Двойной заслон - Александра Ланина

того не может. Мышка хмурится. Конечно, реальность всегда преподносит сюрпризы, и испытания всегда проходят не совсем так, как на стенде и даже во время верификации – но чтобы настолько?

– Мы ведь все проверили, и отдел верификации… – начинает Мышка, но Стоцкий ее останавливает коротким жестом.

– Вы правы. Поэтому мы собираем комиссию, которая отправится на сам комплекс провести расследование. Игорь Валерьевич ее возглавит и настаивает на том, чтобы в нее вошли вы.

Переяславский, чтоб его. Но сейчас Мышка ему благодарна: после таких новостей ей очень, невероятно хочется самой узнать, что же произошло с этой злосчастной ракетой. Что-то ей подсказывает, что без подозрительного вмешательства извне тут могло не обойтись – слишком все один к одному подстраивается. Закладка Липы, вирус в КОР-чипе климатической системы – как раз тогда, когда им поставили пластины – теперь вот провал испытаний… И если уж идет настолько масштабная диверсия против С-8ВЦ, то нельзя исключать, что были другие, о которых она не знает – и что будут новые.

– Командировка на три дня, отправляетесь завтра. Придется пожертвовать выходными, Арина Владимировна, ничего не попишешь, возьмете потом отгулы. Игорь Валерьевич вам направит всю информацию, – завершает разговор Стоцкий, и Мышка, кивнув, выходит из его кабинета.

У нее снова подрагивают пальцы, и она растирает их нервным раздраженным жестом. Не может быть дело в ее нанороботах, не может, и все тут. Значит, она обязана разобраться, в конце концов, здесь идет речь о ее репутации. О репутации всего института. И всего комплекса «Заслон», если уж на то пошло.

Есть за что побороться.

Всего в состав комиссии института вошли шесть человек: они с Переяславским, по одному специалисту от схемотехников и разработчиков и двое верификаторов. Армейцы присылают за ними циклокар – флайкары они не используют принципиально, что, впрочем, понятно: разработка вражеская, выигрывает только за счет массовости выпуска и более компактных габаритов, но военных задач целиком не решает и тем более ее нельзя подпускать к секретным объектам. Поэтому, погрузившись в непривычную машину, комиссия института в гробовом молчании отправляется в командировку.

Обстановка тягостная. Причин масса: во-первых, у циклокара изнутри затемнены окна, а от пилота пассажирский отсек отделяет стенка – кажется, будто они летят в консервной банке, как, наверное, когда-то век назад летали в вертолетах. Во-вторых, гул циклических движителей давит на уши своей непривычностью и монотонностью, хоть он и достаточно тихий. И в-третьих, армейцы настолько параноидально относятся к безопасности, что запретили им брать с собой любые технические устройства – даже личные или выданные в институте визоры.

Поэтому на протяжении всего полета им ничего не остается, кроме как посматривать друг на друга и удрученно отворачиваться. Мышка хоть как-то себя развлечь может: ее линзы не считываются никакими устройствами проверки, и хотя посреди пустыни, конечно, нет интранета, а в интернет выходить слишком уж опасно, Машенька ей составляет компанию, комментируя происходящее. Мысленно она не слишком заинтересованно гадает, надел ли линзы Переяславский или послушался распоряжений, как любой армеец.

Смотреть она на него не хочет – достаточно того, что он смотрит на нее.

Его взгляд ощущается почти физически, настолько он тяжелый. Машенька подтверждает: действительно, Переяславский с Мышки глаз не сводит, и выражение лица у него при этом такое, будто он считает ее виновной во всех смертных грехах. Про себя Мышка возмущается: неужели он впрямь думает, что именно она виновата в провале испытаний? Понятно, что он подозревает ее в нечестности, но она, кажется, не успела зарекомендовать себя дурой. А испортить собственную разработку – надо быть именно дурой набитой, вычисляются такие диверсии на раз-два. Да даже Липа поступил умнее, хотя и собирался увольняться к тому времени, что уж о ней-то говорить!

Так что полет для Мышки проходит даже чуть более нервно, чем для остальных. В основном потому, что она пытается справиться с эмоциями, и выходит это у нее не то чтобы очень хорошо.

…Базу им, конечно, не показывают – ее внешний вид так же секретен, как и ее расположение, и расположение комплекса. Циклокар приземляется и закатывается куда-то, кажется, в ангар, судя по гулу, затем к выходу пристыковывают шлюз, и институтская комиссия выбирается, по ощущениям, из одной консервной банки сразу в другую – в помещении окон также нет. Зато есть группа армейцев, которые их встречают.

– Капитан Мурашко, старший лейтенант Огарев, – представляется старший из них, и Мышка краем глаза замечает, как дергается рука у Переяславского – явно в попытке привычного приветствия. Но он больше не армеец, да и они к пустой голове руку не прикладывают, и Переяславский вместо этого просто сжимает ладонь в кулак. – Пройдите контроль и следуйте за нами.

На контроле у Мышки случаются проблемы: линзы проверяющие не видят, зато ее моды вызывают подозрительные взгляды.

– 2А3, – напоминает Мышка, прикладывая ладони к специальному сканеру.

– Они указаны в заявлении на пропуск, – вставляет свое хмурое слово Переяславский.

Неизвестно, что работает – хмурость Игоря Валерьевича, который от Мышки не отходит, как приклеился, или новость о много лет как устаревших модах, но Мышку, немного подержав на контроле, все-таки пропускают, и комиссия наконец попадает на базу.

Военная база – совсем не то же самое, что военно-научная. Они различаются, наверное, как гражданские и военные летательные аппараты: принцип один, но наполнение, оформление и, главное, уровень секретности различаются в разы. Военная база «Заслон», похоже, заглублена на несколько метров под землю, по крайней мере, как иначе обеспечить ее незаметность для всех известных систем наблюдения (и заодно объяснить отсутствие окон), Мышка не знает. Она огромна: разветвленная сеть коридоров, жилые блоки, пункты управления, пункты обеспечения… Мышка, если честно, впервые в жизни боится потеряться, хотя выданный на пункте контроля временный визор исправно показывает ей направление, а Машенька подбадривает, напоминая, что это всего на три дня.

Честно говоря, такая короткая командировка Мышку радует. Она не уверена, что смогла бы здесь прожить дольше без ущерба для психики.

Не сказать, что атмосфера давит; да, конечно, сплошные стены без окон не могут радовать, но они выкрашены в нейтральные светлые цвета, кое-где даже есть какой-то намек на абстрактные рисунки штукатуркой, а вокруг снует много, много-много-много людей, и даже их одинаковая военная форма скоро перестает смущать и отвлекать. Но Мышке все-таки гораздо комфортнее на поверхности – несмотря на то, что и там поле зрения ограничено климатическим куполом.

Для работы им выделяют целый большой зал, и это неудивительно, учитывая габариты ракеты С-8ВЦ. Конечно, роботы у нее в боеголовке маленькие,