Без борьбы нет победы - Манфред фон Браухич

Теперь же в этом укромном уголке, куда не заглядывал никто из гостей, столовался я. Мой непоседливый трактирщик частенько наведывался сюда, чтобы тайком от жены осушить очередную кружку пива.

На второй вечер этот "брехун из Вальхензее" явился в наш "отдельный кабинет" с бутылкой крепкой малиновой настойки, которую он с богобоязненным выражением на лице осторожно достал из кармана. Из другого кармана были извлечены стопки и толстая свеча. Все это он любовно расставил на столе и наконец разлил свое зелье по стопкам. Пламя свечи, по его словам, не давало испаряться градусам, усиливало крепость и целебные свойства напитка. Ссылаясь на мое состояние, я хотел было отказаться, но он, осклабясь во весь рот, решительно осудил мое тяготение к трезвенности. Мы быстро расправились с бутылкой, я здорово охмелел и вцепился в стул, чтобы не упасть. В поздний час мои заботливые друзья бережно уложили меня в постель.

Результатом этого "верхнебаварского курса лечения" явилось тяжелое воспаление надкостницы моих сломанных ребер. Но в остальном все было отлично!

Трудно было придумать лучшее место для моего выздоровления, чем это озеро, окруженное идиллическим горным пейзажем. Терпкий горный воздух и спартанская простота быта помогли мне быстро встать на ноги. Немало способствовала этому окружавшая атмосфера сердечности, юмора и беззаботности. По-моему, наш трактирщик-враль был каким-то колдуном: даже в ненастье в его доме сияло солнце, и каждый чувствовал себя здесь просто и непринужденно.

В моем распорядке дня очень важную роль играла силовая гимнастика, которой я регулярно занимался по утрам и во второй половине дня под наблюдением моего массажиста Джо Хаммера, в прошлом многолетнего тренера боксера Ганса Брайтенштреттера, бывшего чемпиона Германии в тяжелом весе. Хаммер в совершенстве владел искусством спортивной подготовки. С момента его прибытия в Урфельд я быстро начал приходить в форму. По своей особой методе он обучал меня спортивной гребле и плаванию. Кроме того, он играл со мной и моим братом в скат. Приятный собеседник, он неизменно сопровождал нас на прогулках.

Как-то вечером в нашей "обезьяньей клетке" появился заметно подвыпивший друг хозяина Алоис Пфунд, трактирщик из Яхенау, что в шести километрах от Урфельда. Он прикатил на своем допотопном "форде" в надежде произвести "дозаправку" — разумеется, не машины, а своей собственной персоны.

Обликом, характером и деловыми качествами оба баварца походили друг на друга, как сиамские близнецы. Наш хозяин от души обрадовался этому визиту и всячески старался угодить своему позднему гостю, что, однако, не помешало ему сыграть с ним злую шутку. Зачернив руки копотью и приблизившись к своему приятелю с тыла, он с невинной улыбочкой вымазал ему лицо и шею. Мы хохотали до слез, а ничего не подозревавший Пфунд усердно пил за здоровье своего друга-насмешника. Наконец мы помогли гостю добраться до "форда" и сесть за руль. Громко тарахтя и покачиваясь, машина увезла его восвояси.

Наутро к нам в трактир явился сельский полицейский и сообщил, что на рассвете произошло "ужасное происшествие". Он ехал лесом на мотоцикле, направляясь в окружной центр, как вдруг на повороте дороги увидел в кювете автомобиль, а в нем — обуглившегося человека! Он остановился, чтобы опознать "труп". Однако его испуг сменился чувством гнева и даже бешенства, когда он выяснил, что водитель съехал с дороги, чтобы поспать, а его ужасающий облик — не более чем результат "гримировки".

Вскоре мы съездили в ресторацию Пфунда в Яхенау, где за пивом и сосисками состоялось полное примирение.

Подобные незатейливые забавы, простота и безыскусственность сельского бытия доставляли мне столько радости, что я почти физически ощущал быстрый темп моего выздоровления, и, когда однажды жарким августовским утром почтальон, как обычно, принес мне почту, я не подозревал, что моя безмятежная и приятная жизнь подошла к концу.

Руководство отдела гоночных автомобилей фирмы "Даймлер — Бенц" в коротком и вежливом послании осведомлялось, достаточно ли я здоров, чтобы через две недели принять в Берне старт на "Гран при Швейцарии". Примечание гласило: "Просим дать телеграфный ответ".

Как же я обрадовался! Значит, я все-таки нужен, значит, без меня команда не укомплектована!

Не без гордости я передал это письмо моему брату и, обратившись к Джо Хаммеру, сказал:

"Отныне, дорогой мой, тренировочная нагрузка увеличивается вдвое! Меня снова приглашают на старт! Вот, читай!"

Новость распространилась с быстротой молнии. Через минуту к нашему столу подошел Бракенхофер, хозяин отеля.

"Мне доложили, что господин гонщик снова собирается сесть на коня", — величественно вымолвил он. И, сложив руки на животе, с притворной серьезностью, словно произнося молитву, добавил:

"Для дальнейшего увеличения оборота моего отеля и вообще для поддержания моих деловых интересов вам придется оставить здесь Гаральда и Джо. Пусть они нашептывают моим гостям на ушко, какие здесь останавливаются знаменитости!"

В это утро по указанию Джо я много поработал веслами и у меня было достаточно времени, чтобы поразмыслить о дальнейшем. Все-таки странно устроен человек: только что я, как говорится, едва собрал кости, а теперь я словно обезумел от радости, получив возможность вновь, и притом добровольно, подвергать себя той же опасности. Да и нервы вроде бы пришли в полный порядок. Ты ничего не боишься, твердил я себе, а если при воспоминании об аварии опять испугаешься, подави страх, задуши его в себе!

С несколько наигранной самоуверенностью я откидывал голову при каждом гребке. Весла резко и почти бесшумно двигались в прозрачной, как стекло, воде. Все будет отлично, думал я, ты вновь начнешь бороться со временем, хотя часы чертовски быстро тикают и не так-то легко отвоевывать у них секунды! А главное — ты опять помчишься по трассе!

Гонки в Бремгартенском лесу под Берном оказались для меня трудным испытанием. Правда, на тренировках я показывал требуемое время, но уже после нескольких кругов выдохся. Обливаясь потом, с трудом, при поддержке механиков я выбрался из машины.

В день гонки испортилась погода. Шел проливной дождь, а я никогда не был особенным любителем мокрого асфальта. К тому же на этом сравнительно ровном маршруте длиной всего 7,2 километра было несколько довольно каверзных поворотов.

Несмотря на физическое недомогание, я все-таки держался в группе ведущих. Правда, на тридцать шестом из пятидесяти обязательных кругов я выбыл из-за неисправности в радиаторе. Но я доказал своей фирме "Мерседес" и себе самому, что мои нервы в порядке и я полностью оправился от последней аварии.