Выше полярного круга (сборник) - Валентин Гринер

— Потанцевать бы. Но ведь дрянь играют…

— Идейное содержание и художественное воплощение в наших руках, — высокопарно произнес Горик. — Но, друг Володя, за высоту, за красоту — надо платить…

— Какой разговор! — Рука Володи нырнула в «свой» карман и выложила на край стола «красненькую». Второй фужер «сияния» раздобрил его основательно. Он даже с Гавриилом Тихоновичем перешел неожиданно на «ты». — Попроси, — велел он, — чтобы сыграли мою любимую «Историю любви» английского композитора Френсиса Лэя…

Хорошая вещь, — поддержала Таня. — У меня пластика. Магомаев поет…

— Только так! — отрезал Володя с некоторым самодовольством. — Угадываю ваши желания.

— Вы телепат? — рассмеялась Люся, аппетитно уничтожая салат.

— А кто это?

— Любитель теле-патриотических передач, — со скрытой издевкой оказал Горик, апеллируя к дамам. Однако отыскал глазами официанта, пощелкал ему пальцами. Тот моментально вырос у стола. Горик почти незаметно сунул ему в карман десятку. — Володя из Кусинска посылает девушкам Тане и Люсе музыкальный привет «Историю любви»… с первого взгляда.

— Все ясно.

— С первого взгляда я добавил от себя, — пояснил Горик.

— Я догадался.

— Молодец. Далеко пойдешь.

— Если вовремя не остановят, — добавила Таня.

Как раз закончилась поп-музыка, официант подошел к эстраде, переговорил с гитаристом и вернулся к заказчикам.

«Историю любви» они не поют, — сообщил парень. — Предлагают заменить песней «Прощай».

— Тоже ничего, — сказала Таня. — Мне правится.

— Если нравится — тогда давай, — согласился Володя.

— По просьбе нашего гостя из Кусинска Владимира исполняется лирическая песня «Прощай» для девушек Люси и Тани, — объявил гитарист. Он тут же ударил по струнам и запел в микрофон:

Прощай, со всех вокзалов поездаУходят в дальние края-а-а.Прощай. Мы расстаемся навсегдаПод белым небом января-а-а…

— Ничего мотив, — одобрил Володя, развязно подмигнув Люсе. — Пойдем станцуем?

Люся мгновение поколебалась, поправила волосы, вернее, «зашторила» ими лицо, и поднялась. Места в проходе между столиками было мало, а танцующих много, и Володе приходилось бдительно оберегать локтями свою партнершу. Она была низкорослой, доставала ему только до плеча, и Володя танцевал в смешной позе, далеко отставив зад.

— Все? — удивился он, когда гитарист с надрывом закончил песню. Он взял Люсю под руку, повел к столу. — Хорошая песня, но короткая, — сказал Горику. — Придется повторить…

— Давай сначала повторим пройденное. У девочек — ни в одном глазу, они у нас трезвые как дуры…

— Что значит «как дуры»?! — возмутилась Таня всерьез.

— Это такая поговорка, — успокоил ее Горик. — У-у-у, в бутылке дно горит. — Он опять подозвал официанта, велел принести еще «пузырек» армянского.

— Я «сияния» больше не хочу, — сказал Володя. После танца его слегка подташнивало. — Что-то не в жилу… Лучше бы чистенькой водки.

— От этих коктейлей на второй день потолок валится, — поддержала Таня.

— Дело привычки, ребята. — Горик подкатил под лоб глаза. — Если общество желает — будет так, как желает общество, без дураков…

Официант принес коньяк и Горик тут же отослал его за водкой.

— Дамам коньячку или шампанского? — спросил он.

— Шампанского, — сказала Таня.

— А я уже ничего не хочу, — вздохнула Люся. — Голова закружилась.

— Ах, как кружится голова. Как голова кружится… — Горик наполнил фужеры девчат шампанским. — Это головокружение от успехов, — произнес он с намеком.

— От каких успехов? — незло возмутилась Таня. Чувствовалось, что «живописец» ей не нравится.

— От общих, — бросил Горик. — Вы имеете явный успех у Володи из Кусинска. Правда, Володя?

Оркестр снова завел какой-то прыгающий мотивчик. Вместо ответа Володя сказал:

— Такую муру выдают. Кому это нравится?!

— Многим, — вступилась Люся за музыкантов. — По-вашему, надо играть танго моей бабушки?

— Почему бабушки?.. Мало ли хороших песен на свете… Хотя бы та же «Прощай». Приятно слушать и танцевать. Давай. Горик, еще раз закажем.

— Пятьсот порций при любой погоде, — сказал Горик. — Но ведь, старик, за высоту, за красоту…

Володя удивленно глянул на него:

— Я ж заплатил!

— И хотел, чтоб за десятку они дули весь вечер по твоему желанию? — У них клиентов — полный зал. Теперь бедных нету, старичок, все Рокфеллеры.

— Но ведь за такие деньги лесоруб целый день пашет в тайге, — возмутился Володя.

— Так то в тайге, старик. Там свежий воздух, целебный запах хвои… А тут вредное производство… Табачный дым, винные пары… Это, друг Володя, сильно влияет на функции нервной системы организма…

— Не платите им больше из принципа, — сказала Таня. — Они зарплату получают за свою работу. Мне, например, никто не платит сверх положенного. И ничего, живу…

— Су-ще-ствуешь, — процедил Горик с какой-то злостью. — Жить и существовать — не одно и то же…

— А вы живете? — задиралась Таня.

— Стремлюсь…

Мимо столика прошмыгнул официант, Володя окликнул его.

— Нести горячее? — справился парень.

— Это само собой… Закажи еще разок «Прощай»… По просьбе Володи из Кусинска специально для девушки Тани. — Он выложил на край стола десятку.

Таня заметно смутилась. У Сидельникова заходили желваки на щеках.

— По просьбе Володи из Кусинска…

Оркестр заиграл «Прощай». Володя сразу же пригласил Таню. Она покорно встала и положила руку на его плечо.

— У вас сегодня какое-то событие? — спросила Таня.

— Вроде этого…

— Не могу вспомнить, где я встречала вашего друга…

— Его тут многие знают. Он этот… живописец. Говорит, кончил академию художеств.

— Интересно, каких художеств… — загадочно обронила Таня. — Он такое мне говорил, пока вы танцевали с Люсей. Вы его давно знаете?

— Второй день… А что?

— Так… Просто он мне не нравится…

— Мне тоже, — признался Володя.

— Зачем же вы с ним пьете?

— Так вышло… Теперь буду пить только с вами… и за вас… И еще за Люсю…

— Может, вообще больше не надо?

— Чего не надо?

— Пить. Вы уже и так прилично…

— Слону дробина!.. Могу выпить ведро, если надо! — Володя увидел развалившегося за столом Горика, сощурился. — Денег не жалко… Не они нас — мы их зарабатываем… Хочешь, Таня, эти трубачи всю ночь будут шпарить по моему указанию? А? Могу закупить их с потрохами, чтоб при мне — никаких этих… Хочешь?

— И что вы этим кому-нибудь докажете?

— А ничего не докажу… Просто — и все… Может человек раз в жизни… Может, а? Может!

Закончился танец. Володя проводил Таню к столику, а сам, исподлобья взглянув на Горика и пытаясь держать равновесие, направился к музыкантам…

С этого момента в течение всего вечера высокий гитарист через раз объявлял:

— По просьбе Володи из Кусинска…

И каждое такое объявление гости ресторана встречали аплодисментами, дружным смехом и одобрительными возгласами. Видимо, им правился репертуар, который Володя писал на салфетках и переправлял на эстраду через официанта, все чаще путая карманы…

— Володя из Кусинска посылает музыкальный привет…

Его приглашали за соседние столики выпить. Он танцевал с женщинами из других компаний. Он стал центром внимания всего ресторана…

— Для нашего уважаемого гостя из Кусинска…

Аплодисменты.

Володя отяжелел, едва держался. Таню и Люсю уже приглашали другие. Горик не танцевал совсем. Он только сидел, отвалясь на спинку кресла, и покровительственно смотрел на все окружающее.

— Старик, — сказал он Володе. — Пора рубить концы…

— А где девчата? — Володя обнаружил, что после очередного танца Таня и Люся не вернулись.

Горик прикрыл один глаз, всмотрелся в циферблат:

— Мы сидим почти четыре часа… Мало ли куда понадобилось девочкам. И вообще, запомни, старичок: женщин из ресторана любит не тот, кто угощает, а тот, кто уводит. Это закон цивилизованного мира…

— Песню «Кони привередливые» оркестр исполняет по желанию нашего гостя Володи из Кусинска…

Девчата не возвращались…

— Кони привередливые… — в пьяной задумчивости проговорил Володя. — Значит, говоришь… закон…

Горик подозвал официанта.

— Старик, подведи наш посмертный баланс, — велел он парню.

В зале мигнул свет.

— Это что? — поднял голову Володя.

— Это предисловие к финалу, старичок… Баиньки пора…

— Баиньки?! Пить будем… гулять будем… а смерть придет…

— Не надо, — насмешливо обронил Горик. — Без меня…

— Оркестр исполняет прощальный вальс, — объявил гитарист.