Третейский судья - Ольга Лаврова

Блондин слушает, глядя в сторону, - такая манера.

Руслан напрасно старается разобрать, о чем речь.

- Уже не в мои только - в наши дела лезет, - жалуется Ландышев.

Блондин коротко зыркает на собеседника: проняло.

- Не годится, - роняет блондин.

- А вроде намекнул, что из законников.

- Темнит, - сообщает блондин. - Как ты про него первый раз сказал, мы проверили. Он приехал сам по себе. Если кто за ним стоит, нам неизвестно. Вена Москву не предупреждала. Что мы ему - ангелы-хранители?

- Ничуть не ангелы, - оживляется Ландышев.

- Ну и... - "крыша" выбрасывает из кулака указательный палец, как дети изображают пистолет.

Руслан отмечает этот жест.

- Только вот немножко... - угодливо улыбается Ландышев. - Все-таки третейский судья... случись что - пятно на моей репутации.

- Это уж твоя проблема, Ландышев, пятно от себя отвести. Все?

- Да, спасибо, прости, что побеспокоил.

- Будь здоров.

Блондин садится в джип, охранники вскакивают в другой. Ландышев смотрит, как они отъезжают. Подходит Руслан.

- Я ему устрою венский вальс, - удовлетворенно бормочет Ландышев.

Руслан понимает. На душе у него гнусно.

В кабинете Знаменского работают три монитора. На первом экране солидного вида мужчина рассказывает без понуканий:

- Не знаю, кто там верховодит, но они подгребают транспортные фирмы под себя. Синдикат, наверное, варганят.

- Каким образом? - интересуется следователь.

- Разоряют и захватывают. С дефолта началось. Сильному и дефолт на пользу... Только это все не для протокола, извините. Пристукнут еще.

Входит оперативник Андрей, Знаменский делает ему знак посидеть и переключается на следующий монитор, где Канделаки беседует с представительной дамой.

- Что я понимаю? - говорит дама, изображая наивность. - Я ведь только женщина.

- Вижу, что женщина. Трудно было бы не заметить. Просто невозможно.

- То есть?.. - Дама не поймет, надо ли обижаться.

- Примите как искренний комплимент, - успокаивает ее Канделаки. - Надеюсь, вы тоже замечаете, что я мужчина...

Знаменский усмехается: эту Василий расколет. А вот у Юрьева упрямый человек сидит. Юрьев допрашивает Авдеева.

- Вы сегодня скрытничаете. Вот этот случай с затонувшим грузом...

- Внутренняя проблема. Мы ведем переговоры. Вопрос завтра-послезавтра будет решен.

- Почему вы не хотите быть откровенным? - допытывается Юрьев.

Авдеев разводит руками:

- Ландышев, какой он ни будь, он мой деловой партнер. Что-то вам про него говорить - совершенно неэтично.

- Другими словами, вы в целом за правовое государство. Но устраняете закон от регулирования ваших деловых проблем.

Авдеева формулировка приводит в некоторое смущение. Он что-то говорит, но Знаменский убирает звук и отворачивается к входящим Томину и Китаевой.

- Здравствуйте, господа офицеры! - сияет улыбкой Китаева. На ней сегодня надето нечто такое... Знаменский никогда не разбирался в женских нарядах, но чувствует, что это писк моды. И ей идет. Впрочем, ей все идет.

- Кто там? - спрашивает Томин о мониторах.

- Хозяева транспортных фирм, - поясняет Знаменский. - Кто-то их постепенно съедает. В этой игре Ландышев со своим дорожным разбоем не ферзь, но и не пешка.

- Но, Паша, Интерполу и, следовательно, мне Ландышев нужен как подельщик Мокрого по грабежам ювелиров! Я с этим Ландышевым загублю карьеру.

- А ты шевелись. Нечего крутиться возле Татьяны.

- Татьяну я привел по служебной надобности. В порядке подготовки допроса Янова - Коваля. Прошу, - он отвешивает полупоклон в сторону Китаевой.

- Томин, - начинает она, - уговорил меня...

- Немножко поработать, - подсказывает тот.

- Уговорил на некую самодеятельность, - доканчивает Китаева. - В номере Янова сняли его отпечатки пальцев.

- Негласно? - уточняет Знаменский.

Отвечает Андрей:

- А как иначе, Пал Палыч? Я аккуратненько. Надо же обставиться доказухой.

- Дальше?

- Вы помните, по делу Марголиной - об убийстве подруги - в квартире во множестве были обнаружены чужие отпечатки. Я их сравнила с отпечатками в номере. Вывод однозначный: тот, кто называет себя сейчас Яновым, был постоянным гостем убитой.

- Неплохо, если будет отрицать знакомство. Но вообще-то я посидел, подумал... Пожалуй, не просто так он выдержал десять лет и только потом приехал. Рассчитывает, что в случае чего его защитит от нас срок давности.

- Разве давность на него распространяется? - удивляется Китаева.

- Непростой вопрос. Смотрите - ни по наркотикам, ни по убийству он в розыске не состоял. Стало быть, формально и от следствия не скрывался.

- Но он же не знает наверняка, засвечен он в тех делах или нет! возражает Китаева. - Он же их не читал.

- Через кого-то и из Австрии мог проверить, - замечает Томин. - Выйти на связь с адвокатами - задача разрешимая.

- Можно врезать словечко? - подает голос Андрей.

- Да, ты ведь с чем-то пришел, - вспоминает Знаменский.

- Вчера вечером Ландыш был у Янова в гостинице. Сидел двадцать пять минут. Непонятка, про что базар был. Но вышел Ландыш злой, как собака.

- Что-то происходит, а мы не понимаем что! - досадует Пал Палыч.

- Да-а, попотеем мы с тобой на его допросе, - предчувствует Томин.

Если он придет на допрос. Если не бросит все свои контракты и не рванет в Вену. Может. И ничего с ним не поделаешь.

Но Коваль приходит. Говорит заготовленные фразы:

- Я подданный Австрии. Показания буду давать только при сотруднике консульства.

Знаменский - чтобы не восседать в начальственной позе - встречает его стоя.

- Но мы как раз расследуем убийство австрийского гражданина, - мило улыбается он. - Можем мы просто побеседовать?

Слова Знаменского несколько успокаивают Коваля, он ожидал иного.

- А кого убили? - спрашивает он.

Все, ловушка сработала, допрос начался.

- Вот, - показывает Пал Палыч фотографию, - Александр Нуриев.

- Не встречал никогда. И фамилию не слышал.

- А этого встречали? Кличка Мокрый, - поверх первой ложится вторая фотография.

Коваль берет ее совершенно спокойно.

- Про кличку не знаю. Но он мне знаком.

- В связи с чем? - вскидывается Томин.

- Жил у меня в прошлом году. В доме, который мне принадлежит.

- Когда вы ехали сюда, он о чем-то вас просил? - продолжает Томин.

- Нет. Я его давно не видел.

- Можно осведомиться о цели вашего приезда? - снова берет разговор в свои руки Знаменский.

- Налаживание деловых контактов.

- И ваши впечатления о родине?

- Пестрые.

- Вы знаете в Москве человека по фамилии Ландышев?

Коваль напрягается: Ландышеву известно о нем многое. Не "стукнул" ли он, хоть и блатарь?

Только бы не зазвонил телефон, думает Знаменский. Он отключил все аппараты, кроме того, который им самим отключен быть не может. Но ведь и единственный способен затрещать не в пору.

- М-м... - осторожничает Коваль. - Раз мы просто беседуем, я тоже осведомлюсь: в связи с чем вопрос?

Томин с Пал Палычем понимают друг друга с полувзгляда, так что Томин, безусловно отдавая Пал Палычу роль "коренника" в допросе, вклинивается со своими репликами именно тогда, когда это уместно.

- Мы предполагаем, что вы выполняете некое поручение Мокрого в отношении Ландышева, - Томин делает открытую попытку напрямую замкнуть Коваля на двух интересующих следствие персонажей.

- Уже ответил - никаких поручений.

Любопытная штука: на Ландышева он реагирует, от поручения Мокрого отрекается невозмутимо.

- А что вас с Ландышевым связывает? - это снова Знаменский.

- Небольшое конфиденциальное дело. Оно возникло по приезде в Россию.

- Какого рода дело?

- Конфиденциальное, - повторяет Коваль.

И по тону ясно, что в этом направлении давить бесполезно.

- Общие знакомые у вас есть? За границей или тут?

- С Ландышевым? Н-нет.

- А Екатерина Репина? Она ведь работает у него в офисе.

- Послушайте, это моя частная жизнь. Не вижу оснований, чтобы высокому министерству интересоваться Катей Репиной. Или даже мной.

Пока он это произносит - с долей надменности - Знаменский и Томин секундно переглядываются: тема Ландышева отыграна. Начинается новый этап допроса. Про другое.

- Не скажите, - говорит Знаменский. - У высокого министерства есть сведения, что вы - не Янов.

- И тогда ваш иностранный паспорт фальшивый, - добавляет Томин.

Коваль завибрировал, но голосом владеет прекрасно:

- Я получал австрийское гражданство как Янов.

- А кто вы в действительности? - спрашивает Знаменский.

- Естественно, Янов. Пока мне не докажут, что я ошибаюсь.

- Разумная позиция... Вас не интересует, откуда сомнения на ваш счет?

- Полагаю, вы все равно расскажете. - Коваль видит, что теперь разговор и пошел такой, какого он опасался.

- Расскажем, конечно, - Знаменский "передает эстафету" Томину.

- Вы посещаете могилу женщины, которую назвали своей матерью. Однако она не мать Янова, - жестко говорит Томин.