Выше полярного круга (сборник) - Валентин Гринер

Почему автобиографический для автора? Не только потому, что Валентин Гринер отдал свои лучшие годы Северу республики Коми, городу Воркуте. «Выше полярного круга» — преодоление определенного рубежа в человеческой и творческой биографии автора. Ни одно издание, подписанное Валентином Гринером, не давало возможность в столь полной мере судить не только о манере авторского письма, но и о степени приближения к разрешению той темы, которую писатель (у каждого она своя) считает главной.

Для Валентина Гринера в круг этой темы попадает то, что в последние годы на страницах центральной периодики стало предметом пристального внимания промышленно-хозяйственной публицистики. В этом направлении органично сливается дар писателя-прозаика с дотошной тщательностью анализа (не приведи ошибиться!) матерого газетчика, закаленного в баталиях межведомственных и редакционных полемик.

Валентин Гринер, сталкиваясь с теми или иными недостатками в производстве, будь то заполярная шахта или затерявшийся в коми тайге лесоучасток, задает себе и читателю неизбежные вопросы:

— Почему так происходит?

— Что можно сделать, чтобы преодолеть причину возникающих неполадок?

Пытаясь ответить на эти вопросы, автор анализирует их не в равной мере и с неодинаковой тщательностью.

Задумываясь над тем, почему так происходит, и главные герои книги, и их создатель ограничиваются ссылкой на то, что эти трудности временные, быть их в условиях планового хозяйства не должно, значит их и не будет.

Второй же вопрос, каким образом бороться со злом (в нашем случае с хозяйственным) вызывает к жизни более активный анализ на страницах книги и решительные иногда до крайности поступки героев, которые, благодаря этому, из просто персонажей превращаются в лиц, действующих, причем решительно.

Эта горячность неизбежно вовлекает их в сложные, порой остроконфликтные жизненные ситуации, где каждый участник происходящего обнаруживает присущие ему человеческие качества, все то, из чего складывается характер, и тут кончается журналистика и начинается собственно литература, неизбежно требующая от писателя всегда трудного соответствия правды жизненной правде художественной, вовлекающая в вечный круг вопросов нравственно-этических.

Хороший парень главный герой повести «И шаль с каймою», вальщик механизированного звена лесозаготовителей Володя Сидельников, в силу производственной необходимости оказывается в непривычной роли «толкача-доставалы» в областном центре. Стараясь добыть дефицитные пильные цепи для бензомоторной «Дружбы», он попадается на удочку темных деляг средней руки. В результате Сидельников не только обманут («добытые» им пильные цепи оборачиваются на поверку ненужными лесоучастку скобяными изделиями), но и попадает на 10 суток в изолятор, как мелкий хулиган, не сумев устоять перед соблазнами излишков цивилизации, каковыми кажутся ему, выходцу из глухой, зато девственно чистой тайги, неизбежные атрибуты гостиницы и ресторана в областном центре.

Финал повести как бы обещает читателю, что зло будет наказано, и справедливость восторжествует. Во всяком случае это предполагается авторским замыслом. Но у думающего читателя неизбежно возникает вопрос:

— А что бы произошло, окажись командировка Сидельникова удачной? Попадись на его пути не мелкие «жучки», а по-настоящему «деловые люди» — уголовники-спекулянты со своей уголовной «этикой». За соответствующую мзду они достали бы (в ущерб государству, украденные у государства) пильные цепи в нужном количестве. Володя Сидельников благополучно доставил бы их на лесоучасток, и выполнение квартального плана, благодаря этому, сдвинулось бы с мертвой точки?!

Помогла бы такая тактическая удача решению проблемы в целом? А отсюда: полезна ли подобная личная активность Володи Сидельникова и его начальника Козюбина для народного хозяйства области, отрасли, страны? Думая над этим, невольно вспоминаешь бессмертное положение Энгельса: «Истинные цели достигаются только истинными средствами». И неизбежно приходишь к выводу, что решение даже такой, казалось бы, не самой главной хозяйственной проблемы, как отсутствие пильной цепочки в нужное время и в нужном месте, требует приложения усилий и соответственного анализа на уровне государственном, или, говоря другим языком, на уровне сознания общественного, а не бытового.

Сказанное в большой мере относится и к документальной части книги. В очерке «Сладкая полынь», который по праву можно назвать документальной повестью, мы знакомимся с директором шахты Мартыновым. Обаятелен этот неизменно требовательный к себе и окружающим человек. Привлекательны его бескомпромиссность, иногда кажущаяся излишней резкость, граничащая с производственным максимализмом, неожиданная хозяйственная изобретательность (хотя бы деталь с тапочками, изготовленными из старой транспортерной ленты), подкупают читателя настоящее, а не показное внимание директора к рабочему человеку, к его нуждам и интересам и, конечно же, любовь к Северу, к своему нелегкому делу.

Но и здесь производственные конфликты, болезни роста Печорского угольного бассейна автор часто решает и лечит автономным средством, только в данном случае и в одноразовой ситуации, дающим положительный результат (эпизод с расчисткой скважины для подачи в шахту крепильного леса). Подобное решение было бы безоговорочно оправдано в условиях чрезвычайных, как, например, произошло со строительством снежного аэродрома в очерке «История одной записки». В условиях же научно-технической революции разрешать подобные ситуации рентабельнее иначе.

Все сказанное ни в коей мере не лишает разбираемую часть книги положительного начала. Ведь задача публициста не только решить проблему (тем более, что сделать это до конца одному человеку, журналисту или писателю, просто невозможно), но и поставить эту проблему в глазах общественности и тех организаций и должностных лиц, от которых решение проблемы непосредственно зависит. А это автору удалось. Большая часть документальной прозы книги публиковалась на страницах периодики, и хочется верить, что эти публикации не прошли бесследно.

Что же касается чисто литературной стороны книги, то в ней привлекает прежде всего авторский выбор героя.

Литературный герой Валентина Гринера — рабочий человек — созидатель материальных ценностей, не всегда осознанно, но с постоянной неизбежностью стремящийся к культуре.

В поисках ее он часто бредет наощупь, нередко предметы и явления культуры подлинной по эстетической неопытности подменяются им предметами и явлениями культуры фельетонистической (определение Германа Гессе) или поп-культуры (вспомним того же Володю Сидельникова из повести, открывающей книгу), но первый шаг им уже сделан, и хочется, чтобы идущий как можно реже сбивался с пути.

Особенно ярко эта тенденция в развитии характера героя намечена в заключительном очерке книги «Найти такие провода». Невольно сравниваешь документального героя Александра Никулина с документальными героями других очерков книги, из которых выстраивается колоритная галерея первооткрывателей Воркуты. Для многих из них культура являлась качеством наследственным, генезис ее можно проследить в их дедах и прадедах. Волею судеб оказавшись на берегах Воркуты, они используют ее не всегда по назначению, но она помогает им сохранить стойкость, бодрость духа и веру в торжество справедливости.

Александр Никулин пришел в Воркуту наших дней не случайно, по своей доброй воле. И, благодаря собственной стойкости, бодрости духа и пониманию справедливости, в короткий срок превратился из просто рабочего парня в технического интеллигента не только по признаку инженерского диплома в кармане, но и по объему действительного запаса духовных ценностей, которыми он сумел овладеть.

Накануне своей нелепой, случайной и поэтому выглядящей особенно трагично гибели Саша Никулин таков, каким видится нам сегодня человек коммунистического будущего.

Несомненно композиционная удача автора в том, что очерк «Найти такие провода» заключает прозаический сборник «Выше полярного круга». И если попытаться использовать символику названия книги до конца, стоит пожелать Валентину Гринеру успешного пересечения им самых высоких полярных широт писательского творчества на пути к намеченному полюсу.

Ал. Алшутов