие, шероховатое грамматически и стилистически, но очень эмоциональное и напористое, убедило тогда еще юную Марью Алексеевну, что хорошенькая блондинка с отличным образованием и большими перспективами продвижения по служебной лестнице непременно должна стать женой достойного человека. Определение «достойный», в свою очередь, расшифровывалось рядом качеств, которые обязаны входить в число ингредиентов, указанных на упаковке с будущим мужем, а именно: собственный прибыльный бизнес, отличная физическая форма, преданная любовь и большое уважение к партнерше.

— Посмотрите на себя в зеркало? — вопил Мокрицын на всю столовую «Промтреста». — Вы — молодые, хорошенькие, ухоженные, умные женщины! Для того вы работали над собой столько лет, чтобы теперь бросить свои достижения в ноги неудачнику? Слесарю? Врачу поликлиники? Шахтеру? Учителю? Нет! Каждая из вас достойна стать женой олигарха!

Будучи девушкой от природы сообразительной, Зубкина колебалась, подозревая, что если жены будут только у олигархов, то слесари, учителя, врачи поликлиник и шахтеры сопьются от горя, и настанет коллапс в промышленности, медицине и образовании. Но молодость, мечты о красивой жизни и уверенность коучера заставили сделать удобный вывод: для неудачников есть жены попроще. Не такие симпатичные и без высшего образования.

Отныне, встречаясь с разными мужчинами, Марья Алексеевна неизменно искала в них обозначенные признаки. Но на беду признаков либо не оказывалось вовсе, или же присутствовал всего один, и тот — бледно выраженный. Красавцы, манящие здоровым ухоженным телом, были сами не прочь «сходить в мужья» владелицы прибыльного бизнеса и преданно любили лишь свои многочисленные физиологические достоинства. Успешные бизнесмены имели нервно-блестящую лысину и внушительное пузцо и требовали любви и уважения в одностороннем порядке. А нежные преданные романтики, готовые посвящать избраннице стихи, натирать ее во время простуды козьим жиром и поить теплым молоком, предлагали руку и сердце с серебряным колечком и не давали возможности надеяться, что они когда-нибудь поступятся своими принципами и станут вести прибыльный бизнес.

Когда исполнилось тридцать, Марья Алексеевна вдруг поняла, что ее обманули. Коучер Мокрицын к тому времени уже стал видной фигурой, выступал на телевидении и сам поменял старую жену на новую, выказав тем самым отсутствие преданности и уважения к партнерше в довесок к сомнительной физической форме. Зубкина снова вернулась к старым романам и стала мечтать о любви, которая не оглядывается на признаки и ингредиенты.

Именно поэтому, едва Любви полегчало достаточно, чтобы забрать ее домой, Марья Алексеевна сделала это не колеблясь.

Под благополучно сошедшими ссадинами и опухлостями Георгия Щербы обнаружилась довольно приятная внешность мужчины, недавно вступившего в пятый десяток. Излишне заостренные жизнью уличного музыканта черты даже придавали ему очарования в глазах Марьи Алексеевны, уставшей от гладкокожих упитанных кабинетных сотрудников «Промтреста». Попади холеный Владимир Ермоленко во льды Карского моря, прямо на шхуну "Святая Мария", и недели, небось, не протянул бы!

Георгий, впрочем, также не собирался покорять северные широты. Как часто бывает с людьми, чей корабль побывал в смертельно опасном шторме, он с радостью бросил якорь возле мирных берегов Марьи Алексеевны. Вспомнил навыки, приобретенные когда-то в кулинарном техникуме. Каждый день после работы Марью Алексеевну неизменно ожидал отличный ужин с бокалом сухого вина и какое-нибудь интересное кино. В кино Георгий знал толк не хуже, чем в соусах, и если до встречи с ним Марья Алексеевна могла похвастать разве что просмотром отечественных комедий и нескольких самых видных зарубежных мелодрам, то теперь она стала настоящим знатоком мирового кинематографа.

По выходным Георгий снова брал гитару и отправлялся на заработки по электричкам, переходам и антикафе, к чему Марья Алексеевна, разумеется, испытывала смешанные чувства. Но, в самом деле, можно ли представить себе капитана Татаринова или Саню Григорьева, бренчащим рок в вагоне пригородной электрички?

На помощь приходило такое суждение: время отважных романтиков давно закончилось, а сами романтики — нет. Что в современном мире им осталось искать и исследовать? Где проявлять отвагу? Вот и вынуждены они стоять в переходах и мечтать в прокуренных закутках прагматичных городов.

Однажды, желая помочь возлюбленному, Марья Алексеевна договорилась о собеседовании в хорошем пустошевском ресторане.

— Там тепло, безопасно, и платить будут хорошо, — уговаривала она Георгия, пока тот молча жарил отбивные. — Я отправила им записи, они просто в восторге от твоего голоса!

На собеседование пошли вместе. Высокая симпатичная дама-администратор приняла их радушно и сразу же вручила обязательный репертуар. Георгий полистал тетрадные страницы, исписанные разными почерками, и спросил, не найдется ли в штате места повара.

После этого Марья Алексеевна решила больше не вмешиваться в трудовую деятельность возлюбленного. Для этого она также нашла весьма разумное обоснование: он принимает ее такой, какая она есть. Не заставляет ходить на танец живота, например, или брать уроки джазового вокала. По какому же праву ей вздумалось менять его?

Одной из теплых летних ночей в спокойный глубокий сон Марьи Алексеевны и Георгия Щербы ворвался дикий рев. Первой проснулась Марья Алексеевна. Она уже собралась попросить Георгия повернуться на бок, как вдруг поняла, что разбудивший ее звук не был храпом. Она задержала дыхание и вслушалась в удаляющийся монструозный рык, уже было забытый, но до боли знакомый.

— Вот гнида, без глушака ездит, — проворчал проснувшийся Георгий. — Еще и под окнами.

— Можно подумать, ты не ездил, — усмехнулась Марья Алексеевна.

— Маша, я же не сволочь. С головой дружу. Я только по объездной и с глушителем.

— А здесь совсем ни разу?

— Совсем ни разу, — твердо признался Георгий. — Давай спать.

В голове Марьи Алексеевны лукаво запел голос из старого мультика: «А это был вовсе не папин сынок, а просто какой-то чужой осьминог!»

— Боюсь, поспать не получится.

— Почему?

— Он скоро вернется.

За рулем семейный психолог

Дороги нашего города, гудящие от нескончаемых миграций анчоусов-легковушек и сельдей-маршруток, помнят еще тихие времена, когда по узким симферопольским улицам медленно и свободно плавали рейсовые автобусы семейства китообразных. Один такой