Любимая помощница инквизитора (СИ) - Алёна Рю

И ведь еще вчера я и сама так думала.

В дверь постучали, заставляя отвлечься от бумаг. В дверях появилась незнакомая женщина в сопровождении одного из младших инквизиторов.

— Его Милосердие сегодня не принимает, — напомнила я ему.

— А дама пришла к вам, — ответил молодой человек. — Очень просилась.

— Ко мне? — удивилась я. — Ну заходите.

Как оказалось, женщина услышала от Валисии, что я той помогла, и теперь пришла рассказать о своей беде. Ее ограбили посреди ярмарки, украли кошелек, и она даже знала, кто. Соседский мальчишка, о котором она пошла доложить стражнику. Но те отказались ей верить на слово и что-либо предпринимать.

— И что вы хотите от меня? — спросила я, когда дама закончила рассказ.

— Разберитесь! — она чуть повысила голос. — Это же не дело, что стража его не арестовала!

Теперь я понимала, почему Реннголд спросил меня в первый день, знаю ли я, чем занимается инквизиция.

— Если вы недовольны работой стражи, вам нужно обратиться к капитану Барфорду.

— Да обращалась! — женщина заломила руки. — Он меня даже слушать не стал. А вы помогли Валисии, вы добрая. Прошу вас, мальчишка украл целый кошель!

Ух. Я провела рукой по волосам. И что теперь? Опять идти к Барфорду? Или беспокоить Реннголда? На месте его сейчас не было, и это, наверное, к лучшему.

— А почему вы думаете, что это именно тот мальчик? — спросила я.

— Ну а кто еще? Я выходила из дома, кошелек был. Вернулась — нету. А он через забор видел, как я на ярмарку собиралась.

М-да, понятно теперь, почему стражники не стали этим заниматься.

— На ярмарке полно народу, это мог быть кто угодно. Если вы не видели…

— Вы меня вообще слушаете? — возмутилась дама. — Я вам уже сказала, кто украл!

— Знаете что, — я поднялась из-за стола. — Это не дело инквизиции. Прошу вас покинуть кабинет.

— Вы отказываетесь помочь? — ее лицо приобрело такое выражение, словно я была самой распоследней сволочью и мерзавкой.

Ах, хаос подери!

— Отказываюсь, — отчеканила я, не узнавая металл в собственном голосе. — И если вы не выйдете сами, я позову тех, кто вас проводит.

Женщина смерила меня уничижительным взглядом и, фыркнув, развернулась к выходу.

К сожалению, она оказалась не единственной просительницей, которую направила ко мне Валисия. И пришлось-таки просить стражников никого ко мне не пускать.

Вот так и дня не протянула и вечером покидала здание позорно через туннель.

И как Реннголд это выдерживал?

Лау

Смотреть, как Леа менялась, было интересно. Из наивной девчушки она быстро превращалась во взрослого человека. Опытного, знающего цену словам и своему времени. Если в первые дни она встречала посетителей с распростертыми объятья и искренне не понимала, почему я не мог помочь всем вокруг, то теперь и сама относилась к людям настороженно. Не поддавалась на жалобное нытье и провокации и, когда надо, умела постоять за себя.

 Я все больше убеждался, что она идеальная помощница. Дисциплинированная, внимательная и трудолюбивая. Мне повезло. Несказанно повезло.

Я любовался ею, глядя, как она работает, как склоняется над бумагами, убирает прядку волос за ухо и закусывает губу. Мне нравилось ее дразнить и поддевать. Видеть, как в бездонной голубизне глаз вспыхивает пламя. Леа была с горячим сердцем, и как ни старалась, спрятать это не могла.

И каждый раз, когда она общалась с другими мужчинами, будь то инквизиторы или простой люд, я ловил себя на желании вмешаться. Оградить ее, даже если никто не нападал. Увести к себе в кабинет и целый день на нее смотреть.

Леа была моей.

Пусть между нами не могло быть романтических отношений, я все равно не готов был делить ее с другими. И потому внезапное появление цветов на ее столе вызвало бурю раздражения.

— У тебя появился поклонник? — заметил я едко.

— Джон. — Она кивнула.

И все. Не стала ничего объяснить. Не сказала, что его внимание ей не нужно. А мне теперь мучайся в догадках, обычный ли он ухажер, или у них всё взаимно.

Джон. Аж имя скрипело на зубах. Тот, кого она вытащила из петли. Может, зря я тогда согласился?

И ладно бы цветы появились один раз, но теперь их приносили регулярно.

— Ты чего такой заведенный? — удивился Эрик, когда мы прогуливались в редкий выходной. — Ревнуешь к какому-то сопляку?

Я не отвечал, но друг и так все понял.

— Ну и чего ты терпишь? Возьми ее прям на своем столе, она разом о других забудет.

— Нет, — отрезал я.

— Нет, — передразнил меня Эрик. — Собака на сене. Ни себе ни людям. А я бы за ней поухаживал. И цветы от других мужиков попросил бы выбрасывать в урну. Вот, кстати, тебе идея.

— Нет, — повторил я. — Она имеет право…

— При чем тут право, если тебе это мешает работать? Она у тебя в приемной не для красоты сидит. Так что пусть понимает, что личная жизнь должна оставаться за порогом.

Можно было бы, конечно, сделать и так. Отругать или даже припугнуть, чтобы больше никаких цветов. Но ведь тогда Леа просто начнет их скрывать. А видеться с мужчинами после работы я ей запретить не могу.

— Смотри, она девочка юная и хорошенькая, — продолжал Эрик. — Захочет выйти замуж. Что тогда будешь делать?

Я молчал. И правда, что тогда?

— Говорю тебе, бери ее, пока не поздно. Раз она тут на блюдечке. А там, глядишь, и женихи отвалятся. Будет твоя, пока не надоест.

Это было бы подло по отношению к ней. Леа и так согласилась работать на меня, потому что альтернатива была еще хуже. А теперь приятель предлагал поставить ее в еще более неприятное положение. Опозорить и привязать к себе. Нет, от безысходности не бывает верности. Леа нужна была мне именно такой, как сейчас. Цельной, сильной, готовой, если надо, со мной поспорить.

А значит, ничего не попишешь. Придется смириться, что однажды она уйдет. Вот только я надеялся, что произойдет это не так уж скоро. Может, через пару лет.

А тут эти цветы. Каждый раз так и хотелось выдрать их из вазы и, скомкав, вышвырнуть в окно.

Ладно, надо перестать о ней думать и заняться делом.