Один лишний - Дмитрий Олегович Борисенко

Захотелось содрать плакат, порвать его на мелкие кусочки, но мне удалось подавить это желание.

Я не заметил, как добрался до своей станции. В голове немного прояснилось, начали приходить хоть какие-то мысли, и они были совсем не радужными.

Что на меня нашло? Зачем я это сделал? Зачем влез в разборки алкашей?

Почему-то в памяти всплыли школьные дни. Постоянные драки. В классе у меня никогда не было друзей. Общение происходило только кулаками. Драки случались чуть ли не каждую неделю. Основной причиной было то, что я не курил с пацанами в туалете на переменах, не сбегал с уроков, а еще катался на скейте, вместо того чтобы как нормальный пацан ходить на турники распивать пиво и кошмарить учеников младших классов. Иногда мне даже удавалось расквасить кому-нибудь нос, правда это был редкий случай. Часто после школы я возвращался домой грязный, в порванной рубашке, заляпанной кровью. Бате было плевать. Учителя меня отчитывали за то, что я хожу на уроки в черных узких джинсах и ношу длинные волосы. В девятом классе я проколол себе ухо, и понеслось. Драки участились, отца то и дело вызывали в школу и требовали, чтобы он повлиял на своего нерадивого сынка и привел мой внешний вид в порядок, угрожали отчислением. А он каждый раз, выходя из кабинета директора, говорил мне:

– Отчислят – пойдешь дворы мести или на завод.

Я не боялся своих одноклассников, не боялся, что меня выгонят из школы, но во мне было столько злости к учителям, которые постоянно пилили меня, к одноклассникам, да и к отцу тоже. Иногда от мыслей и желаний, которые целиком охватывали меня, становилось не по себе. Я частенько представлял, как прихожу в класс с канистрой бензина, поливаю кабинет горючим, кидаю спичку, подпираю дверь и радостно слушаю отчаянные крики, которые вырываются из глоток всех этих ублюдков. Да, я их ненавидел, их всех.

Тогда были причины. Но что на меня нашло сейчас?!

Я шел по улице, направляясь к своему дому. Мой взгляд постоянно падал на капли крови на белом кеде. Я пытался отвлечься, смотрел по сторонам, на осеннее небо, на спешащих прохожих, но красные пятна притягивали к себе внимание снова и снова. Они словно кричали мне: «Эй, посмотри сюда, видишь нас? Ты избил двух ни в чем не повинных людей. Видишь нас? Мы – это их кровь. Зачем ты это сделал?» Тело потрясывало то ли от холода, то ли от вчерашнего алкоголя.

Забежав в подъезд, я поднялся в квартиру и с отвращением скинул обувь. Намочив губку, я начал оттирать кед. Кровь сразу отмылась, по белой резинке подошвы стекло и упало на пол несколько светло-розовых капель. Я продолжал тереть. Тереть. Тереть. Ничего не должно остаться. Нужно тереть еще!

– Они же ничего мне не сделали. Были немного пьяны, повздорили. С кем не бывает? Зачем же я это сделал?

Я сидел в прихожей и бормотал себе под нос.

– Зачем?..

Перед глазами всплыли разбитые лица мужиков. Я бросил тряпку и пополз в туалет. Меня вырвало.

Просидев рядом с унитазом около десяти минут и наконец собравшись с силами, я вышел в коридор. На кеды я забил, сразу прошел в комнату и, обессиленный, свалился на кровать. Голова почти прошла, но все тело ломило и покалывало.

«Если вы, обезьяны, сейчас не выползете из вагона, я вас убью». Неужели я сказал это? Прошлым вечером напился до потери памяти, а теперь начал срывать злость на окружающих? Может, пора обратиться к психиатру? От этой мысли я хихикнул.

Дрожь снова вернулась. Или она и не уходила? Трясущейся рукой я вытащил пачку сигарет, закурил. Вокруг все поплыло, потолок начал то приближаться, то отдаляться, люстра заплясала, расплываясь в причудливых формах и изгибах. Затушив окурок об пол, я закрыл глаза.

И снова знакомая комната, я кружу вокруг стульев. Со мной бегают еще два мужика, ноги у них заплетаются, они постоянно спотыкаются и с трудом держат равновесие. Из носа у них хлещет кровь, капает на белый пол, оставляя красные блямбы. Музыка продолжает играть, но я занимаю место заранее. А мужики продолжают кружить. Кровь заливает их лица, одежду. Я сижу с довольной ухмылкой, смотрю на их мучения и смеюсь. А мужики все бегают, бегают… Лица их покраснели, в глазах стоит страх. Нет, ужас.

Один из них не выдерживает, падает на колени, закрывает лицо руками и стонет. Второй продолжает игру. Совсем недолго, несколько кругов, и он приземляется рядом со своим товарищем.

– Если вы, обезьяны, сейчас не продолжите бегать, я вас убью, – холодно говорю я.

Улыбка не сходит с моего лица. Стонавший мужчина убирает руки от разбитой рожи и смотрит на меня щенячьими глазами, но не сдвигается с места. Я повторяю угрозу. Но они не бегут.

Разъяренный, я вскакиваю со стула, хватаю его за ножку, поднимаю и наношу удар по голове сначала одному, потом другому. Мужики кричат от боли, но не сопротивляются, даже не пытаются меня остановить. Они смиренно принимают удар за ударом. Кровь заливает глаза, рты превращаются в месиво. Окровавленные лица продолжают смотреть на меня своими тупыми молящими глазами. Удар… Еще удар…

– Почему вы не слушаете меня?! Я сказал, вам нужно бегать вокруг стульев!

Стул в очередной раз опускается на голову одному из мужиков. Летят щепки, алкаш замертво валится на пол. Только теперь я узнаю его. Это тот, из вагона, в засаленной кепке.

Bompa bom,

Look at me!

Я открыл глаза. Тело было мокрое и липкое от пота. За окном уже стемнело. Не вставая с кровати, я стянул с себя джинсы, перевернулся на другой бок и сразу же опять заснул.

11

В воскресенье вечером раздался звонок в дверь. Я поставил фильм на паузу и начал разгонять табачный дым, окутавший комнату, понимая, что если это хозяйка, то мне не поздоровится. Звонок повторился. Прекратив бессмысленное махание руками, я тихонько подошел к двери и посмотрел в глазок. С противоположной стороны стоял мужчина в форме доставщика, рядом с ним лежала куча коробок, обмотанных пленкой.

– Здравствуйте, – открыв дверь, проговорил я. – Вы, наверное, ошиблись, я ничего не заказывал…

– Добрый вечер. Доставка для Прохорова Александра, это вы?

Я удивленно посмотрел на молодого человека.

– Ого, похоже, все-таки это для меня!

– Вам большая посылочка.

Он похлопал рукой по коробкам и протянул мне квитанцию.

– И от кого она?

– Понятия не имею, в квитанции все написано.

Посылка оказалась из Тамбова от отца. Я расписался, поблагодарил курьера и затащил коробки в квартиру. Что внутри, в квитанции не было указано.

С интересом я начал срывать пленку. Там оказалась моя зимняя одежда. Я был сильно удивлен, что отец вспомнил обо мне. Мало того – он решил позаботиться! На самом деле это говорило лишь о том, что старый алкаш не хочет меня видеть ни при каких условиях. Наверное, замки в двери квартиры поменял, как только мой автобус отправился в Москву, а если бы я приехал домой за вещами, он бы выставил их на пороге.

Вскоре пришла эсэмэска от отца: «Дошли вещи?» Я напечатал: «Дошли, спасибо». Потом, секунду подумав, стер слово «спасибо» и отправил сообщение.

12