Усыновите меня, профессор! - Nordost

class="p1">Помешанный? Родственников? Головоломка защелкала, собираясь. Не хватало чуть-чуть, малюсенького кусочка. Омерзительное ощущение!

— Рост, комплекция, цвет волос? — Я почувствовал себя Блэком, взявшим след.

— Да не знаю я, — отмахнулась Розмерта. — Если тебе нужно, поболтаю с народом,  расскажут.

— Нет, пожалуй, я сам. Если это то, о чем я думаю, дело опасное. Не хочу тебя подставлять.

По губам Розмерты пробежала ехидная усмешка.

— А притон Пожирателей не опасно было содержать, да?

— Тогда была война. Рози, я прошу, — я подпустил в голос низких, бархатных обертонов.

Она улыбнулась.

— Замурлыкал, черный котяра. Ладно, не буду. Наелся?

— Сто лет так не ел, — искренне ответил я. — Кстати, о притонах. У тебя с тех времен палочки лишней не завалялось? Мою-то точно отберут, я эту штуку Сектумсемпрой нашинковал.

— Мерлин, каким местом ты думал?! — всплеснула руками ведьма.

— Я не Мерлин, — огрызнулся я. — Если б я еще и думал, ты сейчас прикидывала бы, что делать с моим свеженьким трупом.  И вообще, я испугался. Что я, испугаться не имею права?

— Да кто тебя знает, у тебя все время морда лопатой, — задумчиво ответствовала Розмерта, прикусывая белыми, удивительно ровными зубами веточку укропа. — Хорошо, еще, что не Адеско Файр — полквартала бы не было. Выложился-то ты досуха.

— Была мысль, — признался я. -  Да эта палочка все равно ущербная — с нормальным оружием я бы и Сектумсемпрой халупу по кирпичикам разнес с перепугу. В быту и так обойдусь, для зелий палка ни к чему, а сражаться ей — что тупым ножом флоббер-червей резать.

-  Значит, все-таки думал, — констатировала ведьма. — Палок у меня штук пять или шесть: от твоих остались. Тебе чистую надо?

Да, не повезло братьям по Метке. Рыжеволосую валькирию всерьез злить нельзя — по голове и концы в воду. В прямом смысле. И ни один обидчик еще не всплыл, насколько мне известно.

— Неважно, мне ненадолго. Лишь бы хорошая.

— Пришлю совой, они у меня в тайнике. Ладно, иди уже. Стинки замучилась меня в баре изображать. Да и Поттер твой дергается, наверное, он мальчонка нервный.

— Да уж, — согласился я.

Я поднялся из-за стола, тщательно застегнул мелкие пуговки мантии и поцеловал Розмерту.

— Иди вперед, я чуть позже спущусь, под маскирующим. Камин открыт?

— Для тебя — всегда, знаешь же.

— Уточнил просто. И еще одно...

Выслушав очередную просьбу, рыжая ведьма расхохоталась, ткнула меня в живот и, всхлипывая от смеха, покивала головой:

— Веселый ты парень, Северус, не соскучишься с тобой!

— Смотри на людях такое не ляпни, а то живо в соседки к Локхарту загремишь, — усмехнулся я. — Так сделаешь?

— Ага, — прохихикала она. — Маловато приключений на твою сухопарую задницу, — решил генератором энтропии обзавестись на всю оставшуюся жизнь, обалдеть!

Розмерта прыснула напоследок, хлопнула дверью и дробно застучала по лестнице острыми шпильками (страшное оружие на умелых ногах, между прочим). Через десять минут я спустился следом и незамеченным ушел через камин вместе с каким-то вусмерть пьяным обормотом.

Для того, чтобы парой заклинаний очистить и заново побелить потолок, десяти минут вполне достаточно.

Глава 11. Ссора

Подняв очередное облако сажи — Поттер в кои-то веки оказался совершенно прав: мне не понравилось, — я вышел из камина на Гриммо. В гостиной никого не было, а вот из кухни доносились голоса и даже всхлипывания. Кажется, меня жалеют. Глубоко внутри шевельнулась совесть — пока я... развлекался, мои юные подельники всерьез переживали. Ужасы всякие представляли, наверное, кровь, яд и предсмертные судороги. Впрочем, судороги присутствовали, правда, отнюдь не предсмертные. Я задавил неуместное чувство в зародыше, пятью широкими шагами преодолел гостиную и коридор, и во всей красе парадной мантии воздвигся в проеме кухонной двери.

Картина маслом. У Поттера в одной руке наличествовали очки, в другой — тряпка, в далекой юности бывшая, вероятно, кухонным полотенцем. Похоже, мальчик обзавелся новой привычкой — успокивать нервы полировкой второй пары глаз. Что свидетельствует, как известно, о скрытом неврозе. Что ж, возьмем на заметку: это нужно лечить. Грейнджер уткнулась носом в плечо Лонгботтома, а тот обнимал ее нежно и на удивление привычно. Ага, жену, точнее, невесту у Уизли и без меня отбили. И почему я ничуть не удивлен?

— Позвольте узнать, молодые люди, по какой причине вместо того, чтобы, согласно моим указаниям, работать в библиотеке, вы пытаетесь изобразить Ниагарский водопад в отдельно взятой кухне?

На меня обратились три пары покрасневших глаз: одна — откровенно заплаканная и две — мужественно сдерживающие истечение потока физиологической жидкости. Молодежь повскакала с мест, при этом табуретка Лонгботтома, естественно, отлетела в сторону — точнехонько в старинный посудный ларь. На грохот внимания никто не обратил.

— Сэр, вы... — вербальные возможности Поттера истощились.

— Я, — подтвердил я. — Вне всяких сомнений.

Грейнджер дернулась, словно хотела броситься обниматься, но вовремя передумала.

— Со мной все в полном порядке, — сжалился я над троицей. — Разве Стинки не сообщила?

— Стинки сказала, что господин директор в "Трех метлах", им занимается лично мадам Розмерта. И еще, что вы останетесь в постели, — отрапортовал Поттер.

М-да. Ну и как они должны были это понять? Убью лопоухую. Пора менять тему.

— Понятно. Что внизу?

— Сдох он, — мрачно отозвался Лонгботтом. — И кирпичи закрылись.

— А второй рассыпался, — шмыгнув носом, добавила Грейнджер.

Я кивнул. Вот теперь Блэкам точно конец. Печально.

— Мистер Поттер!

Мальчишка пристроил очки на их законное место и точным броском отправил тряпку в пострадавший посудный ларь.

— Да, сэр?

— Продукты в доме имеются?

Поттер недоуменно моргнул.

— Да, сэр...

— Прекрасно. С помощью домовика или собственными силами — как хотите, но быстро, — готовите обед, едите сами и кормите своих друзей. Затем все трое поднимаетесь в библиотеку и приступаете к работе. Визит в Министерство отменяется.

— Хорошо, — ответил Поттер. — А вы не будете обедать, сэр?

— Нет, — сказал я. — Жду вас наверху.

— Но сэр, — робко прорезалась Грейнджер. — Вам необходимо поесть после... травмы.

— Я не голоден! — рявкнул я и, не дожидаясь