Депутатский запрос - Иван Афанасьевич Васильев

невзгода не любят скоропалительности. Другое дело, вот так: сели рядком, ноги свеся, коня шагом пустили, дымком носы обогрели, можно и душу словом побаловать.

— Осоки-то, правду Лида говорит, не шибко и надо, сена вдосталь накосил. Теперь с сеном, Ванюха, нужды не знаем, не то что бывало, помнишь, как с болота таскали. Беремя навьючишь и ползешь, ни ног, ни головы не видать, будто копна самоходная сама на сушу прет. Теперь, пожалуйста, коси, не ленись. И скажи, как оно получается, иной раз раздумаешься, аж смех возьмет: сена-то оттого, что разрешили, не убавилось. И в совхозе больше, и у совхозников… Правда, это у нас, про других того не скажу. Солому видишь неубранную? Зачем бы мне по осоку ехать, нагрузили б мы с тобой возишко — всю зиму и стели корове. Этого-то вот и нельзя: солома забронирована. Дивишься? Объясню. В районе с кормами каждый год бедствуют, не одни, так другие обязательно проворонят, на моей памяти не бывало, чтоб все в зиму спокойно вошли. Ну район и бронирует, велит вроде резерва держать. Убрал не убрал, а до весны держи, мало ли что. Вообще-то сказать, оно и разумно, надо и о других погадывать, помнишь, поди, как один год даже в Поволжье отправляли. Но я тебе о другом хочу сказать. Такая штукенция недавно мне открылась, стороной узнал, не буду говорить от кого, факт, как говорится, лично не проверен, однако, думаю, врать тот человек не будет. Есть у нас одно такое хозяйство — каждый год соломой побирается. С них уж и денег не берут, на бедность, мол, вашу так отпустим. И куда, ты думаешь, они эту солому пускают? На корм? В подстилку! Навоз канальи делают. Видал? Они, конечно, хозяева, слов нет, но зачем же дурачками прикидываться? Это ж, в сущности, мы им свой хлеб отдаем. Покрепче подморозит, обратаю «жигуленка» и съезжу, удостоверюсь. Вот уж тогда я их раздену, выставлю голенькими: не криводушничай!

— Стоит, — одобрил Стремутка. — Но скажи ты мне, Василий, положа руку на сердце, ведь изводишь себя?

Глыбин вздохнул:

— Извожу, Ванюха. Хоть бы последний случай взять. Раз ты с братом виделся, то он, конечно, не промолчал, рассказал, поди, как отлуп мне дал. Было? Ну вот, и скажу тебе честно: согнулся во мне стержень, боюсь, как бы вовсе не сломался. Обидно стало до горького горька. Не удостоил ответом перед депутатами — ладно, прощаю, пускай о тебе думают, что ты умный и твердый. Но один на один зачем? Зачем говорить, что он во мне не нуждается? Разве так бывает, чтобы человек в человеке не нуждался? Ну сегодня не нуждаешься, а завтра-послезавтра кто тебе гарантию даст? Никто. Нет таких гарантий. Ехал я с сессии, Ванюха, совсем убитый. Спасибо, Лида гнет сняла. Вот она — человек. Святой души человек!.. Непременно, как будешь у Садовского, попроси картину показать. Похвастаюсь — я ему название подсказал, нечаянно, конечно, но он так рад был, даже спрыснули такое событие.

Василий разговорился. Его словно прорвало, говорил и говорил… Наверно, потому что слушатель был внимательный и ехали — не гнали, плелся конь нога за ногу, колесо в телеге покурлыкивало отдаленным журавлиным всхлипом, и в лесу было тихо и покойно, и солнце нет-нет и проглядывало, бросало на дорогу робкий луч. Словом, хорош был поздний октябрьский денек, и хорошо было на душе оттого, что сидит рядом понимающий тебя человек, истинный брат, мало ли что по крови не родня, зато по духу верный друг.

К двенадцати они возвратились с полным возом, сложили осоку за хлевами в стожок, притиснули жердинами от ветра.

— Покурим, да коня отгоню, — предложил Василий, присаживаясь на телегу. — После обеда Лиду до почты подброшу да Никиту к поезду отвезти надо. Никита согласился в санаторий, он желудочник, а я пока не жалуюсь. Поездка много не займет, от силы час-полтора, вернусь — баню затопим.

— Хорошо. Я пока Садовского проведаю.

— Тоже правильно. Мудрый старик! Рад будет… Ты, Ванюха, это… сестру-то не расстраивай, не говори того, что я… про стержень. Не надо, переживает она…

— Хорошо. Обещаю первым не заводить разговора.

— Ну и ладно. Иди переодевайся, я мигом.

Лида сообщила Ване, что час назад заходила Ольга Князева, хотела видеть его, сидит сейчас у Садовского…

— Не успел на порог — уже с визитами. Откуда только узнала?

— Телефоны, сестра, исправно работают. А что Ольга, все в школе? Не сменила профессию?

— Преподает. Я, Ваня, не охотница до чужих секретов. Но на почту придешь, всякое слышишь. Болтали, что в Краснополье собиралась, от Федора. Да это у них не в первый раз. У тебя-то все ли хорошо с Галей? Не скрывай от меня, если что… Светка, паршивка, не пишет, второй месяц ни строчки. И Коля молчит, у этого, конечно, служба, но черкнуть-то слово-два мог бы. Или уж я такая мнительная стала, все кажется, что у кого-то из вас неладно.

— Понимаю, сестра. Ты всем нам мать, вот и переживаешь. Только зря в голову не бери. У тебя завтра выходной? Может, сходим с утра на кладбище?

— Сходим. Я и сама с троицы не была. Может, Петя подъедет, звонила ему на днях — Аня сказала, что в области, к концу недели должен быть.

— Вчера мы с ним виделись. В гостинице. Собирался…

Иван точно не помнил, было ли сказано это слово Петром. То, что о просьбе сестры приехать в Бугрово говорил, это точно, а сказал ли «собираюсь» — не помнил, сейчас усомнился, но тут же одернул себя: да в чем сомневаться, коль сестра просила, — приедет, не часто беспокоит она нас просьбами.

Но Петра они не дождутся. В тот час, когда Иван с Лидой вспоминали его, на областном семинаре объявили перерыв и Петра Стремутку попросил на два слова начальник управления Зеленев.

— От Николая Романовича был звонок. — Начальник в знак доверительности покрутил пуговицу на пиджаке Петра Ивановича. — Просил меня лично разобраться по депутатскому запросу. Сегодня в Вязники поехал корреспондент, личность тебе хорошо знакомая, так вот… Словом, прошу: воздержись пока от контактов с заинтересованными лицами. Лишние разговоры ни к чему. Анонимы в «Вязниковском» зоркие, так что не будем сами себе усложнять задачу.

— Понял, Валентин Георгиевич. С братом у меня был разговор, он в это дело не полезет, но вы правы: повода не следует давать… А как решаете с Князевым?..

— Теперь от меня мало что зависит, сам понимаешь. Депутатский запрос — не какая-нибудь анонимка. К слову, если уж пошел разговор… Ты в «Вязниковском» столько лет проработал, скажи — чем все-таки вызваны