Квадратура круга. Пьесы (сборник) - Валентин Катаев

Миша. Отдежурил! (Переодевается.)

Шура. И я отдежурила.

Миша. Вы со смены…

Шура. И вы со смены…

Миша. Ну так как же?

Шура. Ничего не имею против. Не возражаю.

Миша. Так в два счета. Хватай документы!

Шура. Анатолий Эсперович проклинать грозился.

Миша. Пускай проклинает! Не маленькие! Ну! Живо! Одна нога здесь, другая там. Я тебя у ворот подожду. (Убегает.)

Явление VI

Шура одна. Торопится, пьет чай, обжигается, ищет документы.

Шура (поет). «Эх, чай пила, самоварничала…»

Явление VII

Входит Экипажев.

Экипажев. Ключ в карман и буду выдавать в каждом отдельном случае. Не больше двух раз в сутки каждому жильцу.

Шура. Ах, какие страсти! А если кому-нибудь три раза ключ понадобится?

Экипажев. Не дам. Пусть к знакомым в гости идет. Я не настолько богат, чтобы переплачивать за электрическую энергию. А у Артамоновой-то действительно щи со свиной ногой. Жирные щи.

Шура. А вы в кастрюлю заглядывали, что ли?

Экипажев. Ну уж, – заглядывал! Так только. Слегка крышку приподнял… И этак…

Явление VIII

Входит Калерия.

Шура (Калерии). Здравствуйте и прощайте.

Калерия. Ничего не сказала?

Шура. Абсолютно. (Уходит.)

Явление IX

Без Шуры.

Калерия. Эжена еще нет? Тем лучше. Он должен сейчас прийти.

Экипажев. Как его здоровье?

Калерия. О, вполне. Он совершенно выспался, то есть поправился. Я надеюсь, он тебе понравится. Ты полюбишь его, когда узнаешь ближе. Ты должен его полюбить. Он такой слабый, такой хрупкий.

Экипажев. Охотно! Охотно! Я уже люблю его, дитя мое. Он моя последняя надежда. Ему, только ему я смогу спокойно передать знамя. И никому другому. Потому что… Потому что… У меня нет больше…

Калерия. Что? Что случилось?

Экипажев. Случилось несчастье.

Калерия. С кем? С Агнессой? Ради бога! С Агнессой?

Экипажев. С Агнессой.

Калерия. Что? Попала под машину? Утонула?

Экипажев. Хуже. Она вышла замуж.

Калерия. Агнесса вышла замуж? За кого?

Экипажев. За хама.

Калерия. Когда?

Экипажев. Как только ты ушла – письмо. Трах! Как обухом по голове! И через полчаса – сама со своим хамом. Мастеровой. Морда как у обезьяны. Разумеется, пьян как стелька, фамилия – Парасюк! (Вспомнив.) Парасюк! У-у! Ну не могу я примириться с этой фамилией. Но могу! Вдумайтесь в это, Агнесса – Парасюк.

Калерия. Но я все-таки хочу ее видеть!

Экипажев. Не советую. И, что самое ужасное, он ворвался сюда и прежде всего потребовал ее приданое. Ты ведь знаешь, Калерия, – твоя покойная мама, царство ей небесное, оставила после себя бриллиантовые серьги. Всем сестрам по серьгам. Тебе – одну сережку и Агнессе – другую сережку. Это было ваше приданое от мамочки, царство ей небесное. Вы это знали. Серьги лежали у меня. Нуте-с.

Калерия (с беспокойством). На сохранении.

Экипажев. Ну да. На сохранении. Лежали. Царство небесное… то есть что я… Лежали…

Калерия. Лежали? А теперь? Они пропали?

Экипажев. Собственно, они не пропали, но они… исчезли.

Калерия (убитая). Когда?

Экипажев. На днях.

Калерия. Что ж это будет? Эжен так рассчитывал. Мы с Эженом так рассчитывали!

Экипажев. Вы с Эженом рассчитывали – это ничего! Мы с Евгением Николаевичем – оба интеллигентные люди и, надеюсь, всегда поймем друг друга. Можешь вполне положиться на мой такт. Но Парасюк! Что скажет Парасюк! (Вспомнив.) Парасюк! О-о-о! Ну не могу я примириться с этой фамилией. Не могу! Он меня бить будет! Просто бить по морде! А с Эженом мы быстро договоримся.

Калерия. Ох, нет! Ты не знаешь Эжена!

Экипажев. Я знаю Эжена. Эжен интеллигентный… Эжен хрупкий.

Калерия. Ох, не очень хрупкий.

Экипажев. Нет, хрупкий, хрупкий. Уверяю тебя. Хрупкий. Я знаю.

Стук в дверь.

Антрэ!

Явление X

Заглядывает 1-й жилец.

1-й жилец. Анатолий Эсперович, дайте ключик.

Экипажев. Вы сегодня сколько раз пользовались?

1-й жилец. Один раз, Анатолий Эсперович.

Экипажев. Ой ли?

1-й жилец. Честное, благородное слово. Все жильцы могут подтвердить. Дайте ключик.

Экипажев. Э, нет. На руки ключ ни-ко-му! Пожалуйте вместе. Извини, душечка, я на две-три минуты. Пожалуйте.

Уходят.

Явление XI

Калерия одна.

Калерия (убито). Неужели? Этого не может быть. (Открывает комод, роется, достает футляр.) Вот. (Открывает его.) Пустой!

Из футляра на пол падает квитанция, не замеченная Калерией.

Это ужасно! Что я скажу Эжену? (Кладет футляр в комод. Плачет.)

Явление XII

Входят Агнесса и Парасюк.

Агнесса. Калька! Калечка!

Калерия. Агнесса!

Агнесса. Солнышко! Лошадка! Скамеечка! Чего же ты ревешь как белуга? Вот дура!

Калерия. Поздравляю тебя.

Агнесса. А я тебя! А я тебя! Ах ты, черная! Ах ты, носатая! Перестань же реветь! Вот дуреха! Ваня, иди сюда. Это моя единоутробная сестра. А это мой единоутробный супруг. Познакомьтесь.

Парасюк. Будем знакомы. Парасюк.

Агнесса. Я тебе что говорила? Ты еще при папаше ляпни – Парасюк. Вот будет тебе тогда Парасюк. Ты не знаешь, что тут сегодня утром делалось. Старик прямо на стенку полез. Помалкивай пока. К такой фамилии надо постепенно пожилого человека приучать. Я и то два дня привыкала.

Парасюк. А я, представьте себе, даже ничего такого странного не замечаю. Ну Парасюк и Парасюк. Обыкновенная украинская фамилия.

Агнесса. Цыц! Забудь! На два часа забудь свою обыкновенную украинскую фамилию. Можешь ты это сделать для меня?

Парасюк. Пожалуйста. Ничего не имею. Хоть на целый квартал могу забыть. Анекдот.

Агнесса. Ванечка, ты здесь посиди. Подожди старика один. А то старик сразу двух Парасюков в одной комнате не выдержит. Факт. Только имей в виду. Никакого Парасюка! Цыц. Муж вашей дочери – и точка. И насчет Маркса с ним не очень. Он политически довольно-таки отсталый субъект. Пойдем, Калечка.

Парасюк. Ладно.

Агнесса. А главное – никаких Парасюков. Муж вашей дочери – и цыц!

Уходят.

Явление XIII

Парасюк один.

Парасюк (осматривается). Это, вероятно, Анечкина мама. Красивая женщина. Достоевский… Интеллигенция! «Муж вашей дочери… и цыц…»

Явление XIV

Входит Экипажев.

Экипажев (пряча ключ в карман). Нуте-с… (Видит Парасюка.) Чем могу?

Парасюк. Муж вашей дочери Парас… цыц… Муж вашей дочери…

Экипажев (про себя). Ананасов! Неужели тоже приданое будет требовать? (Ему.) А! Голубчик! Наконец-то вы появились! Очень, очень рад приветствовать вас у себя в доме. Дочь вышла? Тем лучше. Этак мы скорее поймем друг друга. Как мужчина мужчину. Садитесь. Чаю? Кофе? Какао? Впрочем, кажется, кофе и какао нет. Ну так чаю. С бисквитом. Хоть и советского производства Бабаева, но весьма, весьма… Гм… Чай совсем простыл. Шура! Впрочем, Шуры нет. Нуте-с. Прекрасные сигареты. Старые «Новые Дели».

Парасюк. Как это – старые новые?

Экипажев. А есть еще новые старые. Затем новые-новые и старые-старые. Хе-хе! Советские топкости. Курите, пожалуйста.

Парасюк. Не курю. Бросил. Зачем себе зря организм отравлять?

Экипажев. Золотые слова. Но, к сожалению, не вся современная молодежь так здраво рассуждает. Далеко не вся. Антр ну суа дит, вся современная, так называемая советская молодежь – это просто какие-то подонки. Всеобщий разврат. Ругаются, плюются, хамят…

Парасюк. Ну, уж вы это слишком загибаете. Например, комсомол…

Экипажев. Вот, вот. Я про комсомол и говорю. Поголовно бандиты.

Парасюк. Позвольте!

Экипажев. Не позволю, голубчик, не позволю. И вы знаете что? С вами можно говорить совершенно откровенно. Как интеллигентный человек, вы меня поймете. По-моему, все дело тут в происхождении. Происхождение всегда дает себя знать.

Парасюк. Да, но Чарльз Дарвин…

Экипажев. Дарвин… Да, да. Там еще у него что-то про обезьян. Я помню. Но, дорогой мой, Дарвин Дарвином, обезьяны обезьянами, а факт налицо. Настоящий человек есть настоящий человек, а хам есть хам. Взять, например, меня. Или вас. Достаточно только посмотреть на вас – и сразу все ясно! Кровь. Порода. Вековые традиции. Идеалы, всосанные с молоком матери. Высокий лоб. Тонкие черты лица. Надбровные дуги. Глаза. Интеллектуальные уши…